осваивается самостоятельно, пока без согласования с командованием полка и бригады.
— И почему вы все это без согласования делаете, Павел Владимирович.
'Голос спокойный у него, а вопросами сыплет, как на перекрестном допросе. Правда я на таком не была, но по телевизору слышала – гадость это редкостная. Что же мне ему сказать? Врать? Нет, может и надо бы соврать, но вот ему, я врать не в силах. Такому человеку соврешь, потом вся жизнь под откос пойдет из-за мерзких воспоминаний и 'кошачьего скрежета' в душе. Значит…'.
— Дело в том, что я сейчас нахожусь в отпуске, и прохожу здесь в Саки лечение. А сегодняшний полет согласован с моим начальством, как тренировочный, для сохранения мной летной квалификации.
— Ну, а что мешает вам хотя бы ознакомить свое начальство с вашими идеями?
— Наверное, мои личные сомнения в эффективности самого комплекса. Думаю, еще немного причесать его, и уже тогда доложить по команде.
— Долго не раздумывайте. Комплекс хороший. Вам бы не в собственном соку вариться, а с людьми посоветоваться. Вот тогда и будет толк.
— Спасибо, Михаил Михайлович. Ваш совет учту.
Внимательно слушавший все это майор, неожиданно прервал свое молчание вопросом.
— Товарищ старший лейтенант, а это не вы случайно по совместным учениям с десантниками и по отработке выживания сбитых пилотов полковнику Петровскому документы готовить помогали?
'Угу. Помогал. Так помогал, что за всю ночь и поспал-то всего часа полтора. Здесь-то вас, что еще не устраивает? Вроде бы на совесть мы работу выполнили'. Приняв стойку смирно, бодро ответила.
— Так точно, товарищ майор!
— Эх, лейтенант, лейтенант! Голова-то у тебя светлая. Вот, если бы не твое здоровье, то мог бы сегодня же в Москву улететь. Тут товарищи испытатели, как раз таких, вот как ты кандидатов подбирают. И такие можно сказать заоблачные перспективы предлагают, что… А, ладно, чего теперь… — майор, слегка расстроенно махнул рукой. Голос Павлы слегка дрогнул.
— Я могу быть свободным?
'А ведь это мой шанс был. Угум. Был, да сплыл. Судьба с.ка, опять мне в мозгу короткое замыкание устроила. Если бы я сейчас про свое лечение не болтала, глядишь месяц спустя уже через Громова бы, Проскуре с Люлькой, и Лозино-Лозинским помогла бы чем-нибудь. Да и 'Тюльпан' бы наш… Э! Да что тут говорить. Нужен им 'болезный', с таблетками в кармане. Как же'. Спокойный голос Громова неожиданно вернул к действительности.
— Павел Владимирович. Мы тут сегодня еще до позднего вечера пробудем. Если сможете своими набросками с нами поделиться, то у дежурного по штабу узнаете, где нас с Георгием Михайловичем найти. Часов до десяти мы еще здесь.
— Непременно поделюсь, только сначала своего командира полка найду и доложусь.
— Будем ждать. Всего хорошего.
— И вам всего доброго.
'Да! ДАААА!!!! УРААА!!!.. И это, как там… Тьфу! Забыла… Не помню, что я там еще крикнуть хотела. Ну, просто не день, а целая 'пасх.льная неделя' какая-то. Столько подарков мне сразу! И бомберы сегодня к начальству общаться ушли. Не добьются своего, так хоть нервы комбригам и комдивам потреплют. Все быстрее 'пикирующая эпоха' начнется. И полетала всласть! И у Петровского вроде, как нормально срослось. Иначе чего бы майор, мне тут дифирамбы пел? Да и я с самим Громовым лично познакомилась, и даже сегодня еще раз пообщаться с ним смогу. А ну тихо! Что-то не нравится мне твое веселье, подруга. Не накликала бы ты беду. Про Харьков-то забыла что ли? Ну, вот то-то'.
