поскорее взяться за работу, но нельзя торопиться — при вашей болезни это очень опасно. Потерпите еще немного.
— Не в этом дело. Я вовсе не тороплюсь, но мне вдруг так захотелось сесть за точило, снова вдохнуть тот запах, какой бывает, когда точила касается лезвие ножа, — я ведь начал уже забывать, — увидеть, как веером рассыпаются искры...
— Понимаю вас, дедушка, — повторила О-Сэн и стала иытирать полотенцем его повлажневшие руки. — И все же потерпите, а пока выбросьте все другие мысли из головы — вам надо думать только о здоровье. Будущий год для вас счастливый, и болезнь пойдет на убыль. Ждать осталось недолго...
— Хорошо, О-Сэн, и прости, что опять доставил тебе беспокойство, а теперь пойдем-ка спать.
Опираясь о руку внучки, он вышел из мастерской и направился к постели, но вдруг замер.
— Кажется, бьют в набатный колокол, — пробормотал он.
О-Сэн прислушалась. В самом деле, сквозь завывание кетра издалека доносились тревожные звуки набата. При чем колокол звонил троекратно — значит, где-то пожар.
— Пойду погляжу, — сказала О- Сэн.
Она накинула верхнее кимоно и вышла наружу. В усыпанное звездами небо взлетали языки пламени. Горело где-то недалеко — возможно, в районе Хонго. Гарью не пахло — сильный ветер отгонял дым в сторону. В той стороне небо походило на лаковую шкатулку с просвечивающей сквозь лак позолотой. У О-Сэн от ужаса язык будто присох к гортани.
— Не беспокойтесь, дедушка. Пожар далеко, кажется в Хонго, ветер восточный и искры несет в сторону Суругадай, — превозмогая страх, спокойно сказала О-Сэн, заходя в дом.
— После землетрясения еще и пожар. Похоже, многим несчастным придется встречать Новый год без крова над головой, — печально произнес Гэнроку. — Ничего не поде лаешь... Ложись-ка спать, пока не простудилась.
О-Сэн улеглась в постель, но сон не шел. Набиравший силу ветер гремел ставнями. Казалось, еще немного — и они сорвутся с петель. Снаружи послышались тревожные голоса. «Вроде бы пожар поворачивает к Ситае», «Ага, уже перекинулся на Суругадай», «Видимо, загорелся храм Мэйдзи», — испуганно переговаривались между собой соседи.
— Похоже, пожар усиливается, — пробормотала О-Сэн, не открывая глаз.
Гэнроку ничего не ответил, но спустя некоторое время прошептал:
— Кажется, ветер переменился.
Вскоре после этого в дверь постучали. О-Сэн быстро накинула кимоно и подошла к двери.
— Неужели вы спите? — послышался из темноты женский голос. Это была О-Раку из рыбной лавки. — Огонь перекинулся в Ситаю, а ветер дует в нашу сторону. Выйди, погляди, что творится.
— Я уже выходила, — ответила О-Сэн.
Она распахнула ставни и выглянула наружу. Ей сразу бросилось в глаза, что горело значительно ближе. Над темными крышами домов полыхало красное небо.
— Похоже, пожар движется в нашу сторону, — пробормотала она.
— Ну, до нас еще далеко, но на всякий случай соберите самое нужное. У тебя на руках ведь еще больной дедушка, — сказала О-Раку.
— Спасибо, что не забыли о нас.
— А за деда не беспокойся. В крайнем случае мой муж вам поможет.
Как только О-Раку ушла, О-Сэн быстро переоделась и начала собирать вещи.
В Эдо часто случались пожары, и у жителей этого города вошло в традицию иметь наготове, так сказать, аварийный запас: рис на два дня, тарелки, палочки для еды, мазь от ожогов, смену белья... Завязав все необходимое в узел, О-Сэн разбудила Гэнроку, облачила его в две пары кимоно, на голову надела теплый башлык. С улицы доносились тревожные голоса, грохотали тележки, груженные вещами. Снова забежала О-Раку.
— Уже собралась? — глядя на узел, спросила она. — Пока не торопитесь: вроде бы ветер переменился и пожар распространяется на запад. Может быть, обойдется.
— А мне показалось, что горит все сильнее, — глядя на полыхающее небо, возразила О-Сэн. — Напасть-то какая — сначала землетрясение, потом пожар...
— У нас в Эдо что ни день, то пожар. И что удивительно: здесь живет столько умных людей, а все никак не научатся гасить пожар сразу. Вот и получается: где-то загорелось, а стоит подуть ветру — и сотни, а то и двух сотен домов как не бывало.
— Поглядите, — перебила ее О-Сэн. — Искры дождем посыпались.
— В самом деле! — воскликнула О-Раку. — Горит где-то рядом.
О-Раку выскочила на улицу. Пожар по-прежнему распространялся на запад, но одновременно огонь вспыхнул в другой стороне и быстро приближался к их домам. Улицу заполнили испуганно галдевшие люди с узлами, тащившие за собой плачущих детей. Красные отблески пожара освещали их встревоженные лица. О-Раку помчалась домой, а О-Сэн пошла на кухню, напилась воды и остановилась посреди комнаты, не зная, на что решиться. С больным дедом, пожалуй, безопасней уйти сейчас, пока пожар не подступил к самому дому, подумала она. Но со слов погорельцев О- Сэн знала, что бежать сломя голову тоже не следует, надо сначала осмотреться, проверить, в какую сто рону дует ветер, а потом уж принимать решение — иначе попадешь в самое полымя. До сих пор ей не приходилось спасаться от пожара, и она никак не могла сообразить: то ли уходить из дома сейчас же, то ли еще немного подождать. Она снова вышла на улицу.
