Англичанам повезло больше. Канадцы легко высадились на берегу полуострова Пачино; к 5:30 дня «Д» с каждого берега поступил сигнал «Успех» [53].
Кое – где на берегу выкинули белые флаги; расчет орудия итальянской береговой обороны захватили во сне; 51–я дивизия вышла на берег, играя на волынках. «Укрепленная морская позиция» в Сиракузах рухнула, и к 21:00 в день «Д» (начало операции) 5–я дивизия промаршировала, фактически не встретив сопротивления, по мосту Понте – Гранде, ведущему на главную дорогу Сиракуз. Силы союзников захватили первый крупный порт.
И, несмотря на то, что перед вторжением они осуществляли воздушные бомбардировки, первая победа досталась люфтваффе. В 4:58 пикирующий бомбардировщик «Штука» обнаружил американский эсминец «Мэддокс», совершающий противолодочное патрулирование в 16 милях от побережья, и маленький корабль погиб от сильного разрыва.
«Огромная вспышка высветила и окрасила небо в красный свет, разрывая ночь на куски. За ней последовал взрыв резкий и оглушительный» [54].
Это была смерть 7 офицеров и 203 матросов. К другим она придет позднее.
Всего через 12 минут, в 5:10, когда было еще слишком темно, никто не увидел падающих с неба коршунов. Минный тральщик «Сентинел» настигла бомба; одна за другой последовали еще четыре атаки. Вскоре после восхода солнца, когда корабль медленно погружался в бурное море с залитым водой машинным отделением, тех, кто остался в живых, подобрало спасательное судно. Всего погибло 10 и был ранен 51 человек; 40 моряков остались невредимыми.
Там и тут атакующие солдаты выбирались на берег, где их встречало беспорядочное сопротивление противника. Орудийный огонь с морских кораблей мерцал, как светлячки, вдоль всего побережья от Ликаты до Сиракуз. Иногда он оказывался полезен; часто несколько снарядов убеждали итальянцев в том, что крещендо из шума и огня превосходит сопротивление.
Возле Гелы возникла кризисная ситуация, но она быстро разрешилась. Танковая дивизия «Герман Геринг» двинулась в бой утром. Две специальные группы, одна из которых включала в себя несколько новых немецких танков «Марк VI Тигр» (технически еще не очень эффективных), а другая – танки «Марк III» и «Марк IV» при поддержке артиллерии и некоторого количества пехоты, были направлены для проведения атаки в двух точках на занимаемые американцами берега к востоку от Гелы. В то же время итальянская мобильная часть с некоторым числом устаревших легких французских танков несколькими группами вышла в южном направлении из Нисцеми. Атаки были несогласованны и разрозненны.
Итальянцев быстро остановили. Парашютисты напали на них первыми, а самолет с крейсера «Буазе», который провел утро, наблюдая за «Мессершмиттами», обстрелял легкие танки «Рено» и «Фиат» с расстояния 10 000 ярдов.
Тринадцатое число оказалось несчастливым для итальянских танков, правда, при поддержке небольшой пехотной силы они взяли свое, прорвавшись через огонь эсминца, оставив несколько вспыхнувших факелами своих машин, и, выйдя на улицы маленькой прибрежной деревни Гела, которую удерживал полковник Уильям О. Дарби со своим первым батальоном рейнджеров, а также частями 1–й дивизии. Американцы и итальянцы «затеяли смертельную игру в прятки». «Джи – ай, прятавшиеся внутри и снаружи зданий, бросали ручные гранаты и стреляли из минометов». Через 20 минут итальянцы получили свое: они отошли со шрамами, полученными в бою.
Но теперь, днем, танки дивизии «Герман Геринг», наконец, выступили, с запозданием на пять часов. Командир дивизии генерал Конрат, наконец, придал некий порядок своим неопытным силам [55]. Но вновь крепкие «ноги из теста» и морские орудия, а также беспорядочный характер атаки и невозможность для немецкой пехоты координировать свою тактику с танками остановили противника. «Танкисты не могли идти вперед, потому что они не смогли противостоять пяти – и шестидюймовым снарядам морских орудий, которые со свистом прилетали со стороны моря» [56].
Один немецкий штурм, возглавляемый «Тиграми», некоторое время был более успешным: они разбили американский батальон, а командира взяли в плен. Но пустоту заполнил другой батальон, и немцы бежали с поля боя в панике и «в полном беспорядке».
