прямехонько в меня. Не больно, но до слез обидно.
— Эй вы! — завопил я, потрясая мечом. — Выходите и деритесь, как мужчины! Хватит прятаться! Трусы! Жалкие обезьяны! Идите ко мне! Я покажу вам как надо сражаться!
Ответом мне был издевательский хохот. И непонятно было, один человек смеется или сотня. Да и человек ли?..
Я схватил палку и запустил ее в кусты. Стоит ли говорить, что через мгновение еще одна шишка впечаталась мне в лоб… Я в сердцах плюнул, выкрикнул еще несколько ругательств и плюхнулся на землю. Будь что будет, но больше в эти игры я не играю. Пусть хоть все шишки этого леса перекидают, не шевельнусь. Вот если выйдут на поляну, вот тогда…
Словно поняв, что веселье закончилось, лесные стрелки успокоились. Походили еще немного кругами, запустили в меня пару шишек и затихли.
Я перевел дух. Встал, отряхнулся, обошел поляну. Ничего и никого. Абсолютная тишина. Ушли, — подумал я. И направился к костру. Надо было развести огонь, перекусить и отправляться в путь. Но когда я подошел к погасшему костровищу, случилось нечто необъяснимое. Засыпанные землей обугленные ветки вдруг вспыхнули сами собой. Да так ярко, что на мгновение на поляне стало светло как днем.
Отшельник оказался вовсе не таким, каким я его себе представлял. Я думал увидеть мрачного иссохшего старика, мечущего молнии из глаз и пускающего дым из ушей. Да еще обязательно гигантского роста, уж не знаю, почему. Но когда приблизился к черному провалу пещеры, увидел сидящего на камне сморчка, который легко уместился бы в мой походный короб. Сморчок с озабоченным видом перебирал грибы, невесть как собранные им в разгаре весны. Совершенно лысый, с длиннющей бородой в которой застряли веточки, листья и прочий лесной мусор, в неимоверно грязных лохмотьях. Таким предстал передо мной самый могущественный колдун, держащий в страхе все окрестные земли. Отшельник что-то бормотал, подносил к длинному крючковатому носу гриб за грибом, быстро обнюхивал, отбрасывал негодные, подходящие складывал в аккуратную кучку, время от времени раздраженно сплевывал и постоянно чесался. На мое появление он не обратил ни малейшего внимания. Рядом с ним сидела белка и склонив набок голову наблюдала за полетом каждого гриба.
Я немного постоял, не зная, с чего начать разговор. Да и вел себя старик очень странно, кто угодно растеряется от такой встречи. Однако, стоять и молчать было глупо. Не ради этого я чуть не утонул в болоте.
— Здравствуй, старик, — как мог уважительно сказал я. — Прости, что нарушаю твой покой. Ни за что не стал бы этого делать, но мне очень нужна твоя помощь.
Очередной гриб полетел в сторону и чуть не угодил в меня. Старик же будто ничего не слышал. Только белка недовольно покосилась на меня.
Может, он глуховат? В его-то годы!
Я откашлялся и повторил свое приветствие, но уже громче. На этот раз даже белка не удостоила меня взглядом. Обоих волновали только грибы. Я подошел ближе и встал прямо напротив старца. Если он не слышит, то уж видеть-то должен. Хотя бы и плохо. Добился я лишь того, что выброшенный отшельником гриб угодил мне в глаз. Вроде бы как случайно.
— Эй! — гаркнул я. — Старик! Ты слышишь меня?
Если он и услышал, то виду не подал. Невозмутимо он поднял гриб, обнюхал его со всех сторон, сморщился и отшвырнул в сторону. То есть в меня. И опять попал в глаз.
Я начал терять терпение. Но все же постарался держать себя в руках. Если он так силен, как про него говорил жрец, лучше с ним не ссорится. Превратит в камень и будет дальше грибы перебирать. Но стоять и молча смотреть на этого сморчка тоже не хотелось. Времени было мало.
Я решил зайти с другой стороны.
— Старик, если хочешь, я помогу тебе с твоими грибами. Вдвоем мы управимся быстрее. Ты не злись. Я скоро уйду. Не буду мешать тебе. Только ответь на один вопрос и все, больше меня не увидишь.
С тем же успехом я мог разговаривать с белкой. Ладно, если он так хочет, я подожду. Пусть закончит перебирать свои грибы.
