– Ты на себя-то одеяло не тяни! Коробку укутывай! – нервничал отец.
Он придирчиво смахивал невидимые снежинки с капота, когда к нему подбежала запыхавшаяся Вера Звонцова, собственной персоной.
– А! Так это вы Шишов? – кинулась она к нему чуть не в объятия. – Нет, ну нормальный мужик! Там его бабу убили, а он тут машину лижет!
Шишов вздернулся, как будто кто подвел к нему ток.
– Какую… бабу убили? – побелевшими губами просипел он.
– Симу, а то какую еще! – фыркала Вера и нервно перебирала ногами. – Ну, едешь или нет? Может, успеем… Самое главное – ковер мой забрать, я его еще…
– Ирка! Убирай детей! В дом неси! Быстрее! А ты, свиристель, почему еще не в машине?!
Серафима пришла в себя от страшной вони. Болела голова, сильно тошнило, и было трудно дышать, – она вся была затолкана в какую-то трубу, где невозможно было пошевелиться. Только серый кружок света пробивался сверху, оттуда же пробивалась невыносимая вонь.
– Ну и ладно, зато жива, – попыталась вздохнуть Серафима, и у нее опять получилось плохо, кто-то сильно постарался, затолкав ее в эту трубу.
Кукуева попробовала пошевелить ногами – безрезультатно. Руками – тот же эффект. Надо было немного прийти в себя, набраться сил и тогда уже попробовать выкарабкаться наверх, тем более что до света совсем близко, рукой подать, только уж больно плотно держала труба. Сознание мутилось. Серафима еще раз подняла голову, но кто-то невидимый с силой треснул ей по голове. Потом она почувствовала, что ноги взлетают вверх, голова снова обо что-то долбанулась, и капризный организм вновь отключился.
Шишов джейраном скакал по кучам городской свалки, отбиваясь от собак, и матерился так изощренно, что редкие местные обитатели только провожали его восхищенными взглядами.
– Вера! Шило тебе в ухо! Куда именно выкинула ее твоя подруга?
– Я же говорю – вот в этой области, – оттопырив ручки, прыгала за ним по кочкам из отходов Вера. – Мне главное – мой ковер вернуть, я ведь его еще в застойные времена в комиссионке брала. Он же натуральный! Теперь такие знаете сколько стоят! Главное, увидела его, прям влюбилась вся, а денег нет…
– Заткнись, чудо-юдо! – обернулся Шишов, а рявкнув, снова кинулся на просторы необъятной свалки. – Чер-р-рт! Хоть бы машина не приехала, завалит на хрен!
– А вот моя подруга, наоборот, просила бога, чтобы машина скорее завалила! – радостно удивилась Вера.
– А твоей подруге я башку отверну чуть позже. Вместе с тобой. Кто она? – не выдержал Шишов.
Вера Звонцова сначала испуганно вздрогнула, а потом кокетливо завиляла бедрами:
– Это моя маленькая тайна.
– Кур-рва… ну, погоди, если с Симкой что-нибудь… – Шишов снова резко обернулся и прошипел, с силой тыча пальцем в роскошную грудь попутчицы: – Запомни, идиотка, если с Симкой беда случится, я тебя на мулине распущу, честное мое слово! Вместе с твоей подругой. Запомнишь?
– Хорошо, – проникновенно качнула головой Вера. – Я запомню. Вы знаете, мне тоже очень так неприятно. Ковер… О! А вон и мой ковер тащут! Нет, ты глянь! Э-э-э… Ну-ка, брось мой антиквар, сволочь!
И Вера, забыв кокетливые манеры, скачками кинулась к двум потрепанным гражданам, которые торопливо перли свернутый ковер подальше от глаз конкурентов.
– Стой, паразиты! – потеряв голос, взвизгнул Шишов. – Стой, расстреляю сейчас всех к едрене матери!
И он угрожающе замахал рукой над головой, будто в руке у него был, по меньшей мере, меч- кладенец.
Господа, тащившие ковер, добычу бросили, но отдавать не собирались. Они плюхнулись на него всеми телами и злобно сверкали глазами на непрошеных гостей.
– Встань с ковра, убоище! – сдернул с ковра первого бомжа Шишов.
При ближайшем рассмотрении им оказалась беззубая, морщинистая дама, от которой за версту смердело перегаром.
– Ты ч-ч-о? – пролепетала она, страшно вытягивая голову и отводя руки назад. – Шовщем штрах потерял?
– Там женщина! – от волнения глубоко дышал Шишов. – Убитая! Это не вы ее?
Добытчиков, как взрывной волной, снесло с ковра.
– Я ж те грил – что-то там ворочается! – щелкал даму по лохматой голове второй бомж. – Я те грил, что там ноет ктой-то? А ты – тарака-а-аны…
– Да у меня в доме сроду такой пакости не водилось! – возмутилась Вера. – Тараканы, главное…
Шишов раскатывал свернутый в рулон здоровенный ковер и только тихо приговаривал:
– Симочка… девочка, потерпи, сейчас… сейчас я… Вот чер-р-рт… да сколько крутить можно?! Сейчас я тебя… Вот глупая женщина, сама решила, а я-то на что…
Серафима очнулась оттого, что кто-то ее безбожно давил и тряс ей голову. Она открыла глаза и только потом поняла, что это Шишов. Он пытался ее поднять, с чувством прижимал к груди, лопотал какую-то чушь и постоянно гладил по больной голове.
