– Так просто. Вы сегодня еще не видели Пэрис?
– Она заходила утром. Как раз в ту минуту, когда иммиграционная служба увозила ее последнего конюха.
– Что?
– Утром здесь была облава, – пояснил Майкл. – Ее гватемальца замели одним из первых.
– Кто их навел? Вы? – тупо спросила я.
– Нет, не я. Я сам потерял одного человека.
Служба иммиграции нагрянула с проверкой, и первым взяли парня из девятнадцатой конюшни. Единственный человек из окружения Джейда, которого можно было бы убедить сказать правду, пропал, как только дело начало двигаться…
– Я слышал, Джейд в тюрьме, – сказал Майкл Берн.
– Да, если только не вышел под залог. Его обвиняют в похищении. Вам что-нибудь об этом известно?
– Мне-то с какой стати?
– Вдруг вы были здесь в тот вечер, когда это случилось. Неделю назад, в воскресенье, на закате, у задних ворот.
Берн покачал головой.
– Я – нет. Я был дома. С женой.
– Вы очень преданный и снисходительный муж, Майкл, – заметила я.
– Да, я такой, – самодовольно отозвался он. – Не там вы ищете преступника, мисс Эстес.
– Хотелось бы мне знать, где его искать, – сказала я, а про себя подумала: «И тебе я тоже не верю».
50
– Эрин Сибрайт застала Джейда в деннике возле мертвого коня, – сказал Лэндри. – Она увидела, как он возится с проводом вентилятора.
Лэндри позвонил мне по мобильному, предложил встретиться, и теперь мы сидели в его машине. Между нами на сиденье лежал пакет с едой, распространяя ароматы жаренного на гриле мяса и картошки фри. Ни я, ни Лэндри к нему не притрагивались.
– Это она сама вам сказала?
– Как раз сегодня собираюсь ее об этом спросить. Утром до саги о мертвом коне мы так и не дошли. Я спрашивал только о подробностях похищения. Мне рассказала об этом Пэрис Монтгомери. Сегодня с утра вдруг явилась ко мне в кабинет. В утренних новостях прошел сюжет о бегстве Эрин от похитителей; очевидно, это вселило в мисс Монтгомери страх божий.
– Она больше похожа на стервятника, кружащего над умирающим животным, – возразила я. – Чует добычу. Значит, по ее словам, Эрин застукала Джейда, а вечером Джейд ее увез? Нет, Лэндри, концы с концами не сходятся.
– Знаю. План похищения уже вовсю работал.
– Если это было похищение, – уточнила я.
Он удивленно уставился на меня.
– Помните браслет, который я вам отдала утром?
– А что с ним?
– Как думаете, не могли похитители подарить его ей на прощание? Я ту пленку просмотрела раз пятьдесят. Браслета не видела, а вчера ночью он на ней был.
– Вы хотите сказать, что девушка сама принимала участие в собственном похищении? Эстес, вы не в своем уме. Видели бы вы ее! Краше в гроб кладут. Видели б вы ту пленку, где преступник хлещет ее арапником. А сегодня утром Вайс с Дуайром нашли у Сибрайта в кабинете еще одну кассету. Там снято, как девушку с изощренной жестокостью насилуют.
Тут уж мне крыть было нечем.
– Он держал ее дома? В кабинете?
– На полке, между книгами.
Вот это да! Я от души надеялась, что Сибрайту придется поплатиться. Но заснятое на пленку изнасилование – это уж слишком.
– Как, по-вашему, запись подлинная?
– У меня от нее волосы на затылке дыбом встали, – сказал Лэндри. – Хотелось схватить Сибрайта за горло и душить, пока у него глаза не вылезут.
– Где он теперь?
– В камере предварительного заключения. Окружной прокурор пытается решить, какое ему предъявлять обвинение.
– А что Джейд?
– Трей Хьюз оплатил залог.
– Любопытно, знает ли об этом Пэрис.
– Готов спорить, и Шапиро тоже он платит.
– Проверьте его имя по нашим схемам, – посоветовала я. – У Трея пестрое прошлое. Вчера он мне поведал, что недавно общался с моим отцом на профессиональной почве. А Эдуарда Эстеса из-за нарушений правил дорожного движения не беспокоят.
Лэндри неприязненно качнул головой.
– Просто клубок змей какой-то.
– Да, – согласилась я. – Остается только выяснить, сколько среди них ядовитых.
Ничто так не разжигает ненависть, как неоцененная преданность. Я ехала по направлению к Локсахэтчи, представляя себе, как Пэрис Монтгомери входит в полицейский участок, чтобы сдать своего шефа за убийство лошади и обман страховой компании. Пэрис, первая красавица, три года игравшая при Доне Джейде вторую скрипку. Одной рукой она защищала его, а другой рыла ему яму.
Кстати: не Пэрис ли стукнула в иммиграционную службу на Хавьера? Вчерашнюю ночь она провела с Треем. Он мог сказать ей, что я на самом деле частный детектив. И что он слышал, как я бегло говорю по- испански с единственным из работников Джейда, кто мог знать что-то ценное.
А может, Трей сам их навел? По своим собственным причинам. Я попыталась представить его в роли одного из похитителей. Мог он так деградировать за годы пьянства, чтобы счесть похищение девушки игрой?
День уже клонился к вечеру, когда я свернула с шоссе к дому Пэрис Монтгомери. В пышных зарослях пригорода дневной свет уже уступил место длинным теням.
Поставив машину возле какой-то пустующей стройки, я достала из тайника пистолет и, прячась за деревьями, побежала по улице в обратном направлении.
Дом был почти такой же, как у Евы Розен: псевдоиспанский стиль семидесятых годов, заплесневевшая белая штукатурка, растрескавшаяся, поросшая мхом крыша. Через боковую дверь я зашла в гараж, где мирно покоилась хозяйская машинка для стрижки газона и елочные игрушки. Но зеленой, как доллар, «Инфинити» там не было.
Дверь в дом оказалась заперта, огоньки на панели охраны показывали, что сигнализация включена. Я обошла дом снаружи, ища незапертую дверь или приоткрытое окно. Нет, не везет.
Сквозь окно гостиной удалось разглядеть неряшливый, некогда белый ковер с длинным ворсом и бледно-желтую мебель средиземноморского стиля, к Средиземному морю явно никакого отношения не имевшую. Телевизор был почти с меня в высоту и оснащен всеми сопутствующими устройствами: видеомагнитофоном, проигрывателем для лазерных дисков, стереоколонками «Долби», космического вида музыкальным центром.
Я почитала названия на корешках видеокассет на полке и задумалась, неужели в Южной Флориде одна я не держу в доме коллекцию порнухи.
