уверен, согласится ли она. И если не согласится, если отвергнет его, если хоть раз произнесет имя Джона — это конец, он должен будет уйти.
Он едва прикоснулся к еде. Она тоже.
— Тебе не понравилось, как я приготовил? — спросил он, наблюдая, как она гоняет по тарелке кусочек моркови.
— Я… мм… просто я не очень голодна.
— А я очень.
Это было почти наглостью — вот так прямо объявить о своем желании. Без всякой изысканности и утонченности. Он почувствовал жар в крови. В подрагивающем свете свечей ему казалось, что она испытывает то же самое. Она провела языком по губам, потом еще.
— Том, я…
Он встал и протянул ей руку.
— Пожалуйста.
Она знает, о чем он просит. Должна знать.
Девушка кивнула и медленно поднялась, не отводя своих глаз от его и вложив руку в протянутую ладонь. Он привлек Ники к себе, смахивая шаль с ее плеч. Шаль мягко упала на пол. Они стояли, глядя друг другу в глаза, их тела почти соприкасались. Том медленно наклонил голову.
Он уже целовал ее. Он помнил, какой это был для него шок. На этот раз он подготовился — по крайней мере, так он считал. Но когда его губы коснулись ее мягких губ и те раскрылись навстречу, по телу Тома пробежала сладкая дрожь и потрясла до основания. Он не знал, как долго длился поцелуй — минуту или час, — но все равно недостаточно. Ему хотелось большего. И Николь почувствовала его желание.
Том поднял лицо.
— Иди ко мне, — позвал он, голос его дрожал. Он посмотрел в темную глубину спальни.
Николь колебалась не более секунды и прошептала:
— Иду.
10
Она любит его. Иначе почему она собирается сделать это? В ее поведении нет ни логики, ни здравого смысла, но любовь объясняет все.
Следуя за Томом в спальню, Николь думала, что он не дает ей никаких обещаний. Она знала, что никогда не даст.
Возможно, она совершает ошибку. Но ей необходимо разделить любовь с ним хотя бы однажды. Тогда с ней останется воспоминание. Воспоминание о ночи любви с Томом. И если даже он отдает в ответ на ее любовь лишь свое тело — что ж, это все равно больше, чем она имела прежде.
Обнаружив, что они одни в доме, Николь поняла, что Том с самого начала планировал их близость. Он хотел ее — для нее это не было секретом. И вел он себя достаточно воспитанно, не грубо. «Иди ко мне», — сказал он. Его слова не звучали как приказ. Он выразил свое желание, которое она вполне разделяла.
И она пошла.
Николь тихо стояла у кровати в лунном свете и наслаждалась горячими, ласковыми прикосновениями Тома. Он взял в ладони ее лицо, поглаживая немного шершавыми подушечками больших пальцев ее щеки, мочки ушей. Затем Том нежно обвел языком линию ее рта, разъединяя губы, как бы дразня девушку. Николь почувствовала, как под его ласками она начинает дрожать. Внутри вспыхнуло пламя, и от дыхания Тома, которое она ощущала на своих губах, оно разгоралось все ярче. До этой минуты ничего подобного испытывать ей не приходилось. Его пальцы скользнули по ее спине, чтобы расстегнуть молнию на платье, и, когда оно упало на пол, девушка была рада ночному прохладному воздуху, окутавшему ее разгоряченное тело. Том вновь склонился над ней, не спеша покрывая поцелуями плечи, сначала одно, потом другое. Затем наклонил голову ниже, и его ищущие губы обожгли ее обнаженную грудь. От нового ощущения Николь пронзила огненная стрела, вырвавшаяся наружу ознобом, сотрясавшим ее тело.
— Замерзла? — Том легко поднял девушку и нежно уложил на кровать. Быстро освободившись от рубашки и джинсов, он вытянулся рядом с ней, обняв ее. Его кожа была такой же горячей, как и у нее. Холод, казалось, исчез навсегда. Николь подвигалась, получая удовольствие от близости его тела. Том застонал.
— Я едва не сошел с ума, обнимая тебя каждую ночь.
— Правда? — Она попыталась откинуться назад и заглянуть ему в глаза, чтобы проверить, не шутит ли он.
— А ты как думаешь? Откуда, по-твоему, у меня эти круги под глазами?
— От этого? — удивилась Николь. С улыбкой она обняла его. — Тогда, может быть, тебе стоит поспать сейчас?
— Да уж. — Том прижался к девушке бедром, она почувствовала силу его возбуждения. — Я отдохну позже. А сейчас — только ты…
И он начал ласкать ее руками и губами, наполняя каждую клеточку ее тела желанием. Он целовал ее ноги, каждый пальчик ступни, пятки…
Необычные ласки заставляли девушку извиваться. Он целовал икры, колени, бедра. Ее дыхание участилось. Она схватила его за волосы.
— Том! Не надо! Прекрати!
Он поднял лицо.
— Прекратить?
— Да. Нет. Не знаю! — Она растерянно потрясла головой. — Я никогда…
Том улыбнулся.
— Я знаю. — В его голосе слышалась нотка удовлетворения. — Расслабься, Ники. Позволь мне показать, как это бывает. Доверься мне.
Довериться ему? Ведь он собирается разбить ее сердце. Как она может довериться ему? А как она может оттолкнуть его сейчас? Неужели она сможет отвернуться, встать, надеть платье и уйти, притворившись, что ничего не произошло? Не может. Ей нужно это. Ей нужен Том, его близость.
Медленно она разжала руки и расслабилась. Том вновь склонился над ней, целуя колени. Она почти не почувствовала как он снял с нее трусики, не прерывая поцелуев, продолжая ласкать ее бедра, перебирать завитки волос внизу живота. Николь задохнулась.
— Это нечестно, — выдавила она дрожащим голосом.
Он поднял на нее глаза.
— Что нечестно?
— Ты меня трогаешь, а я тебя нет, — сказала она, чувствуя себя распутницей. Не думала она, что окажется способной произнести такие слова.
— Ты хочешь?
Николь сглотнула.
— Да.
Он пошевелился.
— Пожалуйста.
Николь приподнялась на локте. Просто так взять и снять с него трусы, как сделал он, казалось ей немного вульгарным. Она положила ладонь на его ногу и медленно заскользила пальцами вверх по внутренней стороне бедра. Коснувшись трусов, ее пальцы на секунду замерли. Она ощутила под ладонью всю полноту набухшей пульсирующей мужской плоти.
У Тома перехватило дыхание.
— Я… сделала тебе больно?
Он потряс головой.
— Наоборот. Слишком хорошо.
Он снял свои трусы и отбросил их в сторону. Лунного света было достаточно, чтобы рассмотреть Тома.
