удерживали с обеих сторон. — Мне пришло в голову, что ты можешь истечь кровью до смерти. Так как я задумал для тебя совсем другую смерть, то сейчас мы прижжем твою отвратительную рану. Ну что, не скажешь мне спасибо?
Мартин висел на руках своих мучителей, пытаясь открыть веки, но из-за слабости не смог этого сделать.
— Я так и не дождусь от тебя благодарности? Наверное, ты просто не веришь в мою доброту. — Скорби хлопнул в ладоши, и вошедший слуга принес кувшин и чашку. — Бренди, Уэрдир. Из подвалов моего тестя, да упокоится он с миром. — Он наполнил чашку и передал ее Амброзу. — Помоги ему выпить. Все пройдет для него гораздо лучше с хорошей дозой бренди в животе.
Амброз помог Мартину выпить.
— Сейчас тебе прижгут рану, Мартин. Это хорошо. Заживет скорее. Но поначалу будет больно.
Мартин кивнул в знак того, что понял. Сделав несколько глотков бренди, он прошептал:
— Хватит, Амброз, друг мой.
Амброз отошел в сторону. Ему хотелось хоть чем-то облегчить муки Мартина, но ничего не шло в голову.
Слуги выволокли Мартина из подземелья.
— Я должен быть рядом с ним, — запротестовал Коутс.
Скорби самодовольно усмехнулся.
— Верно, это хорошая потеха. К тому же ты славно развлек сегодня всю челядь. Так и быть, разрешаю.
Он схватил Амброза за локоть, и они пошли рядом, а позади торопливо семенил слуга с факелом.
Мартина отвели в комнату с каменным полом, в центре которой горела жаровня. Рядом с огнем сидел Таннер и разогревал железный прут, сплющенный с одного конца. Мартин еле передвигал ноги, но не спотыкался. Его посадили на скамью, стоявшую еще ближе к огню, чем скамья Таннера. Когда слуги принялись срывать тряпку с покалеченной руки, Мартин закричал.
Амброз попытался вырваться и подбежать к Мартину, но хватка у его мучителя была крепкой.
— Помилосердствуйте, прежде чем снимать тряпку, ее нужно увлажнить, — закричал Амброз.
— Слышали, что он сказал, смочите тряпку, — велел Скорби.
Слуги так и сделали. Скорби повернулся к Амброзу.
— Как ты остановил кровотечение?
— Завязал шнурок выше локтя.
— Не следует ли его сейчас снять?
— Господи, не знаю. — Амброз почувствовал, что плохо соображает. — Наверное, нужно снять после прижигания, когда сделаем новую повязку.
Скорби согласился.
— Вы все слышали. Действуйте.
Таннер вынул из огня дымящийся прут и поднес его к культе, которую для него держали двое слуг. По комнате распространилось тошнотворное зловоние. Лицо Мартина исказилось от боли, но он не вскрикнул. Таннер приложил прут к ране несколько раз, затем сунул его обратно в жаровню и потянулся к горшку с каким-то жиром.
— Что это? — спросил Амброз, разглядывая покрытое коркой отвратительное месиво.
— Свиное сало.
— В моем багаже есть баночка мази. Позвольте мне воспользоваться ею.
Таннер посмотрел на хозяина.
— Забудьте о сале. Пусть расходует собственные припасы. Это меня устраивает. — Скорби повернулся к слуге. — Ступай и принеси вещи господина. — Потом он обратился к тем слугам, что держали Мартина. — Усадите его, а его приятель пусть даст ему еще немного бренди, пока мы ждем.
Амброз поднес чашку к губам Мартина. Тот поддержал ее левой рукой и сделал несколько глотков. Его передернуло, он вытер губы и взглянул на Скорби.
— Не понимаю.
Скорби, довольный, хмыкнул.
— Ты не понимаешь, почему я внезапно подобрел?
Мартин медленно качнул головой.
— Нет. Не понимаю, почему Мэтью Ридли до сих пор не вернулся и не отрезал тебе яйца.
— Мэтью? — Скорби на секунду смутился, но затем покачал головой, словно вопрос произвел на него впечатление. — А ты действительно не разучился пока соображать. Я поражен. — Он улыбнулся. — Итак, Мэтью Ридли. Он работает и на Джона Голдбеттера, и на нашего короля… Но если не на самого короля, то на Элис Перрерс и ее дядюшек, в настоящий момент самых что ни на есть верноподданных Эдуарда. Мэтью не согласится действовать во вред королю или нам, разумеется. Его отец не тому присягнул.
Мартин вытер лоб дрожащей рукой.
— Так ты кузен Перрерсов?
— Точно. Мы дружная семья.
Амброз нахмурился.
— Как ты уговорил сына идти против собственного отца?
— Мы убедили Мэтью, что его отец вор и предатель. Это так и есть. Впрочем, то же можно сказать обо всех торговцах шерстью, если у них есть нужные связи. Король Эдуард не очень-то у них в чести.
Амброз начал соображать, что к чему.
— Это и есть то самое семейство, с которым ты пересекся, Мартин?
— Да.
— Но семейство Перрерсов… торговало с фламандцами вопреки приказам короля, — сказал Амброз.
Скорби просиял.
— Раз ты это знаешь, то завтра умрешь. Днем. Чтобы я мог разглядеть все твои страдания. Ну вот, — вошел слуга с сумкой Амброза, — отдай то, что принес, певцу. Пусть он сам найдет лекарство.
Скорби расхаживал по комнате, сцепив руки за спиной, пока Амброз нанес на лоскуток ткани немного мази и прижал его к ране. Потом он развязал шнурок и воспользовался им, чтобы закрепить повязку на культе.
Скорби снова грубо схватил Амброза.
— А теперь пора возвращаться в чудесную комнату.
Слуги помогли Мартину спуститься в темное подземелье, где швырнули его на прогнившую солому, а вслед за ним толкнули туда и Амброза.
Когда шаги затихли, Амброз подполз к другу.
— Ты меня слышишь?
Мартин застонал.
Амброз бережно приподнял его и перенес к дверям, где было посуше, там уложил друга и снова подсунул под голову свою куртку вместо подушки. Потом он вернулся на прежнее место и отыскал в соломе кувшин с вином и чашки.
— Не хочешь выпить вина?
Ответа не последовало. Амброз наклонился, удостоверился, что Мартин все еще дышит, после чего налил себе вина и выпил. Прислонившись к стене, он запел мессу по умершим и пел, пока не охрип. Потом он свернулся калачиком возле Мартина и заснул.
Оуэн очень удивился, когда они въехали во двор гостиницы в Олне.
— Почему сюда?
— Это лучшая гостиница между Йорком и Рипоном, — ответил Торсби. — Уэрдиру, который много разъезжал, это наверняка известно.
— Да, ваша светлость. — Хозяин гостиницы отвесил низкий поклон, радуясь возможности помочь самому архиепископу. — Они были здесь вчера вечером. — Он бросил встревоженный взгляд на Оуэна. — Что-нибудь случилось?
