— Я хочу, — тихо ответила девочка, — но боюсь, что у меня не получится.
Том поднял ее лицо за подбородок, внимательно посмотрел на Лору.
— Я уверен, что у тебя получится.
Николь захотелось обнять его. За нее это сделала Лора. И когда Том с улыбкой посмотрел на девушку, ее сердце радостно сжалось.
— Ну, давай же, Том, я замерзла! — захныкала модель из каноэ, где она сидела в шортах и майке и пыталась выглядеть спортивной и элегантной одновременно.
Том вернулся к работе. Николь чувствовала себя на особом положении — она может целый день наблюдать за ним. Это было довольно опасно. Игра с огнем. Но девушка не могла отказаться от предоставленной ей возможности. В конце концов, она же ничего не делает, просто смотрит. И потом, оправдывалась она перед собой, они спали вместе, и ничего не случилось! Должно же это что-то значить!
Нет, это вовсе не означало, что она равнодушна к Тому. В действительности она просто перестала защищаться — была уверена, что может противостоять ему. Николь успокоилась, расслабилась и стала наблюдать за работой Тома, испытывая истинное удовольствие.
Этой ночью она уже не противилась обоюдному желанию быть вместе и уютно устроилась в объятиях Тома. И в следующие — тоже.
Она не изменила Джону, уверяла себя Николь. Она же ничего не сделала! Кроме того, что отдала Тому свое сердце. Не было смысла отрицать и притворяться, что все это не так. Николь не могла сказать точно, когда осознала это. Возможно, она знала давно. Возможно, именно поэтому и поехала с ним на съемки.
Целую неделю она боролась с собой. Притворялась, что Том ей надоел, что он ее утомляет. Но в глубине души знала, что пытается обмануть себя и у нее ничего не получается.
И вот теперь, накануне возвращения в Галифакс, пакуя вещи и понимая, что, приехав в город, они должны будут расстаться, Николь не могла больше обманывать себя. Она любит его.
А Джон? Разве она не любит Джона? Когда-то она думала, что любит. Может быть, и продолжает любить, как сестра любит брата или как любят преданного друга. Совсем иные чувства она испытывала к Тому.
Николь смотрела, как он играет с Лорой на берегу реки. За эту неделю он вовлек девочку в свою жизнь, то подшучивая над ней, то поучая, постепенно становясь для нее отцом, в котором она так нуждалась. Не поэтому ли Николь влюбилась в него? Или причина в чем-то другом?
Ей нравилось наблюдать, как работает Том. Он старается — и это ему удается — обнаружить в людях то, что скрыто в глубинах их души, не только от других, но даже от них самих. Другой профессионал, наверное, просто постарался бы, чтобы одежда на снимке выглядела хорошо. Том делает так, что хорошо выглядят люди. Он побуждает их становиться самими собой и, когда они приоткрываются, ловит их радость.
Он поймал и ее, а она даже не заметила. Николь думала, что он снимает пейзаж для каталога. Оказалось, что он фотографировал ее. Она нашла фотографии днем на столе, разложенные таким образом, словно он сравнивал одну Николь с другой. Девушка с удивлением начала их разглядывать.
Вот она с задумчивым видом, а вот захлебывающаяся от хохота и мокрая, потому что лодка перевернулась. Он заснял ее веселую и серьезную, улыбающуюся и скучную, с глупым видом и трагическим, как будто она только что потеряла лучшего друга.
Она точно знала, когда он сделал эту последнюю фотографию. Когда она наблюдала, как он играет с девочкой, и почувствовала, что они — семья, а она — чужая. Тогда Том помахал ей рукой, приглашая присоединиться.
Она было направилась к ним, но на полдороге остановилась и покачала головой. Николь очень хотелось быть вместе с ними, но она не имела права. Отвернувшись, она побрела к фуникулеру, поднимающему лыжников на вершину горы. Конечно, сейчас, в разгар лета, никаких лыжников не было, но фуникулер работал для туристов, желающих полюбоваться открывающимся с горы видом. Вагончик увлекал ее вверх, но она ничего не видела, только Тома и девочку. Чужую семью — без нее.
Она не помнила, чтобы плакала, но на фотографии слезы. Неужели Том понял ее состояние? Он тогда ничего не сказал.
Догадывался ли он, о чем она думала? Догадывался ли, что она полюбила его? Николь надеялась, что нет. Том взял девочку, потому что должен был так сделать, — она его племянница, — и в конце концов привязался к ней. Она же для него никто. Нечего и надеяться, что он полюбит ее.
Николь положила фотографии на стол и попыталась успокоиться. Не следует плакать, иначе она испортит оставшееся у них время.
А времени осталось мало. Завтра они возвращаются в Галифакс. На следующий день к своим обязанностям приступит Катрин, а Николь сможет переехать к Джону.
Но теперь она знала, что не собирается к Джону, — разве только для того, чтобы объясниться. Она вернется в Ванкувер, став старше, мудрее и полюбив человека, который никогда не полюбит ее.
Том вернулся, когда уже спустились сумерки. Он выглядел измотанным, под глазами легли темные тени, вокруг рта собрались складки. Николь хотелось подойти и помассировать ему шею и плечи. Он едва взглянул на нее.
— Я в душ.
Минут через двадцать он вышел из ванной, и Николь подумала, что он рухнет на кровать, предоставив ее и девочку самим себе. Она могла бы отвести ее в кафетерий, Лора не будет возражать. Но на Томе были чистые джинсы и свежая рубашка. Он побрился, а волосы, блестевшие влагой после душа, были тщательно причесаны.
— Я сделаю заказ, — сказал он. — Что вы будете есть?
— Нам принесут еду сюда? — Глаза Лоры расширились. — Правда?
— Я буду суп и салат, — решила Николь. Она не чувствовала голода.
Но когда заказ доставили, ни для нее, ни для Тома ничего не было.
— Что… — начала девушка, но в этот момент в дверь постучали, и на пороге возникла одна из моделей.
Сердце Николь упало. Конечно, может же он выйти в город, хотя бы раз за время пребывания здесь. Не все же ему сидеть с ней и девочкой.
— Ты знаешь Ванессу, — обратился он к Николь. — Сегодня она побудет няней.
— Что?
— Мы уходим. — Он встретил ее взгляд. — Оденься. — Выражение его лица стало еще напряженней. Глаза блестели.
Николь провела языком по губам, осмотрела свои джинсы и майку. Их выбирала Аннет.
— Я одета, — слабо проговорила она.
— Надень черное платье.
Николь застыла. Том ждал. Она пошла переодеваться.
Николь вспомнила комментарий Аннет, когда она померила это платье в магазине: чем меньше, тем лучше. Сегодня платье казалось слишком маленьким. Николь болезненно ощущала голые руки и плечи. «Джон будет сражен», — пообещала тогда Аннет.
Николь не помнила, сказал ли что-нибудь Джон, но не могла забыть поцелуй Тома.
Надеть это платье сегодня — настоящее безумие. Оно ежесекундно будет напоминать то, что она предпочла бы забыть, — человека, которого она полюбила без надежды на взаимность. Да она никогда бы не взяла с собой это платье, если бы не настоял Том.
Он что, запланировал их выход? Она не могла просто подойти к нему и задать этот вопрос. Любая другая, более умудренная женщина, могла бы, даже не покраснев, но не Николь.
В конце концов, у нее есть шерстяная шаль розового цвета, специально подобранная Аннет к платью, — спрятать голые плечи. Шаль могла бы помочь, но она наверняка будет выглядеть глупо, весь вечер судорожно натягивая ее на плечи.
