Подходящий претендент жил в моем доме.
Майкл уже довольно давно старался найти место торгового агента фармацевтической компании. Наконец, ему это удалось, и в конце лета он получил работу в фирме G. D. Searle & Со. Только вернувшись после трехнедельного промывания мозгов (ой, простите, я хотел сказать — обучения), Майкл с нетерпением ждал своего первого рабочего дня, когда ему наконец-то представится возможность распотрошить все кардиологические отделения северной Индианы. Первый рабочий день выпал на понедельник. Отвратительный, пасмурный понедельник. Все мы были с перепоя после вчерашнего домашнего матча команды нашего универа.
Майкл встал пораньше, чтобы как следует утрамбовать служебный автомобиль всеми фармацевтическими прибамбасами и образцами. Но процесс, вопреки его ожиданиям, затянулся, так что разделался он с этим делом только в районе обеда. Я к этому времени как раз продрал глаза. Майклу я сказал, чтобы подождал двадцать минут: я только приму душ, надену костюм и поведу его в заведение, где работал наш сосед Стив, чтобы отпраздновать первый рабочий день Майкла. Выпив за его будущие успехи, мы распрощались с кафе «У Лулы» — так называлось это миленькое местечко неподалеку от студгородка Нотр-Дама, где подавали кофе и сэндвичи, — и пошли домой. Странное дело, но Стив увязался за нами, жалуясь на симптомы гриппа. Придя домой, мы трое плюхнулись на диван — «на минутку» , — и я стал листать программу телепередач. Ничто как-то не вдохновляло.
Народ, кино хотите посмотреть? — спросил я, выглянув в окно: за то короткое время, что мы были дома, погода успела заметно испортиться. Стив помотал головой и сказал, что должен заняться бухгалтерскими подсчетами для своего заведения. Майкл будто воды в рот набрал. Я почувствовал недоброе.
Да, дружище, — сказал я, пытаясь придать своему голосу сочувствующую интонацию, — хреновый день для начала работы. — Я помолчал. — В такую погоду только промокнешь, измазюкаешься, и карьера коммивояжера полетит в тартарары.
Повисло напряженное молчание, и до нас донеслись звуки первых капель дождя о крышу. Было слышно, что дождина зарядил неслабый.
Ну, что там по телевизору? — спросил Майкл. Стив чуть не лопнул от смеха:
Ой, какие мы нежные, дождика испугались. Майкл, слава тебе, господи, лишь пожал плечами и взял
ключи от своей машины.
Вечером того же дня мы снова сидели втроем и болтали. Мы с Майклом пытались убедить Стива, что фильм «Человек, который слишком мало знал» с Биллом Мюр-реем и вправду смешной. Через некоторое время Стив сообщил нам, что у него возникли некоторые мысли по поводу моей трудовой этики, или, скорее, отсутствия таковой.
— Джамо, как тебе кажется, сколько раз ты просыпался и собирался на работу, только для того чтобы сходить куда-нибудь пообедать и вернуться домой, не увидев ни одного врача?
Вопрос был в точку, и оба парня это понимали. Стив не сводил с меня горящих глаз, весь в предвкушении моего ответа. Даже Майкл сложил газету, чтобы посмотреть на мою реакцию. Я начал считать, но это оказалось весьма утомительно, как если бы вы попросили Уилта Чемберлена[43] назвать всех женщин, с которыми он спал. В конце концов ребятам надоело ждать, и они сказали, чтобы я перестал. Так я и не успел ответить на их вопрос. Стив покачал головой со смесью зависти и отвращения:
Ты и Майкл Джордан получаете за минуту работы больше любого жителя Америки.
Вот это да! — ответил я, подумав: а не завалялись у нас где-нибудь счеты? — Я так смущен.
Я был настолько смущен, что и на следующий день решил устроить себе выходной: мне было стыдно смотреть в глаза клиентам.
Оказалось, что те зловещие тучи принесли не только дождь. Они предвещали грозу, которая скоро должна была разразиться в моей жизни. По иронии судьбы, после того как фирма, в которой работал Майкл, изобрела изощренный метод контроля за своими сотрудниками, я тоже стал вести себя поскромнее: таких дней, когда я надевал костюм, только чтобы сходить пообедать, почти не осталось.
