Серая поливальная машина смывала остатки праздника. Исчезли куда-то старинные ландо, дамы в кринолинах, гусары в малиновых ментиках. А кудрявый лжеАлександр, получив за свое выступление положенный гонорар, уже пил, наверное, в этот сказочный день очередную банку теплого иностранного пива…
Майор дернул меня за руку.
— На выход!
Юрик снова стал страшен. Он молча проводил меня до самых дверей моей квартиры, помог открыть дверь.
— Работайте спокойно, Ярослав Андреевич. Вас никто не потревожит. Прикрытие вам обеспечено. Из дома — никуда! Работайте.
Зайдя в прихожую, я заволновался. Я вспомнил, что забыл им сказать про чулан. Я распахнул дверь. Но было поздно. Внизу хлопнула дверь лифта.
4
Статья
Я стоял в прихожей и размышлял, почему у меня вызывает такой страх неприметный с виду Юрик?… Самое страшное в нем — его странные глаза с крохотными зрачками… Глаза наркомана…
Я понял — он и есть наркоман. Наркоман своего дела. Ему недоступны обычные человеческие чувства, нормальная, трезвая логика. Как типичный наркоман — он непредсказуем. Он может выкинуть все, что угодно. Он может запросто убить ни за что… Сегодня он спас меня, прикрыв своей грудью. Я должен быть ему благодарен… Но благодарности в моей душе не было. Был только страх. Черный, животный страх…
И еще я понял, что генерал Багиров — точно такой же наркоман. Только еще страшнее… Я не узнал его, когда он сидел на скамейке на расстоянии протянутой руки… Я уже говорил, что у генерала была такая счастливая для разведчика размытая внешность, что его можно было принять за кого угодно. Генерал был человеком с тысячью лиц… Сегодня я в этом убедился… И все эти разные лица подчинялись одной идее — найти и обезвредить «чужого агента»…
Я понимал, что его подозрения были чудовищной ошибкой. Что о ней знает генерал? Он же не слышал ее трогательного «да», не слышал, как очаровательно она перекатывает во рту невидимый шарик…
Но тем страшнее выглядели его подозрения. Этого непредсказуемого наркомана ничем не проймешь! Он, не раздумывая, уничтожит безвинного человека! Я обязан написать статью, чтобы спасти Натали! За три дня в меня трижды стреляли. Я был рад, я решил, что лимит мой исчерпан, три — магическое число… Как я тогда ошибался…
Я выбрал со стеллажей нужные книги, из ящика стола достал свою секретную картотеку, нашел свою любимую ручку и положил перед собой чистый лист. Я даже не заметил, что на столе нет моей рукописи.
Для начала я решил набросать план. Отметить на бумаге то, что мне уже стало ясным. А ясной мне совершенно неожиданно стала развязка дуэли Пушкина с Дантесом. Пушкин попал в Дантеса! Его пуля должна была пробить грудь соперника. Я видел, как корчился, задыхаясь, майор после попадания в бронежилет. Мне оставалось выяснить — был ли контужен на дуэли Дантес? Мне нужны были документальные доказательства.
И я их нашел.
Вот донесение старшего полицейского врача:
«Полициею узнано, что вчера в 5-м часу пополудни за чертою города, позади Комендантской дачи, происходила дуэль между камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком кавалергардского Ее Величества полка бароном Геккерном, первый из них ранен пулею в нижнюю часть брюха, а последний в правую руку навылет и получил контузию в брюхо…»
Вызванный на квартиру Дантеса врач отмечает:
«…Контузия верхней части брюха без наружных повреждений. Больной жалуется на сильную боль в груди при дыхании…»
И наконец, строка из доклада своему министру иностранных дел самого «старичка Геккерна»:
«У сына была прострелена рука навылет, и пуля остановилась в боку, причинив ему сильную контузию…»
Так… «Без наружных повреждений» — это значит без синяков и кровоподтеков. Как же могла пуля Пушкина, пробив навылет руку Дантеса, «остановиться» в «брюхе» без синяков и кровоподтеков? Почему пуля не пробила это самое «брюхо»? Отчего у Дантеса такая контузия, что ему трудно дышать?
