Как ни один актер нигде вовек веков.
Искусство наше - царь, дымами пышущий:
Я соусы Селевку делал острые,
[f] Я первым Агафоклу дал попробовать
Тиранскую похлебку чечевичную.
И главное: тогда, во время голода,
Когда Лахар {119} друзьям обед устраивал,
{119 Лахар — тиран в Афинах с 300 по 295 г. до н.э. Когда весной 295 г. Деметрий Полиоркет осадил Афины, в городе начался сильный голод. Рассказывают, Эпикур ежедневно отмерял себе и своим близким по фасолинке, горсть каперсов считалась великим благом и между какими-то отцом и сыном дело дошло до драки из-за дохлой мыши. Чтобы уплатить жалованье солдатам, Лахар приказал переплавить в золото вотивные дары из святилищ и лишил статую Афины в Парфеноне ее золотого одеяния, изготовленного для нее Фидием, так что потом поговаривали, что Лахар-де раздел Афину.}
Я накормил их, вынеся лишь каперсы'.
- Как обобрал Лахар Афину бедную,
Так оберу тебя за пустословие, -
воскликнул Эмилиан, - если не покажешь, что ты подаешь'.
И тот, наконец, ответил: 'Я назвал это розовым блюдом. (406) Приготовлено оно так, чтобы ты чувствовал розы не только на голове, но и внутри себя и утопал всем тельцем в пире пиров. Я истолок в ступе самые душистые розы, а добавил к ним вареные мозги, птичьи и свиные, вынув из них жилистые волокна, и подал с яичными желтками, оливковым маслом [b], соусом, перцем и вином'. С этими словами он открыл миску, и по пиршественной зале распространился такой божественный аромат, что кто-то из присутствовавших справедливо воскликнул [Ил.ХIV.173]:
Чуть сотрясали его в медностенном Крониона доме,
Вдруг до земли и до неба божественный дух разливался.
Столь велико было благоухание роз.
71. После этого нам вынесли [Kock.III.487] 'в горшочках по отдельности зажаренную птицу, чечевичную похлебку и горох', {120} и еще много тому подобной еды, о которой Фений Эресийский пишет в сочинении [c] 'О растениях': 'Ибо все культурные стручковые растения, выращиваемые из семян, сажают только ради варки. Таковы, например, боб, горох, из которых готовят вареные каши; иные же подобны тертым бобам, как чина; другие - идут на чечевичную похлебку, как вика, чечевица; или же употребляются в корм скоту, как турецкий горох для рабочих волов, вика для овец'. О стручковом горохе упоминает Эвполид в 'Золотом [d] веке' [Коск.I.339]. Землеописатель же Гелиодор в книге 'Об акрополе' пишет [FHG.IV.425]: 'Когда научились варить пшеницу, то древние называли это блюдо бобовником (??????), а в наше время его называют пшеничником (?????????)'.
{120 ...в горшочках по отдельности... — Фрагмент двух ямбических стихов.}
Среди таких разговоров, слово взял Демокрит: 'Уделите, господа, и нам чечевичной похлебки; ее самой или дайте хотя бы горшок из под нее, а не то кому-нибудь из вас не миновать каменования, как фасийцу Гегемону'. Ульпиан на это: 'Что это за каменование (?????? ?????????)? Я знаю, что у нас Элевсине есть празднество под таким названием (????????), но не стану о нем рассказывать, если мне за это не заплатят!' 'Ну уж я-то, - сказал Демокрит, - не стану собирать [е] в час по денежке (?????????? ???????????) на манер Тимоновского 'Продика' [frag. 19 Diels], и расскажу о Гегемоне совершенно бесплатно.
72. Хамелеонт Понтийский пишет в шестой книге 'О древней комедии' [frag. 18 Koepke]: 'Фасиец Гегемон, первым ставший сочинять пародии, имел прозвище Чечевичник. В одной из пародий он написал [р.44 Brandt; 698с]:
Мне, колебавшемусь в думах, {121} предстала Афина Паллада
{121 ...Мне, колебавшемусь в думах... — Ср. Од.III.222, Ил.ХVI.715, VIII.277, XXII.431,1.92.}
С жезлом в руках золотым, погнала и промолвила слово:
[f] 'О Чечевичник поганый, пускайся, мерзавец, в сраженье!'
