– Хорошо, ваша светлость, я выполню ваше поручение. Алехандро задержался в дверях. Обернулся.
– Я ее никогда не уступлю. А ты больше никогда этого не предложишь.
– Ваша светлость, не сомневайтесь: когда я закончу работу, ни один мужчина в мире вам этого не предложит, – спокойно ответил Сарио.
Мальчик стоял на коленях перед фонтаном. В эти мгновения для него существовала только его работа; он даже не услышал и не увидел, как подошла Сааведра и застыла рядом в ожидании – как слуга, как просительница. На выветренных каменных плитах внутреннего двора лежал лист картона. В руке крошился отсыревший мел. Заблудившийся ветерок дул со стороны фонтана, увлажнял лица водяной пылью. Сааведре это было приятно, а мальчика вывело из себя.
– Фильхо до'канна! – Он схватил картон и резко повернулся спиной к фонтану, ветру и водяной пыли.
Он увидел Сааведру и густо покраснел.
– Давно тут стоишь?
– Моментита. – Она перевела взгляд со смущенного, озабоченного лица на картон. – Сарио.
Игнаддио кивнул, выпрямил спину и отвел глаза, словно боялся увидеть на ее лице неодобрение или разочарование.
Сааведра хорошенько рассмотрела набросок, оценила технику, смутные признаки зарождающегося стиля.
– Выразительное у него лицо, правда? Игнаддио дернул плечом.
– Похоже, ты успел к нему хорошенько присмотреться.
– Да, еще до того, как он ушел к герцогу. – Проявилось нетерпение; он уже не прятал глаз. – Ты его сразу узнала?
– Конечно, со сходством полный порядок. – Она улыбнулась, заметив, что у него отлегло от сердца. – Линии тебе вполне удаются, а вот над перспективой надо еще поработать.
– Как? – Он торопливо встал, поднял картон. – Что для этого требуется?
Не обиделся и не рассердился. Только спросил, что надо сделать. Пожалуй, он способный ученик.
– Видишь вот эту линию? Угол между носом и глазом?
Он кивнул.
– Ты ее слишком аккуратно вывел, а ведь идеально симметричных лиц не бывает. Один глаз выше, другой ниже… Один посажен ближе к переносице, другой чуть дальше. – Она легонько водила по штрихам ногтем. – Видишь? Вот здесь. И здесь.
– Вижу! Эйха, Ведра, вижу! – Он затаил дыхание. – А ты покажешь, как надо?
– Показать-то можно, но толку от этого не будет. Я объяснила, как я вижу, теперь ты должен увидеть сам и исправить. – Она улыбнулась, вспомнив, что Сарио поступал как раз наоборот: не объяснял, а показывал. Раз, два, и готово.
'Нет, я буду учить по-другому. Пускай сам делает ошибки, пускай исправляет их собственной рукой”.
– Надди, а еще нужно быть ненасытным… Чтобы развивать талант и совершенствовать технику, надо быть ненасытным.
– А я ненасытный! – воскликнул он. – В мире так много интересного! Только чему-то научишься, а муалимы уже тут как туг, достают из загашника что-нибудь новенькое. – Он глубоко вдохнул впалой грудью. – Ринальдо говорит, мне его никогда не догнать.
Сааведра сразу поняла, что он имеет в виду.
– У Ринальдо скоро конфирматтио?
– Через неделю. – Игнаддио посмотрел на свои испачканные мелом руки. – Через шесть дней его отправят к женщинам.
Сааведра превозмогла желание погладить его по курчавой голове. Игнаддио вот-вот станет мужчиной; в такую пору мальчишки злятся, когда женщины с ними сюсюкают.
– Скоро и твоя очередь придет, не сомневайся. Ринальдо не так уж и обогнал тебя. Это его не утешило.
– Но ведь я старше!
– В самом деле? – Она притворилась удивленной. – А я и не знала.
Он энергично тряхнул головой.
– Да, старше. На целых два дня.
Сааведра превратила невольную усмешку в добрую улыбку – побоялась обидеть его.
– Но ведь ты наверняка кое в чем его превзошел. Как насчет красок? Перспективы?
– Нет. Ты сама только что сказала: с перспективой у меня нелады.
'Ни малейшей обиды. У него и впрямь есть задатки”, – подумала Сааведра.
– И краски он лучше кладет. Но муалимы считают, что я неплохо показываю тени. – Он горделиво ухмыльнулся. – Взял за образец работу Сарио – “Катедраль Имагос Брийантос”. Муалимы говорят, тени арок и колоколен ему гораздо лучше удались, чем всем остальным.