Теперь мне всё было ясно! Пробив навылет руку, пуля ударилась в некое защитное приспособление, надетое Дантесом под кавалергардский мундир! Об этом, кстати, писали некоторые исследователи. Старик Вересаев, автор двухтомника «Пушкин в жизни», например. Но пушкинисты подняли на смех почтенного старца. Может быть, у них были неотразимые доказательства невиновности Дантеса? Да… Одно — «офицерская честь кавалергарда»… «Русские европейцы» до сих пор защищают «честь» Дантеса. Они не могут поверить, что Дантес вышел убивать Пушкина, сам оставаясь для него неуязвимым, потому что им страшно осознать бесчестие Европы!…
Я остановился…
Эмоции мне не помогут. К черту этих «русских европейцев», которых Европа держит за своих ручных обезьян, а мы их почему-то признаем своей интеллигенцией. К черту!
Мне помогут только цифры, факты, свидетельства современников, официальные документы.
Прежде всего я должен ответить себе на три главных вопроса, уже родившихся в моей голове за эти дни:
1. Почему зимой 1836 года, узнав о романе Дантеса с Н. Н. Пушкиной, «старичок» так ревниво и строго отнесся к этому? (Так строго, что испуганный Дантес тут же отрекся от любимой, «излечился», как он выразился в письме Геккерну.) Но уже летом и осенью 1836 года Геккерн сам потакает любовной интриге «приемного сына» с Н. Н. «как старая сводня»— так называл его Пушкин в своем письме; и лично, посетив Пушкина 25 января, доводит историю до дуэли.
2. Почему свою «семейную драму» Пушкин хотел довести «до сведения правительства и общества»? Почему он вызвал на последнюю дуэль не Дантеса, а «старичка» Геккерна? Не потому ли, что, как тонко заметил Вяземский, тут был замешан «интернациональный вопрос», то есть дуэль могла обернуться международным скандалом? Пушкин вызвал дипломата, секундантом у Дантеса тоже был дипломат, сотрудник французского посольства Даршиак. Между прочим — двоюродный брат Дантеса по отцу. Как он оказался здесь? В это время? На этом посту? Неужели тоже «роковая случайность»? Не потому ли «интернациональный подтекст» дуэли так тщательно скрыт любовной драмой, что дело идет о большой политической игре, в которой Россия потерпела поражение…
3. Пушкинская история дуэлью не кончилась. Наоборот. С его смертью все и началось. Начались волнения в обществе. Как пишет Геккерн в своем докладе: «Смерть Пушкина открыла властям, по крайней мере, существование целой Национальной партии, главой которой он (Пушкин) был… Вынос тела почившего в церковь должен был состояться вчера днем, но, чтобы избежать манифестаций при выражении чувств, обнаружившихся уже в то время, как тело было выставлено в доме покойного… погребальная церемония была совершена в час пополуночи. По этой же причине участвующие были приглашены в церковь при Адмиралтействе, а отпевание происходило в Конюшенной церкви. Очень может быть, что нескольких дней будет достаточно, чтобы угасить это волнение…»
«Старичок» доволен. Особенно впечатляет фраза: «очень может быть», что волнения удастся усмирить за несколько дней.
Совершенно ясно, что ради этих волнений и затеяна вся история с Пушкиным. Бурлит Санкт- Петербургский университет. По рукам ходит стихотворение юного корнета лейб-гвардии гусарского полка М. Лермонтова «Смерть поэта», написанное ночью 28 января, когда Пушкин, кстати, был еще жив…
В городе активно работает агентура Геккерна, те, кого Щеголев называет его «шайкой».
Я взял в руки свою картотеку. Вот она, «шайка Геккерна»: князь И.С.Гагарин, князь Петр Долгорукий, П.Валуев, Шуваловы, Трубецкие, Столыпины… всем им чуть больше двадцати лет. Одни засветились в