Пока все прошло нормально. 10 июля стал днем гордости для союзников; повсюду их высадка на побережье Сицилии оказалась успешной; джи – ай, заполнившие бесцветные прибрежные города, уже осушили бутылки сицилийского вина, а счастливые итальянские пленные расспрашивали у своих врагов о родственниках в Бруклине [57].
Уже немолодые, подавленные солдаты итальянских береговых дивизий «панически бежали в безопасный плен союзников <…> в таком ужасном беспорядке, что [союзнические] солдаты опасались, что их затопчут, а не настигнут вражеские пули» [58].
Когда сумерки опустились на берега, очерченные дымом, часть пляжей оказалась усеяна «чудовищной и постоянно растущей грудой <…> материала <…> нескончаемой, перемешанной массой из людей, маленьких джипов, громадных, с высокими бортами ДУКВ (грузовики – амфибии, впервые нашедшие применение на Сицилии) <…> тяжело груженных грузовиков, застрявших и барахтавшихся в глубоком песке» [59].
Это был реквием на закате дня «Д» по десантному понтонному кораблю LST–313, помогавшему наладить понтонный спуск (также впервые использовался на Сицилии) на Грин – Бич № 2 возле Монте – Соле. Одна бомба превратила № 313 (несчастливый) в склеп; противопехотные мины, боеприпасы, пушки, грузовики, джипы и полугрузовики с полными баками взлетели вверх от адского взрыва «и наполнили воздух палящей смертью» [60].
Но худшее было впереди. Восточные берега в американском секторе оказались к ночи дня «Д» в состоянии хаоса и столпотворения. Изможденные береговые части остановились, самолеты люфтваффе бессистемно кружили в воздухе [61].
В ту ночь с 10–го на 11 июля зенитчики на сотнях кораблей наступающего флота напряженно всматривались в небо. Они были бы счастливы, если бы начали падать бомбы, и у них «чесались» пальцы на спусковых крючках. Летчики люфтваффе точно не знали, где был флот, как он пробирался «между сушей и водой», бросал якорь у берега до тех пор, пока крупные армии и все их оружие не высадились. Ночь стала светлой от сигнальных огней; «луна дразнила своей красотой»; осветительные огни, сбрасываемые немецкими самолетами, высвечивали бледные стальные палубы, как будто они были «голыми при свете дня»; винтовки специальных сил «вступили <…> в действие <…> посылая трассирующие пули, которые описывали дуги над нами со всех сторон, пока не образовали неф готического храма из неоновых огней; бомбы рвались на суше и на море» [62].
У побережья Сиракуз в ночь вторжения англичане потеряли белый, ярко освещенный медицинский корабль «Талама», в который попала бомба. Он затонул, когда брал на борт раненых [63].
Кризисная ситуация сложилась в день «Д» плюс 1 – 11 июля. Генерал Конрат и танки дивизии «Герман Геринг» предприняли новую попытку к наступлению.
Вскоре после рассвета танки «Марк III», «Марк IV» и «Тигры» из танковой дивизии «Герман Геринг» при поддержке частей ливорнской дивизии и нескольких подразделений итальянской пехоты в ответ на приказы Гуззони, отданные днем раньше, двинулись с холмов и с запада к Геле и береговому плацдарму 1–й дивизии, расположенному на прибрежной равнине. На командном пункте 26–го полка возле дороги, ведущей к аэродрому Понте – Оливо и к Нисцеми, недалеко от Гелы, бригадный генерал Тедди Рузвельт позвонил по телефону генералу Аллену на командный пункт дивизии: «Терри, послушай! Положение здесь не очень приятное… Нет противотанковой защиты… Есть ли какая – нибудь возможность поторопить эти средние танки?»
Вскоре ситуация стала еще «менее приятной». Атака немцев оказалась решительной; 1–я дивизия потеряла несколько противотанковых орудий при высадке; ряд орудий остались на берегу; артиллерии не хватало, и лишь несколько американских танков, переваливаясь, вышли на берег.
Критическая ситуация длилась недолго. Начали стрелять орудия эсминца; все, что могло стрелять, открыло огонь по немецким монстрам.
Но к 9:30 11 июля передовой отряд противника спустился с гор и упорно продвигался через равнину в четырех милях от Гелы.
Генерал Паттон во время посещения командного пункта рейнджеров в одном из зданий Гелы сам увидел немецкие танки и выразил свое негодование гневными словами.
