— Мы же с вами только что выяснили, Слава, кто является чужим агентом. Забыли?
— Кто?
Генерал дотронулся до кармана моей рубашки.
— Что за бумагу вам передала мадемуазель?
Я тут же сообразил, что скрывать тринадцатую страницу от генерала бессмысленно. Ведь это он сам подложил ее в гарнитур. И я достал из кармана бумагу.
— Копия,— оценил бумагу генерал,— А подлинник у кого?
— У Критского.
Генерал брезгливо улыбнулся.
— Понятно. Подлинник он нам сегодня на Литейный принесет. Подонок старый.
И Юрик, пересиливая боль, тоже презрительно улыбнулся. Генерал спросил меня строго:
— Как попала копия к мадемуазель?
С трудом я восстанавливал в памяти извилистый маршрут копии.
— Мне ее дал Критский…
— Зачем? — насторожился генерал.
— Он думает, что я на кого-то работаю… Он хочет через меня выйти на этих людей…
Юрик заволновался.
— Это… самодеятельность… он все испортит…
— Успокойся, майор, — строго приказал ему генерал.— Выслуживается, старый ловелас… Я лично ему такое перо за это вставлю! Непосредственно.
За спиной Пушкина у сквера остановилась черная «ВОЛЬВО» с антеннами. Из нее выскочили люди в штатском, побежали к нашей скамейке. Генерал остановил их рукой:
— Всем оставаться на местах! Мы сейчас подойдем.
И люди в штатском беспрекословно пошли обратно к машине.
— Дальше, — уже мне приказал генерал. — Кому вы передали эту бумагу?
— Никому, — вспомнил я. — Ее взял у меня Константин.
— Зачем Белый Медведь взял бумагу?
— Он хотел проверить профессора.
Генерал понимающе улыбнулся.
— А оказалась бумага у мадемуазель? Непосредственно.
Я заступился за Натали.
— Константин попросил ее передать мне копию.
— Зачем? — задумался генерал. — Не догадываетесь?
— Чтобы я дальше работал.
Генерал менялся на глазах, он стал теперь «деловым человеком», четким и кратким.
— А вы уже с бумагой работали?
Я кивнул.
— И что же вы выяснили? Поделитесь с нами.
Мне не хотелось болтать о раскрытой мной загадке роковых цифр… Но радость открытия оказалась сильнее меня.
— В бумагах предсказана судьба России… Высчитаны поворотные годы. Зная их, они хотят влиять на нашу судьбу…
Генерал и майор-Юрик переглянулись.
Генерал спросил меня недовольно:
— Вы уже этим поделились с мадемуазель?
— Нет.
— Ваше счастье,— зловещим шепотом объяснил мне генерал. — Мадемуазель хочет узнать — известна ли вам их тайна. Как только она в этом убедится, вас немедленно ликвидируют!
Я ничего не понимал.
Глаза Юрика снова стали странными, страшными.
— Скажите откровенно, Ярослав Андреевич… — он отдышался, — она вам себя уже предлагала?… Она уже отдалась вам?…
Я увидел стриженую мальчишескую головку на моей подушке, полузакрытые перламутровые глаза, ее влажные губы… Я услышал обольстительно перекатываюшийся во рту шарик: «К сегодняшнему вечер-ру, да?» — и сказал горько:
— Ошибаетесь… Как вы ошибаетесь… Ей совсем другое от меня нужно! Совсем другое!
— Что?! — одновременно спросили чекисты.
Я посчитал, что, защишая ее, имею право сказать им правду.
— Натали просит меня к сегодняшнему вечеру подготовить статью… Статья ей нужна от меня! Статья!
— О чем? — опять одновременно среагировали чекисты.
И я ответил гордо:
— Натали просит меня разоблачить происки Дантеса и Геккерна! Натали чувствует, что дуэль — провокация против России! Она так и сказала: «Провокация!» Разве может такое сказать чужой агент?
Генерал спросил строго:
— А почему вы должны подготовить статью к сегодняшнему вечеру?
— Не знаю, — откровенно признался я. — В шесть часов вечера она придет за статьей.
Генерал засмеялся и стал потирать ладонь о ладонь, как тогда, на Каменном.
— Гениально!
— Круто, — зло подтвердил майор.
Я понял, что опять сделал глупость! Про заветное время расчета с Натали я не должен был им говорить! Я проклинал себя…
Генерал обнял меня за плечи и снова стал другим человеком, мягким и ласковым.
— Все так и оставим, Слава! Поездка на Каменный отменяется. Мы доставим вас домой. Сидите и работайте! К шести статья должна быть готова! Я надеюсь на вас, Слава.
Я дернулся было, но генерал меня обнял крепче.
— Ничего не бойтесь. Прикрытие вам обеспечим. Договорились, Слава?
Я посмотрел на него укоризненно.
— Вы хотите сделать меня подсадной уткой? Так это, кажется, у вас называется?
Генерал отмахнулся от меня, как от мухи.
— Да какая разница, как это называется? Вам-то что, Слава?
Я вскрикнул возмущенно:
— За кого вы меня принимаете?!
Генерал сказал со сталинским акцентом:
— За патриота! Непосредственно!
Майор под руку поднял меня со скамейки. Он уже совсем оправился от контузии.
— В машину, Ярослав Андреевич! В машину!
В просторной «вольво» меня поместили на заднем сиденье между майором и людьми в штатском. Генерал сел рядом с водителем.
— На Мойку. Напротив дома Пушкина, — приказал он весело.
А мне было муторно и тревожно.
Из-за своей несдержанности я снова попал в передрягу. Я искренне хотел спасти Натали, а оказалось — подставил ее чекистам… Но если она не «чужой агент», чем это ей может грозить?… А в том, что она — не «чужой», я был просто уверен! Я готов был голову на отсечение дать за нее!…
У моего дома генерал вернул мне копию тринадцатой страницы.
— Возьмите, Слава. К шести статья должна быть готова. Вы обязаны это сделать как патриот! Непосредственно!
Я поглядел на ту сторону Мойки, на знакомый с детства желтый пушкинский особняк. Я надеялся увидеть Натали. Они с профессором спешили сюда, на открытие «пушкинской тропы». Но Мойка была пуста.
