семьдесят пять человек. Декан Дойл был изумлен. Студентов разделили на две группы, заказали дополнительные учебники, и я начала преподавать. Мне было нелегко, это действительно требовало большого напряжения сил, но я опиралась на учебник и строго следовала ему. Оглядываясь назад, я понимаю, что меня спасло тогда, в первый семестр, только мое обезоруживающее простодушие. Я действительно считала, что русский язык выучить нетрудно и что я могу ему научить. Теперь, когда я уже не преподаю, могу признаться, что на самом деле русский действительно очень трудный язык для изучения. В 1950-е годы я также была убеждена, что американцам необходимо знать язык своего противника. В начале 1950-х Советский Союз уже без всякого сомнения был нашим врагом — Сталин вернулся к прежним попыткам распространить коммунизм на весь мир, а «железный занавес» наглухо закрылся. Преподавание русского американцам давало мне возможность служить моим идеям, как раньше это было на «Голосе Америки».
Если бы Сергей мог предугадать, как моя работа повлияет на нашу последующую жизнь, он, наверное, никогда не предложил бы мне этот путь. Он и подумать не мог, что мое «преподавание на одном или двух курсах в Университете имени Джорджа Вашингтона» превратит меня в конце концов в профессионального преподавателя и что я добьюсь на этом поприще таких успехов. С недовольным изумлением он наблюдал, как я получила целую кафедру, как я ее развивала и расширяла, как потом получила государственное признание за мою работу.
Когда я только начала преподавать в Университете имени Джорджа Вашингтона, я понятия не имела, что из этого выйдет, но отнеслась к своей работе серьезно, работала много и очень старалась. Я проводила утренние занятия, приходила домой на ланч, покупала продукты, готовила еду, общалась какое-то время с Натали после ее школы, кормила детей обедом и в пять часов возвращалась в университет вести вечерние занятия. (К тому времени Натали и Денис уже жили дома и учились в вашингтонских школах.) В каждом классе было по 35-40 студентов, так что дома приходилось проверять кипы работ, к тому же я исполняла все обязанности главы факультета. Я была целым факультетом в одном лице — в течение восьми лет у меня
даже не было секретарши. Мне нравилась моя работа, и я не жаловалась. Я была полезным членом общества и делала то, что американскому обществу было в то время нужно. Вспоминая мою детскую и юношескую озабоченность «служением народу», теперь я могла с гордостью сказать самой себе: я служу народу своей страны!
ГЛАВА 11 Университет
Факультет славянских языков и литератур в Университете имени Джорджа Вашингтона был официально основан в 1953 году, когда на мои классы русского языка записывалось уже до двухсот студентов. У меня появились внештатные преподаватели, работавшие на полставки как в самом университете, так и на «выездных» курсах — в таких местах, как Пентагон, Агентство национальной безопасности и военные базы в Виргинии, местом их постоянной работы была Школа военно-морской разведки, где имелась серьезная программа русского языка. Эти люди были носителями языка, русскими эмигрантами, живущими в Вашингтоне. Некоторые принадлежали к старой русской аристократии, некоторые приехали в Америку после войны из лагерей перемещенных лиц. Одни имели высшее образование, а другие даже не закончили и школы.
Один из курсов вел доктор Петр Зубов, бывший лейб-гвардейский офицер, который получил докторскую степень в Колумбийском университете, но почему-то никак не мог получить допуск к работе в Пентагоне. Я позвонила доктору Зубову и с удивлением узнала, что у него нет американского гражданства. Почему нет? Он же, в свою очередь, удивился моему вопросу. «По правде сказать, профессор Якобсон, — сказал он, — вы обижаете меня своим вопросом. Неужели вы допускаете, что офицер лейб-гвардии Его Величества может присягнуть на верность другой стране?»
«Но разве для работы в Школе военно-морской разведки не требовалось американское гражданство?» — спросила я. «Я прошел собеседование в военно-морской разведке.
Они знают, кем я был. Они поняли, что офицер присягает только раз в своей жизни».
Я извинилась перед доктором Зубовым и объяснила ситуацию военным из Пентагона. «Ну что ж, — сказали они, — если это устроило военно-морские силы, это устраивает и нас».
