умалять достоинств этого артиста, старательно работающего над собой и сознающего свои недостатки. Его карьера развивалась совершенно особенным образом. Ибо между Грасси и Корелли пролегает дистанция огромного размера. Корелли, благодаря нехватки больших голосов, от которой страдает сейчас оперный театр, не встречает никого, кто серьезно угрожал бы ему. Грасси, родившись гораздо раньше, должен был бороться с добрым десятком крепких и энергичных теноров, любой из которых сегодня был бы королем оперной сцены»*.
Об артистическом и личном общении Франко Корелли и Джакомо Лаури-Вольпи ходило немало слухов. Некоторые считали, что Корелли обращался к знаменитому коллеге за советами при подготовке редких опер, которые тот когда-то исполнял — «Полиевкта» и «Гугенотов». В действительности же их настоящее сотрудничество — а лучше сказать, их дружба — началась уже после того, как Корелли выступил в обеих этих операх, где-то между 1963 и 1964 годами. Сначала это была одна случайная встреча в конце 50-х годов и несколько телефонных разговоров по поводу «Гугенотов». Но Лаури-Вольпи внимательно следил за творческим ростом Корелли, наблюдал за ним с самого начала его карьеры и поначалу отзывался о нем довольно строго. Получила известность следующая фраза маститого тенора и теоретика вокала, произнесенная еще в 50-х годах: «Если Корелли будет так продолжать, у нас будет скорее баритон, а не тенор». Но когда Франко выступил в «Гугенотах», Лаури-Вольпи именно его назвал своим достойным преемником.
Долгие годы Джакомо Лаури-Вольпи жил в Валенсии, куда Корелли с 1962 года начал наведываться достаточно часто, останавливаясь в доме маэстро в Бурьясоте. В первый год Франко провел там десять дней, затем двадцать, тридцать… И каждый день он по нескольку часов занимался со своим старшим другом: одна фраза за другой, вокализ за вокализом, до тех пор, пока под окнами не собирался кружок людей, желавших послушать знаменитых теноров.
Многие задавались вопросом: зачем нужен был Лаури-Вольпи Корелли, уже знаменитому и обладавшему индивидуальной техникой? Ответ, вероятно, может быть такой.
* Лаури-Вольпи Дж. Вокальные параллели. С. 263–264.
По всей видимости, здесь сошлись два человека, для которых певческое искусство представлялось главным жизненным интересом. Известно, сколько книг, посвященных вокалу, написал Лаури-Вольпи. Это «Экивок» (Милан, 1939), «Живые кристаллы» (Рим, 1948), «Подняв забрало» (Милан, 1953), «Вокальные параллели» (Милан, 1955), «Тайны человеческого голоса» (Рим, 1957). Известно и то, что проблемы пения были главным и единственным настоящим интересом Корелли. Можно сказать, он в чем-то продолжил традиции своего старшего товарища-аналитика, когда в многочасовых интервью со Стефаном Дукером рассуждал о проблемах, связанных с голосом. Когда-нибудь эти беседы будут опубликованы и мы получим увлекательнейшую для всех, кто интересуется вокалом, книгу. Ко всему прочему Лаури-Вольпи брал уроки у знаменитого испанского баритона Антонио Котоньи (среди учеников которого были и «король баритонов» Маттиа Баттистини, и Жан де Решке), певшего с середины XIX века и ценимого, среди всех прочих, Джузеппе Верди. То есть, иначе говоря, Лаури-Вольпи имел возможность напрямую общаться с человеком, который не только застал знаменитый расцвет певческого искусства Италии и мог поведать о вокальных традициях той поры, но и сам был живой легендой эпохи бельканто, который и в старости сохранил и голос, и мастерство. Лаури-Вольпи вспоминает о концерте в академии «Санта-Чечилия», где он учился, в котором выступали Аделина Патти и Антонио Котоньи: «Обоим артистам было за семьдесят. И в то время, как Патти уже обнаруживала старческий упадок, голос «дяди Тото» звенел, словно диковинный золотой колокол. Время не проточило ни одной трещины в этом благозвучном колоколе и даже не смогло оставить на нем царапин… Автор этих строк помнит, как уже восьмидесятилетним старцем этот артист пел каватину из «Севильского цирюльника», «Дочь моя, ангел безгрешный» из «Линды ди Шамуни» и «Пойдем скитаться бедными» из «Луизы Миллер», пел так, что молодые ученики в изумлении открывали рты»*.
