— Мама? — дрожащим голоском произнесла она.
Миссис Ридли быстро подошла к кровати.
— Все в порядке, Анна. Это капитан Арчер. Он аптекарь, хотя с виду не похож. Он подумал, что может тебе помочь.
Оуэна поразило то, как спокойно держалась Сесилия Ридли, разговаривая с изувеченной дочерью, хотя она только что узнала, что муж убит, а у ворот продолжал горланить зять. Хорошо, что она владела собой, ибо дочь ее выглядела безумно напуганной, даже не зная всего случившегося. Оуэн опустился рядом с Анной на колени.
— Рука сломана?
— Только палец, — ответила Сесилия. — Мы выпрямили его и наложили шину.
— А мазь из посконника применяли?
Сесилия кивнула.
— Что-нибудь еще сломано?
— Нет. Но все тело в синяках — и лицо, и живот. И губы разбиты. — Она рассказала Оуэну, как лечила дочь.
Он знаком попросил Сесилию выйти с ним из комнаты. Они остановились на площадке и посмотрели вниз, в холл.
— Валериана должна ее успокоить, — сказал Оуэн. — Вы говорили, живот у нее в синяках. Кровотечение было?
— Да, но уже прекратилось.
— Думаете, она сможет проглотить немного вина с настоем валерианы?
— Да, мы уже поили ее вином.
— Очень важно, чтобы она успокоилась. — Оуэн потер шрам на левой щеке. — Господи, что за человек мог сотворить такое с собственной женой?
— Он говорит, что у него есть потребности, а она ему отказывает. Это доводит его до бешенства.
— Я могу что-нибудь еще сделать для вас, миссис Ридли?
Она взяла его за руку и сжала.
— Вы хороший человек, капитан Арчер.
Она окинула взглядом его лицо, чуть дольше задержавшись на губах. Миссис Ридли стояла чересчур близко. Была слишком настойчива. Оуэн подавил желание попятиться.
Сесилия улыбнулась сквозь слезы и, вздохнув, разгладила юбку.
— А сейчас я должна встретиться с зятем.
Оуэн устроился на ночь в комнате рядом со спальней Анны. Сесилия Ридли была уверена, что Скорби ночью не станет ничего предпринимать, ведь она убедила его уехать в Беверли и переночевать в гостинице, но Оуэн не знал покоя. Он ворочался с боку на бок на тюфяке, прислушиваясь, как в комнате дочери мечется из угла в угол Сесилия Ридли.
Внезапно шаги за стеной изменились: женщина решительно двинулась к двери и вышла в коридор. Тут же раздался стук в дверь Оуэна.
— Входите.
Сесилия Ридли держала в руках масляную лампу, освещавшую ей лицо.
— Простите, что нарушаю ваш сон.
— Я так и не смог заснуть.
Она вошла, прикрыла за собой дверь, поставила лампу на маленький столик рядом с Оуэном и снова принялась расхаживать от стены к стене, держа руки за спиной.
— Что случилось? — спросил Оуэн.
— Вы должны помочь нам. Анне нельзя здесь оставаться.
Господи, эта женщина все-таки ударилась в панику.
— Я готов помочь, миссис Ридли. Ко мне даже сон не идет, я все думаю о вашей бедной дочери. Но ее нельзя перевозить. У нее кровотечение.
— Уже прекратилось.
— Если она сядет на лошадь, оно может снова открыться.
Сесилия резко повернулась и присела на край кровати.
— Если Анна останется здесь, будет только хуже. Вы должны это понимать. — В ее огромных темных глазах мерцал дикий огонь.
Оуэн догадывался, чего она опасается. Разве не эта же причина не давала ему заснуть, заставляя прислушиваться, не вламывается ли кто в дом? Но Анна в ее состоянии не выдержала бы дороги.
— Я вообще не понимаю, как Анна перенесла поездку сюда, — сказал Оуэн. — И теперь, так скоро, снова отправляться в путь… — Он покачал головой. — Нет, нельзя подвергать ее такому испытанию.
— Всемилостивые небеса, другого выхода нет. — Сесилия склонилась над Оуэном, словно стараясь всем своим видом убедить его, насколько она серьезна. — Вы говорили, что дочери необходимо успокоиться. Как же ей успокоиться, если она боится, что он придет за ней и увезет с собой? Во всем королевстве не хватит валерианового корня, чтобы стереть этот страх из ее сердца.
Что ж, она права, и Анне действительно нужно было спокойствие, чтобы выздороветь. Раскаленные иголки, впившиеся в незрячий глаз, предупредили Оуэна, что он слишком глубоко увяз в проблемах семейства Ридли. Он поднес руку к шраму и обнаружил, что на глазу нет повязки. Ну конечно… он ведь собирался спать. Поразительно, как Сесилия Ридли могла пристально на него смотреть и даже ни разу не поморщиться при виде изуродованного века, полностью не закрывавшего невидящий глаз. Полумрак в комнате был не столь густым, чтобы скрыть его увечье. Оуэн потянулся за повязкой, лежавшей рядом на столике.
Сесилия Ридли восприняла это как знак того, что он решил помочь и начал одеваться. Она поднялась.
— Хорошо. Я соберу дочь в дорогу.
— Ради всего святого, я еще не сказал «да». Просто захотел избавить вас от неприятного зрелища.
Сесилия вновь опустилась на край кровати.
— Именно это — и шрам, и выпавшие на вашу долю страдания — позволило мне думать, что вы поможете. Вы смогли бы спокойно спать, зная, что рядом находится тот, кто с вами сотворил такое?
— Я убил того, кто со мной это сотворил.
Женщина заколебалась. Она сцепила руки на коленях и долго их изучала. Что-то во всем ее облике заставило Оуэна подумать о Люси: та тоже в минуту несчастья старалась держаться прямо и сжимала руки, чтобы они не дрожали.
— Вы напоминаете мне жену.
— Вот как? А как бы поступила на моем месте миссис Арчер?
Оуэн не стал исправлять ошибку в имени. Подумал, что ни к чему Сесилии знать подробности их с Люси отношений. Но в самом деле, что бы сделала Люси? Он мысленно вернулся к тому вечеру, когда Торсби, архиепископ Йорка и лорд-канцлер Англии, отдал Люси одно распоряжение, но она отказалась его исполнить. Она решила, что сама знает, как лучше поступить по отношению к своему мужу, Николасу, и ничто в целом мире не могло бы заставить ее передумать. По решительному настрою Сесилии Ридли в ней угадывалось то же упрямство.
— Люси показала бы Скорби, что он натворил, — ответил Оуэн. — Приведите его сюда, пусть он посмотрит, в каком состоянии Анна. Он наверняка ушел сразу после того, как избил жену. Возможно, он даже не сознает, как далеко зашел.
Глаза Сесилии округлились от удивления. Она не поверила своим ушам.
— Вы сошли с ума? Анна напугана до смерти. Что, если он снова набросится на нее с кулаками?
— Я буду рядом в комнате. Глаз с него не спущу и в любом случае сумею ее защитить. Но, подозреваю, Пол Скорби просто тихо скроется, когда увидит состояние жены. Он ничего не выиграет, заставив ее силой отправиться в дорогу.
Сесилия покачала головой.