Та же проблема возникла у меня с вдовой эстонского премьер-министра. Она не могла оскорбить память покойного мужа, приняв другое гражданство. Пентагон и это понял, и ее допустили к преподаванию...
...Первые несколько лет преподавания я не чувствовала себя частью университета. Я была одна, никто не обращал на меня внимания, на собрания профессорско-преподавательского состава я не ходила, не видя в них особого смысла и не имея на то времени. Осенью 1956 года учитель русского языка на одном из «выездных» курсов поделилась со мной идеей открыть отделение Американской ассоциации преподавателей славянских и восточно-европейских языков (AATSEEL) округа Колумбия и муниципального района Мэриленда и Виргинии. Я слышала об этой организации, но не представляла себе ясно, чем она занимается и каковы ее цели. Федор Мансветов, отец того Владимира Мансвето-ва, с которым я работала на «Голосе Америки» в Нью-Йорке, объяснил мне, что AATSEEL — национальная организация, входящая в состав Ассоциации современных языков, и что ее отделения в Виргинии и Мэриленде недавно прекратили свое существование. Он тоже считал, что в округе Колумбия было бы неплохо создать такую организацию, где преподаватели русского языка могли бы встречаться и обсуждать вопросы, представляющие общий интерес. Я согласилась, и мы договорились о предоставлении нам помещения в университете для проведения первого организационного собрания.
В Вашингтоне было много преподавателей русского языка, работавших на федеральное правительство в местных университетах и колледжах. На первое собрание пришло около пятидесяти человек. Было решено, что округ Колумбия должен иметь свое собственное отделение AATSEEL. Повернувшись ко мне, Мансветов сказал доброжелательно: «Среди нас находится очаровательная и энергичная молодая преподавательница, и, если она любезно согласится стать нашим секретарем, я думаю, мы можем начать».
Удивившись такому повороту событий, я ответила вполне откровенно: «Я не думаю, что из меня получится хорошая секретарша. Благодарю вас за предложенную честь, но я должна отказаться».
Мансветов растерялся и не знал, что делать дальше. Но тут чей-то голос в конце зала сказал: «Не согласилась бы госпожа Якобсон занять должность председателя?» Мансветов взглянул на говорившего в полном изумлении. «Это предложение?» — спросил он. «Да, — ответил тот же голос, — я выдвигаю госпожу Якобсон на место председателя отделения AATSEEL». «Я поддерживаю», — раздался другой голос. Бедному Мансветову ничего другого не оставалось, как спросить меня, принимаю ли я выдвижение своей кандидатуры. К собственному своему удивлению, я ответила: «Да, если вы хотите, я буду председателем».
И тут же, на глазах у потрясенных старших преподавателей, я была выбрана председателем нового отделения AATSEEL. Когда я рассказывала об этом Сергею, он спросил: «Почему ты согласилась? Почему не позволила Мансветову стать председателем? Он явно хотел, чтобы выбрали его ».
«Он, может быть, и хотел, — ответила я, — но люди хотели выбрать меня, они выбрали меня единогласно». И добавила, обиженная его явным недовольством моим успехом: «Здесь демократия, знаешь ли, и она именно так работает».
Я твердо решила сделать наше отделение самым активным и успешным из всех. И действительно, мы скоро имели образцовую профессиональную организацию. Два раза в год мы проводили собрания, хорошо подготовленные, с большим количеством участников. Количество членов нашей организации постоянно увеличивалось, и мы уже привлекали внимание.
В 1957 году в Вашингтоне проходил национальный съезд отделений AATSEEL, и наше отделение выступало в роли хозяина. Я организовала специальный комитет, мы не жалели сил, чтобы развлечь наших гостей: устроили экскурсии по Белому дому, Библиотеке Конгресса и специальный концерт в Библиотеке Конгресса. На каждый из трех дней съезда мы запланировали что-нибудь интересное и закончили приемом в Университете имени Джорджа Вашингтона. Гости попали на великолепный русский пир с русскими закусками — селедкой во всех видах, салатами, пирожками и пирогами, фаршированными грибами... Чай пили из
