сильного мужчины и что она становилась для него тем, чем для Данте была Беатриче.
Он приезжал с перерывами в несколько лет, и даже ее неизменная дружба, не позволявшая ему мечтать о большем, не охладила его чувства. Она была целью его существования, центром его жизни, и каждый раз, когда он ее видел, она казалась ему еще прекрасней и желанней.
В этом старинном ящике лежали теннисные ракетки и молотки для крокета. На нем они в последний раз сидели рядом, когда Лоуренс ждал карету, которая должна была увезти его на вокзал. Он возвращался в Африку. Она доверчиво дала ему свою руку, и он старался сказать что-нибудь другое, кроме того, о чем он не смел говорить… На старинном сундуке напротив они сидели однажды вместе, отдыхая от танцев под Новый год.
Те же картины: лошади и собаки, те же чучела, те же трофеи: головы львов, антилоп и буйволов – этих он сам убил на Нигере и прислал сюда. Над камином коллекция африканского оружия.
Лоуренс дернул медную кисть, висевшую на шнурке над камином, и из глубины коридора ему ответил звонок. Вошел лакей – незнакомый.
Лоуренс хотел спросить, дома ли леди, но в это время из другой двери появился дворецкий.
– Хэлло, Бердон! – сказал Лоуренс. – Как поживаете?
– Мистер Джордж! – искренне обрадовался старик, тридцать лет знавший Лоуренса. – Я так рад вашему приезду!
Еще более рад он бывал отъезду Лоуренса. Он регулярно получал от него пятифунтовый билет. За долгие годы знакомства мистер Лоуренс стал для Бердона неплохим источником дохода.
– Разрешите, я проведу вас прямо к леди, – заявил Бердон, зная, что гостя радостно встретят, и они пошли.
– Как поживает леди? – спросил Лоуренс, чувствуя необходимость говорить, чтобы скрыть свою нервность.
– Она в добром здоровье, сэр, принимая во внимание… – дворецкий замолк.
– Что именно? спросил Лоуренс.
– Вообще все, сэр, – неопределенно ответил дворецкий.
Лоуренс улыбнулся про себя. Хороший слуга этот Генри Бердон.
– Как поживает достопочтенный Фоллиот?
– Он становится все более странным, жаль его, – ответил Бердон.
– Здесь мистер Майкл?
– Нет, сэр… других молодых людей тоже нет. – Голос старика звучал как-то необычно.
Мимо площадки для лаун-тенниса, через цветник из роз и по узкой тропинке, окаймленной вязами, они вышли на небольшую квадратную площадку бархатного дерна. Слева и сзади возвышались огромные деревья, справа был старинный серый дом, а впереди открывалась панорама бесконечных покатых холмов.
У плетеного стола на парусиновом кресле спиной к пришедшим сидела женщина. Она читала книгу, и сердце Лоуренса пропустило один удар, а потом забилось быстрее, чтобы его наверстать. Дворецкий кашлянул подобающим тоном и на подобающем расстоянии, доложил о госте, поставил ему плетеный стул и скрылся.
– Джордж! – сказала леди Брендон глубоким мягким голосом. Глаза ее светились от радости, но щеки не побледнели и не покраснели, а дыхание не стало быстрее. Все эти симптомы проявлялись у Лоуренса, несмотря на то, что он ожидал этой встречи, а она – нет.
– Патрисия! – произнес он и поцеловал обе ее руки.
– Да, – сказал Лоуренс, долго глядя на умное и свежее лицо сорокалетней женщины.
– Что значит «да»? – спросила она.
– Да, вы так же молоды и прекрасны, как всегда, – сказал он без всякой галантности, тоном простой констатации факта.
– А вы так же неисправимы, Джордж… Сядьте и скажите мне, почему вы меня не послушались и приехали сюда до вашей свадьбы… Может быть, вы уже женаты, Джордж? – улыбнулась леди Брендон.
– Нет, Патрисия, я не женат, – нахмурился Лоуренс, неохотно отпуская ее руки. – Я ослушался вас и пришел сюда, не приведя с собой жены. Я надеялся, что вам, может быть, понадобится моя помощь… то есть я боялся, что у вас могут быть затруднения, и надеялся, что смогу вам помочь.
Леди Брендон внимательно посмотрела на Лоуренса. Ее взгляд был спокойным, но Лоуренс чувствовал, что она вся насторожилась.
– Затруднения? Помощь? В чем дело, Джордж? – спросила она, маскируя свою чуткую настороженность смешливым любопытством.
– Это довольно длинная история, – начал Лоуренс, – но мне не придется надоедать вам, если только вы скажете мне, что Майкл Джест чувствует себя прекрасно, а «Голубая Вода» находится у вас в полной сохранности и так далее.
– Что такое? – вскрикнула леди Брендон.
Теперь нельзя было ошибиться. Ее лицо выражало тревогу, прямой взор был внимательным и напряженным. Кажется, она даже побледнела. Во всяком случае она слегка нахмурилась, когда спросила:
– О чем, собственно, речь, Джордж?