Как-то вечером мы смотрели по телеку спортивные новости. Майкл сидел на диване и клацал по какой-то странного вида компьютерной штуке, похожей на пультик, на котором ты расписываешься перед получением бандероли от Единой посылочной службы.
Что это за хрень? — поинтересовался я во время рекламной паузы.
Устройство для протоколирования образцов, — проскрежетал он, не попадая по клавишам. Протоколирования образцов?
Говорят, людей, страдающих опасной для жизни пищевой аллергией, охватывает страх, как только в желудок попадает непереносимое вещество, поскольку защитная система организма моментально распознает присутствие смертоносной инородной субстанции. Именно это я почувствовал, стоило Майклу произнести слова «протоколирование образцов» . Я точно не знал, что они означают, но инстинктивно чуял, что они не сулят ничего хорошего, а возможно, приведут к роковым для меня последствиям.
Компания G. D. Searle & Со. вознамерилась сократить расход бумаги и потратилась на электронную систему учета образцов. Торговый агент теперь всегда должен был носить с собой такой вот портативный компьютер. Они, как курьеры почтовой службы, просили врачей расписываться на экране этого устройства. Новая система обладала еще и дополнительным «преимуществом» : фиксировала время каждой подписи, то есть теперь руководство получало точную информацию о том, в какой день и в котором часу доктор Смит расписался в получении лекарственных образцов.
Я не сомневался, что это начало конца. Как же теперь вставать в пол-одиннадцатого, весь день пинать балду, а в одиннадцать вечера заносить информацию о восьми деловых визитах? Немного придя в себя, я придумал, как это обойти.
— А ты просто переставь время на этой, гм, хреновине, — посоветовал я.
Казалось бы, чего проще?
— Они это предусмотрели, — угрюмо ответил Майкл. — Время контролируется через спутник.
Уроды! Долбаные гении!
Я понял, что близок и мой черед. Как говорится, никогда не спрашивай, по ком звонит колокол…. Если уж такая мелкая фирма, как G. D. Searle & Co., раскошелилась на эту новомодную технологию, то уж корпорация Pfizer, гигант фармацевтической отрасли, тем паче не замедлит воспользоваться новинкой. Мне становилось дурно при мысли, что не за горами тот день, когда придется снова обращаться в кадровое агентство.
Потянулись долгие дни ожидания. Я вздрагивал каждый раз, когда слышал на автоответчике голос большого начальника. Нервы были ни к черту. Но дни складывались в недели, а рокового сообщения все не было. Наконец до меня дошло, что беспокоиться не о чем. Может быть, руководство Pfizer и вправду нам доверяло?
Более вероятно, что наше начальство обдумывало возможность внедрения этой системы, которой мог бы гордиться сам Большой Брат, но в итоге все же отказалось от этой затеи. Однажды я спросил Брюса, часто ли он проезжает по утрам под окнами своих подчиненных, чтобы проверить, в какое время они отправляются на работу. Он посмотрел на меня так, будто я только что предложил ему продать секреты Pfizer конкурирующей фирме.
— Ты что такое говоришь, я не вправе так делать! — взвился он, побагровев от возмущения. — Это приравнивается к оскорблению сотрудника. Нас за это могут привлечь к суду.
Я встряхнул головой, не уверенный, что правильно его понял.
— Менеджеров могут привлечь к суду за то, что они проверяют, как их подчиненные выполняют свою работу? Он кивнул.
Наконец я определил, в чем разница между службой в армии и работой в компании Pfizer!
У ротного капитана в подчинении три или четыре взвода по 40 солдат каждый. Капитан подчиняется подполковнику, который командует батальоном в составе трех — пяти рот. Несколько раз в неделю подполковник проверяет, насколько четко батальон придерживается графика подготовки: он внезапно приезжает и, незамеченный, смотрит, как проходит стрелковая подготовка, как бойцы учатся ориентироваться на местности и разбивать лагерь. Поглядит-поглядит, сядет в свой автомобиль и так же