Котоньи умер в 1918 году в возрасте 87 лет, а через год состоялся дебют Лаури-Вольпи (Артур в «Пуританах»), положивший начало одной из самых удивительных оперных карьер XX столетия, продолжавшейся без малого шестьдесят лет. Колоритнейшие воспоминания о Лаури-Вольпи оставила болгарская певица Илка Попова, которой довелось не только выступать с ним на сцене, но и общаться с ним и его женой Марией Рос лично: «'Монте-Карло' было мне знакомо по предыдущим гастролям, и меня волновал не столько азартный и авантюрный климат этого города, сколько звучание великих имен, обозначивших моих партнеров по ближайшим спектаклям. Прежде всего это относилось к Джакомо Лаури- Вольпи. О нем рассказывали множество любопытных и пикантных историй, но тем не менее все преклонялись перед искусством певца и его легендарным ми третьей октавы — нотой, о которой мечтает колоратурная певица, не то что тенор! (…). Лаури-Вольпи нисколько не изменился за время, прошедшее с момента нашего римского знакомства. Высокий, стройный, без обычного тенорового «брюшка» и двойного подбородка, широкоплечий и мускулистый, он напоминал скорее баритона, чем привычного итальянского «душку-тенора». Его волосы, густые и темные, были старательно ухожены и причесаны. Одевался он с некоторой элегантной небрежностью. Нетрудно было заметить, что сохранность знаменитого ми третьей октавы волнует его много больше, чем внешний вид, костюм и прочее. Жизнерадостный и симпатичный человек, Джакомо походил на бедного актера, который с прирожденным аристократизмом играет роль миллионера. Это был типичный итальянец с ярко выраженным и своеобразным обаянием (…). Тенор, хотя и пользовался репутацией мизантропа, производил, однако, впечатление человека, верящего исключительно в свой голос и свои ми-бемоли и ни во что иное. Судя по всему, Джакомо волновало лишь состояние связок и забота о них занимала его непрестанно.
* Лаури-Вольпи Дж. Вокальные параллели. С. 255–257.
Он практически не употреблял крепких напитков (…). Спорт, туризм и прогулки не пользовались особым расположением певца. Его хобби была профессия вокалиста, и потому упражнения для голоса и сверхтрудные арии классического репертуара заменяли ему ежедневную гимнастику, любимую спортсменами. Они тонизировали и укрепляли голосовые мышцы, а, следовательно, оказывались предпочтительнее физических упражнений, игры в теннис, экскурсий. У тенора была нервная и нетерпеливая походка, соответствовавшая его вспыльчивому и раздражительному характеру. Помню, мне не понравилось, что он любит смотреться в зеркало. Лишь к концу гастролей я поняла — это было не признаком самовлюбленности и суетности, а свидетельством его постоянной работы над собой. Лаури- Вольпи отрабатывал перед зеркалом всю пластику, жестикуляцию и мимику своих персонажей. Может быть, именно вследствие этого он никогда не допускал на сцене преувеличений, театральности, шаржа… Хочу поделиться здесь впечатлениями, касающимися голоса Лаури-Вольпи. С ним мне пришлось выступать только в вердиевском репертуаре. О Джакомо говорили, что это феномен, и действительно, тенор был обладателем поразительного голоса. Но мне кажется, что высшим достижением Лаури-Вольпи-вокалиста были партии в операх В.Беллини, Г. Доницетти, Д. Россини, Дж. Мейербера, в которых, на мой взгляд, он до сего времени не имеет достойных соперников. Его умение насыщать звучание ярким драматизмом, нежным любовным томлением или поэтической меланхолией и одновременно прорезать сверкающей рапирой своего голоса толщу самого плотного оркестрового звучания — это всего лишь часть замечательных качеств пения Лаури-Вольпи (…). В своем доме Джакомо был весьма общителен, здесь, правда не слишком часто, удавалось встретить и других знаменитостей из мира искусств. Он тщательно выбирал людей, достойных его общества, и немногим оказывал доверие. Во мне и сейчас живет убеждение, что в ранние годы певец, должно быть, сильно страдал от своей доверчивости и, пережив много тяжких разочарований, сделался позднее очень критичен и подозрителен к людям»*.
Тем более представляется знаменательным то расположение, которое оказал Лаури-Вольпи Франко Корелли. Своему коллеге легендарный тенор, певший на сцене почти со всеми великими вокалистами своего времени, рассказывал множество интересных историй из мира оперы, анализируя удачи и ошибки прославленных вокалистов. Для Франко все это было еще одной связующей нитью с замечательным периодом расцвета вокального искусства Италии (первой такой «нитью», как уже говорилось, была жена тенора — Лоретта ди Лелио, выросшая в обществе великих певцов). После смерти Лаури-Вольпи Корелли вспоминал: «Ему совершенно не хотелось, чтобы его считали маэстро, он говорил, что это было бы
