ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
Итак, на полоске бумаги было написано: «Убийца подает жалобу! Злодей затеял скандал! Старый Пан Цзи задумал погубить Бао-гуна!»
Почерк показался Сыну Неба знакомым. Он вспомнил, что этим же почерком были написаны стихи в кумирне Преданных и доблестных.
«Что же это за человек? — размышлял Сын Неба. — Почему он все делает втайне, отчего прячется, не хочет открыть себя?»
Жалобу государь приказал передать на расследование в храм Правосудия.
А Бао-гуну лично повелел во что бы то ни стало разыскать человека, который убил дворцового управителя Го Аня и написал в кумирне стихи.
Бао-гун в свою очередь велел Ван Чжао, Ма Ханю, Чжан Луну и Чжао Ху заняться поисками.
Но наступила весна, прошел первый месяц, начался второй, а дело не двигалось. К счастью, государь был в хорошем расположении духа и не гневался.
И вот однажды Ван Чжао и Ма Хань переоделись простолюдинами и отправились за город, втайне надеясь разыскать Бай Юй-тана.
По дороге им то и дело встречались прохожие, которые несли мешки с благовониями, все они шли на праздник в храм Духа цветов.[46] Ван Чжао и Ма Хань последовали за ними. В храме было полно народу. Посреди двора на циновке стоял столик, на столике было разложено оружие, под навесом восседал человек, как выяснилось позднее, племянник Гэ Дэн-юня Грозного: насильник и самоуправец по имени Янь Ци. Вдруг внимание Ван Чжао и Ма Ханя привлекла плачущая девушка, которую тащили за собой двое свирепого вида слуг. За ними бежала старуха, причитая:
— Насильники, разбойники! Средь бела дня девушек уводите!
По толпе прошел ропот.
— Молчать! Эта девчонка — беглая служанка правителя области, да к тому же воровка! — заорали слуги и пинками вытолкали старуху за ворота. Ван Чжао сделал знак Ма Ханю, и они вышли на улицу. Неожиданно из двухэтажного строения рядом с храмом вышел молодой человек с черной бородкой в форме военного чиновника.
— Что здесь происходит? — спросил он слуг.
— Лучше не вмешивайтесь, — отвечали те, — не то накличете на себя беду!
— Кто живет в Поднебесной, должен вмешиваться во все, что в ней происходит! — усмехнувшись, сказал военный.
— Помогите, господин начальник! — взмолилась старуха.
— Не бойтесь, почтенная! — сказал молодой человек. — Я не дам вас в обиду. Говорите, что у вас приключилось?
— Моя фамилия Ван, эта девушка — соседская дочь. Мы шли в храм, чтобы воскурить благовония и помолиться о здоровье ее матери. И вдруг девочку схватили.
Военный, как мог, утешил старуху, а слуги, увидев, что он в ярости сжимает кулаки, поспешили улизнуть. Узнав об этом, Янь Ци вскипел от гнева и велел слугам показать обидчика.
— С какой стати ты суешься не в свои дела? — заорал Янь Ци, едва увидев военного, и хотел пнуть его ногой в живот. Но военный схватил его за лодыжку и швырнул наземь.
Слуги с палками бросились на смельчака. Тот увернулся, и удар палкой пришелся по голове Янь Ци. Слуги переполошились.
— Беда! Убили господина! Хватайте убийцу!
Подоспели староста и служители ямыня.
— Господа, поберегите силы, — обратился к ним военный. — Тащить меня не надо, я сам пойду.
В это время вперед выступили двое.
— Господа, во всяком деле нужна справедливость! Дерзкий слуга целился в военного, но ненароком стукнул господина. Так неужели вы заберете в ямынь невиновного?
Люди уже хотели схватить слугу, но он заорал:
— Я — Ши Дань! Лучше не троньте меня!
Толпа отступила. Тогда один из молодцов, тех, что толковали про справедливость, ухватился за палку, которую держал Ши Дань, дернул ее изо всех сил, и Ши Дань вверх тормашками полетел в сторону.
Тут подоспел второй молодец, прижал слугу к земле и скомандовал старосте.
— Кангу ему! Живо!
Молодцами этими были Ма Хань и Ван Чжао.
— Прошу вас, — обратился к ним военный, — спасите девушку!
— Не беспокойтесь, друг, все сделаем!
Слуги Янь Ци, как только увидели, что господин их мертв, разбежались. Ван Чжао и Ма Хань отвели старуху в храм, потом разыскали девушку и отпустили обеих домой.
После этого они поспешили в уезд Сянфусянь и рассказали начальнику о случившемся.
Возвратившись в Кайфын, Ван Чжао и Ма Хань повидались с Чжань Чжао и Гунсунь Цэ и вкратце изложили им суть дела.
— Каков он собой, этот военный? — спросил Чжань Чжао и, когда ему подробно описали наружность смельчака, воскликнул: — Это он!
— Надеюсь, скоро все выяснится, — сказал Гуньсунь Цэ.
Бао-гун велел показать арестованных Чжань Чжао: может быть, он признает в молодом военном человека, которого они ищут?
Храбрец с Юга подошел к камере, где сидел военный, слегка отодвинул дверную занавеску, и вдруг лицо его озарилось радостью. Он шагнул через порог и воскликнул:
— Так вот кто сюда пожаловал. Брат Лу Фан! Помните меня? Я Чжань Чжао. Мы встречались с вами в Мохуацуне, вместе выручали рыбаков.
Лу Фана пригласили в зал, куда был подан чай, и он рассказал о происшествии в храме Духа цветов.
— Мы уже все объяснили господину министру, — сказали Ван Чжао и Ма Хань. — Надеемся, что справедливость восторжествует.
Если вам интересно узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Гунсунь Цэ и Чжань Чжао из зала прошли прямо к Бао-гуну, доложили, что им удалось узнать, и тотчас же вернулись к Лу Фану.
— Господин первый министр просит вас к себе, брат Лу.