Я уселся на землю, сорвал травинку и сунул ее в рот. После того как я целый день провел по пояс в ледяной воде болот, погреться на солнышке было здорово. Я ослабил пояс, привалился к теплому валуну и стал наблюдать за отшельником.
Тот занимался своим делом как ни в чем не бывало. Белка же время от времени посматривала на меня, будто ожидая, когда же я, наконец, уберусь отсюда.
Так прошел час. Я уже почти уснул, разморенный ласковым весенним солнышком. Но услышав, что бормотание стихло, встрепенулся и посмотрел на старика. Тот заботливо укладывал отобранные грибы в кособокую корзинку. Я понял, что пришло время повторить свою попытку.
— Здравствуй отшельник. Я вижу, ты закончил. Может, теперь выслушаешь меня? Обещаю, я не отниму у тебя много времени. Ответь только на один вопрос и я оставлю тебя в покое. Да, и прости, что пришел без приглашения. Просто, понимаешь, дело очень важное…
Пока я произносил свою речь, старик закончил складывать грибы, встал, потянулся, захрустев костями, почесал бороду и поднял с земли корзинку. Белка запрыгнула ему на плечо.
Я тоже вскочил.
— Если тебе нужны деньги, у меня есть немного, — быстро сказал я, поймав, наконец, равнодушный взгляд старика. — Но я могу вернуться потом и принести столько золота, сколько ты скажешь. Назови свою цену. Обещаю, что расплачусь. Могу оставить коня в залог…
Но тут старик меня удивил в очередной раз. Он повернулся ко мне спиной и, спокойно бросив через плечо на отличном греческом: 'пошел вон', скрылся в черном провале пещеры. Огромный камень, стоявший рядом со входом сам собой дрогнул, качнулся и сдвинулся в сторону, замуровав пещеру.
Я остался один.
Целый день я провел рядом с пещерой отшельника, но он так больше и не вышел. Наступила ночь. Я натаскал веток, развел костер, отыскал небольшой ручеек, напился до отвала воды, чтобы не так хотелось есть — сухари и мясо закончились еще утром — и улегся прямо на камни, перегородив выход из пещеры.
Рано или поздно, он должен выйти. Остается лишь дождаться этого. А там схватить его за бороду и потолковать как следует.
С этой мыслью я закрыл глаза и спокойно уснул.
Следующий день не принес ничего нового. Старик не появлялся. Я послонялся по окрестностям в поисках чего-нибудь съестного. Но весна не самая сытная пора в лесу. Ничего, кроме зеленых, с горошину ягод не нашел. Попробовал пожевать их, но тут же выплюнул — все равно, что траву есть. При определенной ловкости можно было бы подстрелить какого-нибудь зверька из пращи, но все обитатели леса словно попрятались. Ни белки, ни ящерицы, ни змей. Даже птиц не было видно, хотя их трели звучали из крон звонко и весело.
С пустыми руками и животом я вернулся к пещере. Вход был по-прежнему завален валуном. Я снова напился воды, пытаясь приглушить чувство голода, и разлегся на солнце. Если под рукой не оказывается того, что тебе нужно, бери то, что есть и попробуй извлечь из этого максимальную выгоду. Этому научила меня жизнь. Коли уж нет старика и еды, хоть отдохну как следует.
До самого вечера я грелся, ждал отшельника и мечтал о том, что сделаю, когда камень будет у меня. Сходил искупаться к ручью, натаскал валежника для ночного костра, внимательно изучил местность, на случай каких-либо неожиданностей. Когда стемнело, развел огонь и лег спать. Заснуть на голодный желудок было непросто, и я проворочался до полуночи на жестких камнях. Меня не покидало чувство, что за мной следят. Несколько раз я резко вскакивал и всматривался в темноту, стараясь заметить наблюдателя, но ничего не получалось. Вокруг все было тихо и спокойно. В конце концов, мне это надоело и я все-таки задремал, плюнув на всех отшельников этого мира.
Точно так же прошли еще два дня. Я голодал, спал, бродил без дела вокруг пещеры, снова спал. Попробовал ловить рыбу в ручье, но из этой затеи ничего не вышло. Ни тонкой бечевки, ни крючка у меня не было. Да и рыбы, судя по всему, в этом ручье от начала мира ничего живого не водилось. Есть хотелось
