— Отец мне показывал. Большая каменная плита. Там изображен первый фараон. Он объединил Верхний и Нижний Египет в одно государство. Его звали…
Глаза Картера сверкнули.
— Нармер![16] Принеси мне «плиту Нармера»!
Шабти не шелохнулся.
— Нет, я не так назвал. Не плита. Это такая штука… на ней еще смешивают краски. Палитра? Похожее слово, но другое… А, вспомнил! Палетка. Принеси мне «палетку Нармера»!
Шабти, помогавший нам со свитком, остался неподвижным. Зато приказ Картера оживил статую с крючковатым посохом. Тот шабти спрыгнул с пьедестала и исчез в облаке пыли. Буквально через секунду он появился снова. У его ног лежала клиновидная каменная плита, похожая на щит, по длине примерно равная моей руке.
— Я же говорил про картинку! — хлопнул себя по лбу Картер. — А он спер настоящую палетку! Утащил из Каирского музея. Придется возвращать.
— Если уж она здесь, давай посмотрим.
Основную часть каменного щита занимала фигура человека, держащего в руке предмет, похожий на ложку. Судя по всему, этим предметом он собирался ударить другого человека, стоявшего на коленях.
— Наверное, этот, с ложкой, и есть Нармер, — догадалась я. — Он расправляется с каким-то приближенным, слопавшим его завтрак. И неужели такую ерунду нужно было вырезать на камне?
Картер покачал головой.
— Это упрощенное суждение. Не забывай: Нармер победил своих врагов и объединил оба Египта. Видишь странную шапку у него на голове? Это корона Нижнего Египта, она существовала, пока Нижний Египет был самостоятельным государством.
— А сходство с кеглей — случайное?
— Это уже даже не упрощенное, а примитивное суждение! — поморщился Картер.
— Правда, Нармер чем-то похож на нашего отца?
— Сейди, хватит паясничать!
— Я говорю серьезно. Посмотри на его профиль.
Картер решил меня не замечать. Он внимательно разглядывал камень, боясь прикоснуться к серой поверхности руками.
— Мне нужно посмотреть оборотную сторону, но я боюсь его переворачивать. Он такой хрупкий, как бы не повредить.
Я схватила камень и легко перевернула на другую сторону.
— Ты могла его сломать!
— Это вместо благодарности? А «ремонтные» заклинания у нас на что?
Мы стали рассматривать рисунки. Все-таки надо отдать должное: память у Картера отменная. В центре я увидела изображения двоих змеекотов с переплетенными шеями. К их шеям были привязаны веревки, и двое египтян (они будто стояли на загнутых хвостах чудовищ) пытались как-то сдерживать этих тварей.
— Они называются серпопарды, — сказал Картер. — То есть змеелеопарды.
— Потрясающе, — выдохнула я. — Но откуда они взялись, эти серпопарды?
— На этот счет есть лишь предположение. Отец считал, что они — порождения хаоса и находились там всегда. Этот камень — один из древнейших египетских памятников. Представляешь, картинки на нем вырезали пять тысяч лет назад.
— Но почему эти твари, которым по пять тысяч лет, напали на наш дом?
— Ночью, в Финиксе, огненный человек приказал своим слугам захватить нас. Первыми он намеревался послать длинношеих.
Рот у меня наполнился чем-то металлическим, будто я съела ложку. Жаль, что я прикончила всю жвачку.
— Одно радует: теперь эти серпопарды валяются на дне Ист-ривер, — выговорила я.
В библиотеку вбежал Хуфу. Он орал как резаный и хлопал себя по голове.
— Наверное, мне не стоило это говорить.
Картер приказал шабти вернуть «палетку Нармера» на место. Шабти и каменная плита исчезли, а мы поспешили вслед за павианом.
Рано я обрадовалась. Серпопарды вернулись. Их мех блестел от воды, а сами они вовсе не выглядели счастливыми после такой процедуры. Они вскарабкались на развороченную террасу и стали обнюхивать двери, пытаясь найти способ проникнуть внутрь. На стекле пузырились струйки кипящего яда, которым брызгались эти твари. Они без конца высовывали и втягивали обратно свои раздвоенные языки.
— Агх, агх! — верещал Хуфу.
Он вдруг подскочил к дивану, схватил Маффин и притащил мне.
— Вряд ли она нам поможет, — попыталась я объяснить павиану.
— Агх! — не успокаивался Хуфу.
Может, он слышал, что я проголодалась, и предлагал мне закусить… кошкой? Впрочем, ни Маффин, ни «кошка» не оканчивались на «о». Я взяла свою ошалевшую кису, чтобы только Хуфу замолчал.
— Мяу? — спросила Маффин, глядя на меня.
— Не волнуйся, все будет хорошо, — сказала я, успокаивая не столько ее, сколько себя. — Дом защищен магией.
— Гляди, Сейди! Они что-то нашли! — крикнул Картер.
Шеи серпопардов болтались возле левой двери: твари обнюхивали внешнюю ручку.
— Неужели дверь не заперта? — спросила я.
Оба чудовища ударили своими гнусными мордами по стеклу. Дверь дрогнула. По всему косяку вспыхнули голубые иероглифы, но свет у них был совсем тусклый.
— Не нравится мне все это, — пробормотал Картер.
Я молила древних богов, чтобы чудовища оставили свою затею. Или чтобы Филипп Македонский вдруг вылез на террасу и возобновил сражение (еще вопрос, умеют ли крокодилы взбираться по стенам).
Серпопарды вновь ударили головами по стеклу, отчего по нему расползлась паутина трещин. Голубые иероглифы вспыхнули и погасли.
— Агх! — завопил Хуфу и дрожащей лапой снова указал на кошку.
— Может, попробовать против них заклинание «ха-ди»? — предложила я.
Картер покачал головой.
— Вспомни, сколько сил ты ухлопала на двери. Я не хочу, чтобы ты грохнулась в обморок.
Я уже хотела спросить, что он сам собирается делать, но тут брат вновь меня удивил. Он подошел к стене с оружием и схватил кривой меч. Я вообще не понимала, какая польза от кривых мечей, а уж сражаться таким оружием против серпопардов…
— Это несерьезно, — сказала я.
— Придумай что-нибудь получше, — стуча зубами, ответил он. Его лицо блестело от капелек пота. — Их двое, нас трое. Твоя кошка не в счет.
Понимаю, Картер храбрился, но чувствовалось, он напуган сильнее меня. Вот кто мог грохнуться в обморок со страху.
После третьего удара дверь разлетелась. Воздушной волной нас откинуло к ногам статуи Тота. Твари прорвались внутрь. Хуфу бросил в них баскетбольным мячом. Мяч отскочил от головы одного серпопарда, но тот ничего даже не заметил. Тогда павиан сам кинулся на чудовищ.
— Хуфу, остановись! — крикнул Картер.
