угощение. – Я оглянулся и увидел рыжеволосую девицу. Она смотрела на меня, и по ее щекам текла смесь слез и туши. Я достал еще одну стодолларовую бумажку и сунул ей в руку. – Перестань плакать и вытри слезы.
Наклонившись, я, поднял Эймоса на руки и направился к двери. Он был на удивление легким. Вайтал получил у гардеробщицы наши пальто и вышел вслед за мной на улицу.
– Он живет в нескольких кварталах отсюда, – сказал детектив, помогая мне усаживать Эймоса в машину.
Это был грязный серый дом. Перед дверью, возле открытых мусорных ящиков, стояли две кошки и злобно смотрели на нас своими желтыми, глазами. Это место совсем не подходило для больного человека.
Шофер выскочил из автомобиля и открыл заднюю дверцу, я протянул руку и захлопнул ее.
– Назад, в отель, – бросил я водителю.
Обернувшись, я посмотрел на Эймоса, лежащего на заднем сидении. Я никак не мог отделаться от мысли, что если бы все повернулось немного по-другому, там сейчас лежал бы мой отец.
9
Доктор вышел из комнаты, покачивая головой. Следом за ним шла Дженни.
– Завтра утром, когда он проснется, все будет в порядке. Кто-то подсыпал ему в выпивку амитал натрия, – сказал доктор.
– Что?
– Это такой наркотик, который грабители обычно подсыпают в выпивку жертве, – пояснила мне Дженни.
Я улыбнулся, предчувствие не обмануло меня. Вайталу ничего другого не оставалось. Он видел, что мне очень нужен Эймос, и я получил его.
– Он сильно истощен, – добавил доктор. – Слишком много виски и слишком мало еды. У него была температура, но небольшой уход все поправит.
– Спасибо, доктор, – сказал я, поднимаясь.
– Не стоит благодарности, мистер Корд. – Завтра утром я зайду взглянуть на него. Мисс Дентон, давайте ему эти таблетки каждый час.
– Хорошо, доктор.
Доктор откланялся и ушел. Я посмотрел на Дженни.
– Минутку, ты не должна сидеть всю ночь около этого пьяницы.
– Мне это несложно, я не впервые буду ухаживать за пациентом.
– За пациентом?
– Конечно, – Дженни удивленно посмотрела на меня. – Разве я не говорила тебе, что закончила школу медицинских сестер?
Я покачал головой.
– Колледж медицинских сестер Святой Марии в Сан-Франциско, – сказал она, – в тысяча девятьсот тридцать пятом. Год проработала в клинике, потом уволилась.
– А почему уволилась?
– Слишком устала от этой работы, – ответила Дженни с непроницаемым лицом.
Я не стал расспрашивать ее дальше, в конце концов это было ее личное дело.
– Что ты будешь пить? – спросил я, направляясь к бару.
Дженни покачала головой.
– Ничего, спасибо. Послушай, нет смысла нам обоим торчать тут всю ночь. Почему бы тебе не лечь и не отдохнуть немного?
Я в недоумении посмотрел на нее.
– Все будет в порядке, посплю утром. – Она подошла ко мне и поцеловала в щеку. – Спокойной ночи, Джонас. Спасибо тебе, я думаю, что ты очень хороший человек.
Я рассмеялся.
– А ты думала, что я позволю тебе разгуливать по Чикаго в твоем легком пальтишке?
– Я не из-за пальто, хотя и из-за него тоже, – быстро сказала она. – Просто я слышала, что он наговорил тебе, а ты все равно привез его сюда.
– А что мне оставалось делать? Не мог же я оставить его лежать там?
– Конечно, нет, – согласилась она. – А теперь иди спать.
Я повернулся и пошел в спальню. Это была дурная, сумасшедшая ночь. Во сне Эймос вместе с моим отцом бегали за мной по комнате, и каждый требовал, чтобы я сделал именно то, что он хочет. Но я не мог их понять – они несли какую-то тарабарщину. Потом Дженни, а может быть, и Рина, вошла в комнату, одетая в белое форменное платье, и они оба принялись бегать за ней. Я пытался остановить их, и, наконец, мне удалось вытолкнуть ее из комнаты и закрыть дверь. Я поднял ее на руки, но оказалось, что это плачущая Моника. Затем кто-то прижал меня к стене, и я увидел перед собой лицо вышибалы из «Парижа». Он начал светить мне в лицо лампой, и свет становился все ярче, ярче и ярче.