— О-Сэн! — окликнул ее сосед. — Вы еще здесь? Почему не уходите? Уже загорелся храм Татибана. Спасайтесь немедленно — иначе будет поздно! — крикнул он и поспешил вперед, таща на спине огромный узел.
У О-Сэн подкосились ноги, она прислонилась к двери, чтобы не упасть. В считанные минуты улица опустела. Суета в соседних домах прекратилась, они стояли темные, притихшие, глядя на улицу черными дырами открытых настежь дверей. Вне себя от страха О-Сэн помчалась через двор к соседке, постучала в дверь. Никакого ответа. Несколько мужчин молча прошли мимо, таща на себе свой скарб. Их шаги гулко отдавались на дощатых мостках, переброшенных через канаву. В полной растерянности О-Сэн вернулась домой. Она застала Гэнроку у домашнего алтаря с зажженным светильником.
— Дедушка, — проговорила она, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие, — я думала, все обойдется, но пожар приближается, и для нас будет лучше пока покинуть дом.
— Ты иди, О-Сэн, — сказал Гэнроку, усаживаясь перед алтарем. — Я уверен, что до нас пожар не доберется, но тебе надо на время где-то укрыться.
— Как вы можете так говорить, дедушка! Неужели думаете, что я вас оставлю здесь одного?
— Каждому человеку предопределен свой срок. — Гэнроку грустно улыбнулся. — И, как ни старайся, от судьбы не уйдешь. Вся эта суета мне не по нраву.
— В таком случае я останусь вместе с вами.
— Не говори глупостей. Мы с тобой разные люди. Ты молода, тебе еще жить да жить. Бывает, молодость способна даже повернуть судьбу в другую сторону. А мне уже семьдесят. В такие годы сколько ни суетись — толку не будет, а молодость может пробиться вперед из самого, казалось бы, безвыходного положения. Поэтому иди и не беспокойся обо мне. Надеюсь, через час-другой мы снова будем вместе...
— Дедушка! — О-Сэн, плача, уткнулась ему в колени. В этот момент кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. Это был Кота. Он откинул башлык, распахнул стеганую куртку и тяжело опустился на порог, чтобы отдышаться.
— Дедушка, надо уходить, — сказал он. — Дольше нельзя задерживаться ни на минуту. Пожар от храма Татибана перекинулся к Окурамаэ и быстро распространяется. Единственный выход — перебраться на ту сторону реки. Собирайтесь, я понесу вас на спине.
— Спасибо, что вспомнил о нас. — Гэнроку с благодарностью поглядел на Коту. — Прошу тебя, позаботься об О-Сэн, а меня оставь — я слишком стар, чтобы куда-то бежать из дому.
— Как вам не стыдно, дедушка! — вскричал Кота. — Где это видано, чтобы молодые бежали, бросив стариков в беде. Ну-ка, забирайтесь мне на спину и крепче держитесь! О-Сэн, вещи собраны?
— Да, вот узел.
— Подсади дедушку мне на спину. Веревка найдется? Я хочу его привязать — не очень красиво, зато удобней будет нести.
— Обо мне не беспокойтесь, — плачущим голосом повторял Гэнроку.
Не обращая внимания на его просьбы, Кота с помощью О-Сэн водрузил его на спину и крепко привязал к себе поясом от кимоно.
Закусив губы, О-Сэн глядела на Коту. У них сложились непростые отношения, и меньше всего ей хотелось оказаться от него в зависимости, но положение было безвыходное. Поэтому, когда Кота появился в дверях, она едва сдержала крик радости.
— О-Сэн, ты готова? — спросил Кота.
— Да, сейчас только погашу огонь в жаровне.
По центральной улице двигалась толпа. Район Асакуса был весь охвачен огнем, ветер гнал оттуда облака смрадного дыма. Кота остановился в нерешительности. На западе пожар перекинулся от Суругадай к Янагиваре. На севере он распространялся от Юсимы в двух направлениях — к Уэно и реке Канда.
— Идите к переправе Умая, — посоветовал проходивший мимо плотный, похожий на носильщика мужчина, заметив старого Гэнроку на спине у Коты.
— Вы в этом уверены? — спросил Кота, придержав его за рукав.
— Зачем мне врать? — сердито сказал мужчина. — Я бы тоже двинул в ту сторону, но мне надо на Канду — там осталась жена. Видите, у переправы небо чистое, даже дыма нет. Если уходить от пожара, то только туда.
Кота решил последовать его совету и повернул к переправе, но навстречу хлынуло столько людей, что он тут же отказался от этой мысли — с Гэнроку на спине и ухватившей его за руку О-Сэн сквозь такую толпу не пробраться. И он вместе с остальными двинулся в сторону Хондзё.
Пожар из Юсимы уже достиг Сакумы, где ярким пламенем горел
