вознаграждение властям, если мы останемся в Олигархии.
— Мэллой, — повторил Найтхаук. — Черт! Совсем про него забыл.
— Слава Богу, я не забыл про дерьмо, что тащится за нами через всю галактику.
— Ладно. — Найтхаук усилием воли взял себя в руки. — Мы не можем лететь на Делурос, пока не избавимся от тела, и не можем выбросить его за борт, пока Мэллой следует за нами. Выбор небогат: или мы приземляемся на какой-нибудь планете и оставляем тело там, или возвращаемся в Пограничье.
— Выбор у нас еще беднее, сынок. Нам не остается ничего другого, как вернуться в Пограничье.
— Но вокруг сотни планет, — запротестовал Найтхаук.
— Нам разрешат без обыска пришвартоваться к орбитальному пирсу или загнать корабль в док орбитальной станции, но я гарантирую тебе — при посадке корабль просветят насквозь, а у них слишком хорошая аппаратура, чтобы мы смогли укрыть мертвеца. И если ты не можешь сбросить тело в космос из-за этого чертова Мэллоя, то тем более не сможешь отделаться от него на орбитальном пирсе или космической станции.
— Но у меня на Делуросе важное дело!
— Делурос — столица человеческой цивилизации! — подчеркнул Рождественский Пастырь. — И там просто помешаны на безопасности. На пути от границы звездной системы до орбиты Делуроса VIII корабль раз десять просветят. Если засекут труп, в космопорте тебя будет ждать добрая сотня полицейских, — Рождественский Пастырь печально покачал головой. — Если б ты убил его голыми руками, мы сказали бы, что он неудачно упал и ударился. Если б воспользовался сонаром, мы бы свалили все на Святого Ролика. Но нам будет чертовски трудно убедить полицию, что Маркиз получил пулю между глаз, когда чистил свой пистолет. Вернее, твой пистолет, поскольку с пулей они определятся без труда. Понимаешь, о чем я толкую?
— Понимаю. Но я все равно хочу попасть…
— Хватит об этом! Сейчас нам надо вернуться в Пограничье и отделаться от тела. Иначе мы не приблизимся к поверхности Делуроса VIII ближе чем на пятьсот миль.
Найтхаук глубоко задумался, прикидывая различные варианты, отметая нереальные. Наконец поднял голову, уставился на Жемчужину Маракаибо.
— Одну минуту, — глаза его сузились.
— Что такое? — спросил Рождественский Пастырь.
— Несколько часов назад мы обсуждали одну проблему, но не смогли довести дело до конца. А потом из-за этой дурацкой стрельбы обо всем забыли.
— О чем ты?
— О Мэллое. Он ведь преследует ее. Может, нам пора узнать, почему?
— Глупость какая-то, — зло воскликнула Мелисенд. — Мэллой — твой друг, а не мой.
— Но с какой стати он тащится следом?
— Откуда мне знать?
— Никто не знает, — кивнул Рождественский Пастырь. — Потому что на это нет причин. А вот причина следовать за тобой у него есть. Может, объяснишь какая?
— Я даже не знакома с ним, — запротестовала Мелисенд. — Видела его только в казино. — Она посмотрела на Найтхаука. — Он все время терся около тебя.
— Подожди-ка, — вмешался Рождественский Пастырь. — Почему бы тебе не сказать нам, на кого ты работала, прежде чем спуталась с Маркизом?
— Я не обязана вам ничего говорить!
— Если ты так думаешь, то напрасно.
— Оставьте ее в покое, — осадил Рождественского Пастыря Найтхаук.
— Черт побери, сынок! — воскликнул Рождественский Пастырь. — Я понимаю, что тебя так и подмывает залезть ей под юбку, но мы в чертовски опасной ситуации. Ты убил одного из самых влиятельных людей Пограничья, нас преследует враг, и мы обнаружили еще одного на своем корабле. Так что перестань думать железами и вспомни, что для этого есть мозги. У нас серьезные неприятности, и одному мне с ними не справиться.
— Мы справимся, будьте уверены. А от нее отстаньте.
— Черт побери!
— Вы меня слышали.
— Хорошо. — Рождественский Пастырь тяжело вздохнул. — Мы не можем оставаться в Олигархии. Мы не можем выбросить тело за борт. Полагаю, что мы не можем возвращаться во Внутреннее Пограничье. Слишком многим известно, что мы улетали с Маркизом. Они поймут, что мы убили его. Господи, как бы я хотел, чтобы обошлось без этого.
— Убили и убили, — буркнул Найтхаук. — Он — преступник, пусть и более могущественный, чем большинство. Едва ли из-за этого убийства какое-нибудь государство станет меня разыскивать.
— Ты не понимаешь, — вновь вздохнул Рождественский Пастырь. — Конечно, чему научишься за два месяца.
— Так чего я не понимаю?
— Люди, которые мечтали о смерти Маркиза, чтобы разделить его владения и подняться по иерархической лестнице, теперь бросятся по твоему следу. Они не знают, кто значится в списке, который ты получил от своего нынешнего работодателя, поэтому постараются упредить удар и разделаться с тобой. — Рождественский Пастырь откашлялся. — Я считаю, что во Внутреннее Пограничье нам путь заказан.
— Так куда же нам податься?
— В Спиральный Рукав. Внешнее Пограничье официально не входит в состав Олигархии.
— Это же ужасно далеко.
— Разумеется, далеко, — кивнул Рождественский Пастырь. — И именно то, что нам нужно.
— Я не хочу лететь в Спиральный Рукав, не хочу во Внешнее Пограничье, — подала голос Мелисенд. — Я никого не убивала.
— Отлично, — кивнул Рождественский Пастырь. — Мы высадим тебя на ближайшей кислородной планете, и домой ты доберешься самостоятельно. Может, тебя даже подбросит Мэллой.
— Как бы не так! — рявкнул Найтхаук.
— Сынок, ей же на тебя наплевать. Возможно, сейчас ты этого не осознаешь, но в галактике миллиарды женщин. Поверь мне, ты молод, найдешь себе другую.
Найтхаук заглянул Мелисенд в глаза.
— Мне нужна только ты.
— Это твоя проблема. А мне хватает своих. Я хочу вернуться на Тундру.
— Я сильнее, чем он. Буду лучше о тебе заботиться, защищать.
— Мне это ни к чему.
— Я полечу с тобой на Тундру и подомну под себя империю Маркиза. Стану таким же богатым, как он, куплю тебе все, что ты только пожелаешь.
— Я желаю Маркиза. Купи мне его.
— Маркиз тебе на хрен не нужен. Тебя прельщали его деньги и власть.
— Наоборот, он сам.
— Чушь собачья.
— Именно он, его умение ублажить меня. Но ты небось даже знать не знаешь, о чем речь, не так ли? — На ее губах заиграла жестокая улыбка.
— Я, может, и наивен, но не глуп. Тебе со мной понравилось. Я знаю, что понравилось, — В ресторане могут понравиться разные блюда. Но лишь одно захочется заказать опять.
— Нет ничего такого, что я не смогу сделать, если это удавалось Маркизу. Я научусь.
— Только не со мной.
— Все образуется. Вот увидишь.
— Глупый, глупый клон, — она и не пыталась скрыть своего презрения. — Зачатый в лабораторной пробирке, вскормленный в чане с питательным раствором. Образованный шматок протоплазмы. Лабораторный продукт, который говорит и ходит, как человек. — Она помолчала. — Готова спорить, настоящий Вдоводел знал, как ублажить женщину. Приведи его, и я, возможно, останусь.
