расскажу тебе все, когда приеду. У меня тут машина, которую я взяла напрокат, буду через полчаса… Хорошо? Я просто не знаю, что мне делать, Динни… – Голос Линды сорвался.
– Приезжай, – выдавила из себя Динни и положила трубку.
Ей хотелось куда-нибудь сбежать и больше никогда не возвращаться.
Ей хотелось уснуть и больше не просыпаться или проснуться и обнаружить, что это был сон, просто кошмарный сон, всего лишь сон.
Ей хотелось никогда не встречать ни Линды, ни Патрика.
Ей хотелось умереть…
Но она могла только сидеть и ждать.
Где-то около двух часов Динни просидела, уставившись в одну точку за окном. Она не замечала ничего вокруг.
Потом она немного пришла в себя. Взглянув в зеркало, она ужаснулась своему осунувшемуся лицу.
Но она не сделала даже слабой попытки привести себя в порядок.
Когда прошел еще час, Динни взглянула на часы и забеспокоилась. Может, Линда передумала ехать к ней, а вместо этого от отчаяния наглоталась таблеток?
Динни не знала, способна ли на это Линда. Она не знала, что ей предпринять. У нее не было номеров мобильных Патрика и Линды. Алану звонить она боялась.
И тут телефон вновь затрезвонил. Динни кинулась к нему со всех ног и схватила трубку.
Это был Алан. И она никогда не слышала у него такого голоса.
– Динни, произошла ужасная вещь, – сказал он.
Боже! – мысленно взмолилась Динни. Пожалуйста, только не это. Может быть, на сегодня с нее уже хватит ужасных известий по телефону?
– Мне только что звонил Патрик, – продолжил Алан. – Он в кошмарном состоянии. Честно говоря, я даже опасаюсь за него. Ему сообщили, что сегодня Линда погибла, врезавшись в трейлер. Пострадала только она. Ему очень быстро сообщили обо всем случившемся.
– Этого не может быть, – с трудом выговорила Динни. – Неужели это правда, неужели действительно…
– Динни, прошу тебя, поезжай к нему. Прямо сейчас. Он в настоящем шоке. Я очень скоро буду, только улажу все в офисе. Поддержи его, пожалуйста. Он в ужасном состоянии.
– Хорошо, я поеду… Пожалуйста, Алан, пожалуйста, приезжай как можно быстрее…
– Я постараюсь. Целую тебя, девочка моя. – Алан повесил трубку.
Можно было ожидать, что от последних слов Алана Динни разрыдается. Может быть, если бы она расплакалась, ей стало бы легче. Наступила бы хоть какая-то психологическая разрядка. Но она не могла плакать.
Она не двигалась, хотя частые гудки молотом стучали по ее мозгу. Она ничего не чувствовала – ни вины, ни боли, ни стыда, ни своего тела. Потом внезапно все эти чувства вернулись, и она почувствовала жар и холод одновременно. Их сменил озноб.
Динни постаралась не обращать на это внимания, напомнив себе, что надо ехать к Патрику.
Она резко поднялась и почувствовала сильное головокружение. Сделав несколько шагов, она поняла, что под ней провалился пол и она летит в темную бездну, которой нет конца.
В этой бездне перед ней без конца проносились какие-то образы, лица, картинки. Постепенно она начала узнавать их. Но в конце концов все вытеснило лицо Алана.
Динни открыла глаза, и по ним резанул яркий свет. Она поморщилась и зажмурилась. На нее падало солнце, потом кто-то заслонил его от нее.
Она вновь приоткрыла глаза.
Она лежала в спальне, и Алан задергивал шторы.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, повернувшись к ней.
– Похоже, хорошо, – сказала Динни и не узнала собственного голоса.
Но когда она попыталась приподняться, то упала обратно на подушки от нахлынувшей на нее слабости.
– Что произошло? – спросила она. И тут же все вспомнила. – Не могу в это поверить. Она была такая милая, такая живая и искренняя… Но сколько же я так лежу?
– Два дня, – сказал Алан.
Динни усомнилась в том, что хорошо его расслышала.
– Как произошла авария?
Алан пожал плечами.
– Машина была абсолютно исправна. Предполагают, что она не справилась с управлением из-за какого-нибудь эмоционального потрясения. Никто не знает, что случилось. Тебе обязательно надо поспать. Ты жутко бледная.
– Я не хочу спать. Мне надо с тобой поговорить. – Динни поняла, что Патрик ничего не рассказал Алану. – А почему в доме такая тишина? Где Меркьюри?
– Как ни странно, у Патрика. Он ни с кем не хочет общаться, но взял собаку на время, чтобы рядом был хоть кто-то. Честно говоря, если бы он не взял его сам, то я бы впихнул ему пса. Так он хоть чем-то занимается, иногда выходит на воздух. Было бы хуже, если бы он лежал пластом и ничего не делал, а он именно лежал бы и ничего не делал. Ну, или напивался бы. Так ему хоть немного, но легче. Собак он любит с детства. В этом мы с ним похожи.
Жаль, что только в этом, подумала Динни.
– Так ты поспишь?
– Нам обязательно нужно поговорить.
– Непременно. Но только когда ты выспишься. И поешь. Я приготовлю ужин.
– К черту ужин! – сказала Динни. Но в ее руке очутился стакан, от которого слабо пахло лаймом.
– Выпей пока.
– Я не хочу.
– Пожалуйста. Ради меня.
Динни покорно выпила. Алан взял стакан и вышел.
Она хотела одеться и спуститься следом за ним, но ее голова отяжелела. Она решила минутку полежать и уже тогда подниматься. Но едва ее голова коснулась подушки, как она забылась крепким сном. Напиток был со снотворным эффектом.
Ужин, запланированный Аланом, не состоялся, так как Динни проспала до обеда следующего дня.
Проснувшись, она увидела на тумбочке коробку с деликатесными французскими пирожными. На коробке лежал листок бумаги – записка от Алана.
Прочитав записку, Динни расплакалась по-настоящему.
Она плакала навзрыд, взахлеб, не зная, как успокоиться и что ей теперь делать.
Она потеряла самое дорогое, что у нее было, даже не замечая толком этого.
Пусть и невольно, но она послужила причиной гибели другого человека.
Она понимала: из-за того, что у нее не хватило сил удержаться от соблазна, произошла трагедия. За ее удовольствие было заплачено чужой жизнью.
Динни думала, что слезы никогда не закончатся. Но через какое-то время она просто устала плакать. Подушка стала мокрой от слез.
Динни покосилась на коробку с пирожными. Потом она просто сказала себе, что это последний подарок Алана. Развязав ленточку, она потянула первое пирожное в рот.