В сердце тогда я дерзнул.
Вот он-то, когда однажды ставилась его комедия, пришел в театр с каменьями в плаще, швырнул их в орхестру, а когда зрители удивились, то помедлил и продекламировал:
(407) Вот камни вам: бросайте, коль захочется;
Зимой и летом чечевичный суп хорош [р.40 Brandt]. {122}
{122 ...Зимой и летом... — Пословица о чем-либо или ком-либо, постоянно хорошем. Гегемон бросает публике вызов и предсказывает свой успех.}
Славился он главным образом пародиями и был знаменит тем, что издевательски разыгрывал эпические поэмы на сцене. Этим он и прославился среди афинян: своей 'Гигантомахией' он так очаровал их, что они хохотали до упада в тот самый день, когда в театре было объявлено о [b] поражении в Сицилии. Никто не ушел, хотя почти у каждого там погиб кто-нибудь из близких: люди горевали про себя, но не расходились, чтобы зрители из других городов не заметили, как они потрясены несчастьем. Сам Гегемон, услышав известие, решил было прекратить зрелище, но народ сидел и слушал. Когда афиняне еще владычествовали на море, они перенесли в Афины суд по делам всех союзных островов; тогда кто-то привел и Гегемона на суд в Афины. Гегемон явился, собрал всех дионисовых актеров и отправился с ними просить заступничества у [с] Алкивиада. Алкивиад сказал 'не бойтесь, идите за мной' и во главе толпы пошел в Метроон, {123} где хранились судебные жалобы, и, послюнявив палец, стер обвинение против Гегемона. Секретарь и архонт негодовали, но не осмелились перечить Алкивиаду, а сам жалобщик убежал в испуге'. 73. Вот тебе, Ульпиан, наше каменование; а теперь, если хочешь, расскажи про элевсинское'.
{123 Метроон — храм Матери богов, ср.214е.}
[d] Но Ульпиан сказал: 'Добрый Демокрит, ты сказал про горшок, и я вспомнил, что давно хотел узнать, что такое Телемахов горшок и кто такой этот Телемах'. Демокрит ответил: 'Комический поэт Тимокл (писавший также и трагедии) говорит в пьесе 'Забвение' [Kock.II.461]:
Он по дороге с Телемахом встретился.
И тот, с ним поздоровавшись, сказал ему:
[е] 'Дай мне горшки, в которых ты бобы варишь!'
А Телемах Фидиппа Хэрефилова
Заметил, толстяка, присвистнул издали
И говорит: 'Ступай ко мне с корзинами!'
Этот Телемах был из Ахарн, как говорит тот же поэт в своем 'Дионисе' [Kock.II.454]:
- Вот выступает Телемах ахарнянин.
Он вылитый сириец новокупленный.
- Но почему, скажи мне?
- Ходит он
Всегда с горшком бобов, как на Таргелиях. {124}
{124 Таргелии — О таргелиевых хлебах, выпеченных из пшеницы нового урожая, см. 114а.}
А 'Икарийских сатирах' он говорит [Kock.II.459]:
[f] Ничего нет в нашем доме. Очень жалок был ночлег:
Ложе жесткое сначала не давало мне заснуть,
Да Фудипп испортил воздух и совсем нас задушил;
После голод стал нас мучить. И тогда к Диону я
Пламенному {125} обратился, но и тот ни с чем лежал.
{125 ...Пламенному... — В подлиннике созвучно «пшеничному».}
И пошел тогда к честному Телемаху из Ахарн,
Я нашел бобов там кучу, все похитил и сжевал.
Но когда осел увидел нас, он ветры испустил,
Точно так, как на трибуне испустил Кефисодор.
Из этих стихов ясно, что Телемах постоянно кормился из горшка с (403) бобами, и поэтому вечно праздновал пердучие Пианепсии.
74. Бобовую похлебку упоминает комический поэт Гениох в 'Трохиле', {126} говоря следующее
