– Я и вправду хочу есть, пойду поем по-настоящему.
– Там ничего нет, – сказала Рина.
– Почему?
– Моя мама все еще болеет, и готовить некому.
– Что-нибудь найду, – с уверенностью сказал Рональд.
Рина посмотрела ему вслед и вернулась к своим куклам. Уже смеркалось, когда Молли вышла из дома и позвала ее. Глаза девушки были красные от слез.
– Пойдем, крошка, – сказала она, беря Рину на руки. – Мама хочет увидеть тебя.
В комнате находились кучер Питер, служанка с первого этажа Мэри и судомойка Энни. Они стояли вокруг кровати, на которой лежала мать Рины. Еще в комнате находился человек в черном сюртуке, держащий в руках распятие.
Рина тихо стояла возле кровати и смотрела на маму. Мама была такой красивой – лицо белое-белое и спокойное, белокурые волосы зачесаны назад. Рина подвинулась поближе.
Губы матери шевелились, но Рина не могла услышать, что она говорит. Мужчина в черном взял ее за плечи.
– Поцелуй маму, дитя мое.
Она послушно поцеловала маму в щеку, которая показалась ей слишком холодной. Мама улыбнулась, закрыла глаза, потом внезапно открыла и посмотрела перед собой невидящим взглядом. Мужчина в черном быстро отодвинул Рину, наклонился над мамой и закрыл ей глаза.
Молли протянула руки, и священник подтолкнул Рину к ней. Рина обернулась и посмотрела на маму. Теперь она спала. Такой красивой она бывала всегда по утрам, когда Рина, проснувшись, наблюдала за ней со своей половины кровати.
Рина оглядела комнату и присутствующих. Девушки плакали, даже у кучера Питера в глазах стояли слезы.
– Почему ты плачешь? – спросила Рина у Молли. – Разве мамочка умерла?
Слезы ручьем хлынули из глаз девушки, она еще крепче прижала к себе ребенка.
– Бедное дитя, – прошептала она, – мы плачем, потому что любили ее.
Молли взяла Рину за руку и вывела из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Рина посмотрела на нее и спросила:
– А мама завтра вовремя приготовит завтрак?
Молли опустилась на колени, крепко обняла Рину и заплакала:
– О, мое бедное маленькое дитя, моя бедная маленькая сиротка.
Рина посмотрела на рыдающую Молли и тоже заплакала, хотя точно не знала, почему плачет.
Питер пришел на кухню, когда слуги ужинали. Рина посмотрела на него и улыбнулась.
– Мистер Питер, посмотрите, у меня три порции мороженого, – радостно воскликнула она.
– Бедное дитя, – сказала Молли, и в ее глазах снова показались слезы. – Ешь мороженое.
Рина задумчиво посмотрела на нее и поднесла ложку ко рту. Она не понимала, почему девушки каждый раз плачут, разговаривая с ней. Ванильное мороженое было холодным и сладким, Рина снова зачерпнула ложку.
– Я только что разговаривал с хозяином, – проговорил Питер. – Он сказал, что было бы хорошо положить ее в моей комнате над конюшней, а отец Нолан сказал, что мы можем похоронить ее на кладбище святого Тома.
– Но как мы можем это сделать? – вскричала Молли. – Ведь мы даже не знаем, была ли она католичкой. За все три года, которые она провела здесь, она ни разу не ходила к обедне.
– Ну и что с того? – сердито спросил Питер. – Разве она не исповедалась перед смертью отцу Нолану? Разве она не получила от него последнее прощение и не приняла святое причастие? Отец Нолан остался доволен.
Мэри, самая старшая из девушек, кивнула головой в знак согласия.
– Я думаю, что отец Нолан прав, – сказала она. – Может быть, она почему-либо робела ходить к обедне, но важно то, что в конце жизни она все же пришла к церкви.
– Тогда решено, – Питер энергично кивнул головой и направился к двери, потом остановился и оглянулся.
– Молли, возьми ребенка сегодня спать с собой. Я схожу в салун за парнями, они помогут мне перенести ее. Отец Нолан сказал, что пришлет мистера Коллинза обрядить ее, а церковь оплатит все расходы.
– Какой хороший у нас священник, – сказала Мэри.
– Благослови его Господь, – перекрестилась Энни.
– А можно мне еще мороженого? – спросила Рина.
Раздался стук в дверь, и Молли поспешила открыть ее.
– О, это вы, мадам, – тихо воскликнула она.
– Я зашла взглянуть, как девочка, – сказала Джеральдина Марлоу.