'Я скоро в графопостроитель с копиром превращусь. Столько чертить и писать, сколько я за эту неделю выдала, мне и за всю мою жизнь не приходилось. Так, ладно. Проведем инвентаризацию героически зробленного мною. Вот комплект для Громова по Пилотажу и посадкам. Вот мои предложения для командования ВВС по реактивной теме. Надо бы еще поподробнее, но сейчас просто не успеть. Ничего, потом наверняка будем много общаться, еще и добавлю. Вот список людей, которые были задействованы в испытаниях 'Тюльпана'. Правда я только вершину айсберга указываю, всех мастеров-то я пофамильно и не знаю. Если только в лицо увижу вспомню. Угу. А вот данные на арестованного Анатолия, мужа Маши, который на турбинном работал. Только бы людям после этого еще хуже не стало. Даже не знаю, лезть мне с этим или нет. Вообще-то Громов достойный мужик. Не должен подвести. Я слышала, что он многим репрессированным помог в свое время. Ладно. Что у нас там на 'наручных ходиках'? Полдевятого. Так. Пора уже и к Громову идти. И где снова этот 'русский ниндзя' Петровский?! Вот как уйдет из гостиницы, так его потом с собаками не отыщешь. Ладно, хрен с ним. Не буду ждать, потом ему все расскажу'.
В маленьком здании гостиницы при штабе полка, было тихо. Павла представилась дежурному и предъявила документы. Получив кивок в сторону искомой комнаты, подошла к двери и постучалась.
— Войдите. — Войдя, Павла увидела широкое лицо спутника Громова, самого комбрига не было.
— Добрый вечер, Георгий Михайлович.
— Добрый, добрый, Павел Владимирович. Ну что, принесли? Показывайте.
— А Михаил Михайлович, здесь?
— Громов-то? Нет его, уехал. Ну что тут у вас?
'Что!!! Как уехал?! УЕХАЛ?! Спокойно, Паша, спокойно. Возьми себя в руки. Может он здесь куда- нибудь в город отъехал. В грязелечебницу там поплавать, пооздоравливаться, или там на базар за крымскими яблоками…'.
— А он надолго?
— Да нет. На пару-тройку дней в Коктебель. Потом перед отлетом в Москву, наверное, во вторник заскочит сюда, на несколько часов. А в чем дело-то? Чего вы так расстроились? А по пилотажу я не хуже его и поглядеть и обсудить могу.
'Звиздец! Картина Айвазовского 'На дно!'. Или… Да по х. ру, как она там у Айвазовского называется! Ну что, порадовалась удачному дню, счастливица?! А?! Довольна?! Ты бы еще, как девочка на одной ножке попрыгала! Эх! Прав был Михалыч. Судьбе на наши планы чихнуть да вытереть. И что мне теперь делать?!!! Уууууу! Стоять, мокрота! Надо хоть с этим Георгием немного пообщаться для приличия. А то я сразу, как торпеду от судьбы получила, так и расклеилась, ну прям как баба. Я же коммунист, в смысле комсомолец, а не соска какая-нибудь!'.
— Георгий Михайлович. Мои предложения по пилотажу, можно сегодня и не обсуждать. В том смысле, что я вам их в готовом к употреблению виде отдам, а вы если захотите что-нибудь ответить мне, уже потом по моему адресу отпишетесь. Но дело в том, что кроме предложений по пилотажу, я хотел именно с Громовым еще одну очень важную тему обсудить.
— Да? Что за тема, если не секрет? И почему только с ним обсудить хотели?
— В том-то и дело, что секрет. Причем уже не мой, а Харьковского авиационного института. И гриф соответствующий имеется. Вот я с Громовым потому и хотел поговорить, что тема секретная, а время дорого. Ну, а Михаил Михайлович разрешение на ознакомление с документами такого уровня секретности даже по телефону получить может. Надеюсь вы понимаете, о чем я?
— Гм. 'Время дорого'. Ну а хотя бы в общих чертах-то сейчас намекнуть можете? Вдруг и я вам чего разумного присоветую.
— Эгхм. Если в общих чертах речь идет об одном новом и очень секретном двигателе, для сверхскоростных самолетов.
— Вот как? Простите, Павел Владимирович, а сами-то вы к этой теме каким боком?
— Таким, что я один из авторов проекта, и создатель прототипа мотора.
— Так это же здорово! Поздравляю вас! Ну и?
— Ну и, сейчас наш проект вместе с опытным образцом 'попал под пресс' в Харькове, в результате приезда какой-то там очень важной комиссии. Я только сегодня об этом по телефону узнал.
— Под пресс? Дааа. Чего только не бывает. А в чем причина 'прессования' вашего проекта?
— Если б я знал. Но только не в его бесперспективности.
— Вы так уверены в этом?
'И чего же теперь делать? На остатки дней от моего отпуска надеяться бессмысленно. Не смогу я целыми днями Громова караулить. Если только прямо этому Георгию документы оставить. Нет, это у Чкалова
