– А что тебе от него толку? Ни кола ни двора, разве это муж? Я тебе гостинца дам. Так хочешь ленту?
– У меня одна уже есть.
– Муж подарил? – усмехнулся Норен. – А я тебе три подарю.
– У твоей сестры много лент… – подумав, сказала Ирица. – Но мне столько не надо. Я себе лучше бусы сделаю из ягод или коры.
Норен рассмеялся:
– Из ягод или коры? А ты приходи ко мне вечером, я тебе настоящие бусы подарю, стеклянные. Нет, вечером неладно… – Норен подумал, что от Береста не так-то легко отделаться: очень уж он бдительно караулит жену. – Ты ночью, как муж заснет, приходи.
– Нет. Берест не разрешает мне без него никуда ходить, – ответила Ирица.
Берест заглянул в дом: они с работником во дворе чинили телегу. Но, услыхав его шаги в сенях, хозяйский сын сам встал и вышел ему навстречу. Они разминулись в дверях, Норен вышел на двор, а Берест в сенях стал пить воду, зачерпнув ковшом из ведра.
Ирица сразу же, как только Норен ушел, перестала думать об их разговоре, в котором для нее не было ничего интересного. Бересту она ничего не сказала.
Как-то Лассел завел речь, что есть у него один неудобный покос: далеко, за оврагом. Поскорее бы его скосить, пока не пошли дожди, а все работники нужны в поле.
– Сходил бы ты, что ли? – попросил он Береста.
– А давай, – согласился тот.
На другой день, еще до рассвета, Берест взял косу и брусок, а Ирице в узелок тетка Нейнел собрала с собой поесть.
– Ждите к вечеру, – обещал Берест.
Ирица была рада оказаться на весь день под открытым небом. Пока шли к покосу, она, чтобы не задерживать Береста, не отходила от него далеко. Но по лицу было видно, насколько ей спокойно и весело, и как хочется походить одной среди утреннего леса.
На лугу Берест стал надевать косу на косовище.
– Я поброжу по лесу, – сказала Ирица. – Недалеко. Посмотрю, кто здесь водится, и ягод наберу.
– Только и вправду недалеко, – предупредил Берест. – Чтобы слыхать меня, если позову. И приходи к полудню.
Ирица скрылась в зарослях, а Берест взялся косить – широкими взмахами, почти бегом, и мокрая от росы трава падала со звоном.
Ирица ушла не сразу: из зарослей она смотрела, как Берест косит, – и любовалась на него… Потом исчезла в лесу. Этот лес принял ее, узнал, как свою, но из ее «братьев» и «сестер» здесь никто не жил – вблизи были люди. Ирица полдня бродила по окрестностям, иногда замирая в неподвижности и вслушиваясь в знакомые звуки, иногда забираясь то в непроходимые заросли, то на деревья… Она облазила весь овраг, нашла ручей и долго сидела возле воды.
К полудню лесовица, набрав ягод, желудей, коры, с цветами в волосах, вышла к покосу.
– Уже пора есть? – окликнула она Береста, окидывая взглядом луг. – Я тебе малины принесла. И себе всего набрала: буду делать бусы.
Берест, у которого рубашка промокла и потемнела от пота, бросил косу и широко улыбнулся ей в ответ.
– Иди сюда, Ирица! – он, смеясь, упал в еще не выкошенную траву. – Вот она, воля! Это не в штольнях кайлом махать!
Лесовица подошла, глядя на лежащего, раскинув руки, Береста.
– А что ты в лесу видела, Ирица? Может, белок? – он смеялся, теперь одними глазами.
– Не только… Белок здесь правда много! Я залезала на дерево и наткнулась на двух. Они хотели скрыться, но поняли, что это я… И остались. Так и сидели рядом.
Берест приподнялся на локте.
– Так ты, Ирица, сама скачешь по деревьям, как белка? И что тебе сказали твои подруги?
– Это были подруга и друг. Белка и… бел! – произнесла Ирица. – А еще, смотри!
В руках Ирица держала рожок из большого листа лопуха: в него она и насобирала ягод.
Она села, подогнув ноги, и протянула рожок с ягодами Бересту. Лицо ее сияло.
– Там ручей, глубоко в овраге, – сообщила лесовица. – Хочешь, пойдем туда?
Берест пригрелся на солнце, и вставать ему было неохота.
– На что нам ручей? – спросил он.
– Возле ручья камни, мох… Тень от веток, – медленно стала говорить Ирица. – И блики света на воде.
– И белки, – поддразнил Берест, щурясь от солнца.
Ирица стала развязывать узел с едой.
– Я люблю сидеть у ручья и смотреть. Или у озера ночью, – сказала она.
