особняк какого-то даймё. О-Сэн то и дело поглядывала на Гэнроку, заговаривала с ним, стараясь подбо дрить старика. Они уже были в двух шагах от моста, когда толпа вдруг остановилась и повернула вспять.
— Да не давите же, поворачивайте обратно, — закричал кто-то.
— А что случилось? Почему все возвращаются? — спросил Кота.
— Ворота закрыты.
Толпа отхлынула, словно бушующий поток, наткнувшийся на плотину. Чтобы не потеряться, О-Сэн обеими руками ухватилась за Коту.
— Они говорят, что ворота заперты, — повторила О-Сэн.
— Этого быть не может, — возразил Кота. — Какой идиот решил запереть ворота перед носом у людей в такой момент?
— Ворота заперты, ворота заперты! Через мост Асакуса путь закрыт — возвращайтесь! — теперь уже во весь голос кричали те, кто был впереди.
Эти крики повергли толпу в ужас. На мгновенье установилась грозная тишина, которая сразу же взорвалась воплями возмущения. Если ворота на мост Асакуса в самом деле закрыты, значит, отрезан единственный путь к спасению. Пожар с ужасающей быстротой надвигался с севера и запада. С востока путь преграждала река Сумида. Оставалась единственная дорога — через мост, но и она оказалась перекрытой.
— Ломайте ворота, — крикнул кто-то в толпе.
— Сбейте засовы, крушите ворота! — теперь уже сотни глоток поддержали этот боевой клич.
Толпа заревела — все понимали, что иного выхода нет, и лавиной хлынули к воротам.
В последний момент Коте удалось выбраться из обезумевшей толпы. Он догадался, почему ворота на мост Асакуса оказались заперты. По-видимому, пожар охватил дома и на противоположном берегу реки. Отсюда из-за сильного ветра люди не видели поднимавшихся там клубов дыма, но Кота еще в самом начале пути заметил отблески пламени над Янагиварой. К тому времени огонь, наверно, уже достиг Бакуротё — потому и закрыли ворота, чтобы избежать лишних жертв. Во всяком случае, ворота заперты по указанию властей. И без разрешения никто их не откроет. И конечно же, столь прочное сооружение толпе не сокрушить. Все эти доводы мгновенно пронеслись в голове у Коты, и он счел за лучшее выбраться из толпы. Они прошли по берегу Канды, миновали Хэйэмон и вышли к Окавабате.
Там, где Канда сливалась с Сумидой, была обширная площадка со складом камней. Потом ее застроили домами, но в те времена сюда можно было свободно пройти. Здесь почти не было строений — лишь деревообделочная мастерская, будка для каменщиков и небольшая лодочная станция. Кота рассчитывал найти лодку, чтобы переправиться в Хондзё, а если это не удастся, переждать пожар там — и вода близко, и площадка, где сложены камни, достаточно обширна, чтобы схорониться, если огонь подступит вплотную.
Но, видимо, не одному Коте пришла в голову эта мысль. Когда они добрались до площадки, она была забита людьми и скарбом. Кота вначале растерялся, но потом понял, что в таких обстоятельствах стесняться нечего, и стал пробираться поближе к берегу, все время повторяя: «Пропустите, у меня тяжелобольной». Так они добрались до укромного уголка у самой воды, с трех сторон окруженного грудами камней, между которыми оказалась небольшая ниша, куда можно было, правда с трудом, втиснуться всем троим.
— Лучшего места не сыскать, — сказал Кота и осторожно опустил на землю Гэнроку. — Вам, наверно, холодно, дедушка, но потерпите немного — сейчас что-нибудь придумаем.
— Спасибо, Кота, а теперь оставь нас — тебе ведь надо возвращаться домой.
— Не беспокойтесь. — Кота приподнял старика и усадил в щель между камнями. — Сугита вместе с женой и работниками все в доме прибрали и ушли... О-Сэн, подай мне свой узел, я его подложу дедушке за спину — так ему будет удобней.
— Спасибо, я это сделаю сама.
Она скинула со спины узел, пододвинула к Гэнроку и сама уселась рядом.
Кота отошел, сказав, что посмотрит, в какую сторону распространяется пожар. О-Сэн хотела было его остано вить — вдруг потеряется, — но передумала. Она догадалась, что дело вовсе не в пожаре — просто Кота старается держаться поодаль. Ведь она просила его не приходить. Чувствуя угрызения совести, О-Сэн придвинулась к Гэнроку и огляделась вокруг. Вся площадка была заполнена людьми. Они сидели и лежали со своим скарбом среди груд камней, многие были с детьми. Пожар всех выгнал из домов. Одни рассказывали, как на глазах сгорели их жилища, другие — как с трудом пробирались сюда под настоящим дождем сыпавшихся на головы искр, третьи были очевидцами гибели десятков людей, задохнувшихся от дыма.
— Здесь мы в безопасности, — услышала О-Сэн чей-то голос. — В крайнем случае залезем в воду и будем держаться за каменную облицовку берега...
Вскоре вернулся Кота. Он принес матрас, который набросил на Гэнроку и О-Сэн.
— Я зашел в брошенный дом и взял его без спроса. Он убережет вас от холода и от искр. Прихватил с собой еще котелок с рисовыми колобками и чайник с водой. — Он расстелил полотенце и пригласил Гэнроку и девушку перекусить.
— Рисовые колобки я тоже взяла, — сказала О-Сэн.
— Прибереги, они еще понадобятся — неизвестно, что будет завтра. А сейчас угощайтесь и запейте чаем, пока не остыл.
— Спасибо, — сказала О-Сэн. — Дедушка, и вы тоже берите.
— Похоже на пикник, — пробормотал Гэнроку. Кота взял колобок и стал медленно жевать.
— Черт возьми, а вот соль я не прихватил. — Он сокрушенно покачал головой.
— Ничего, — улыбнулась О-Сэн. — Сойдет и с умэбоси[39]. Погодите, я сейчас достану.
Она быстро развязала узел и вытащила коробочку с маринованными сливами.
— В самом деле, такое впечатление, будто мы выбрались за город на прогулку, — смеясь, сказала она.
Гэнроку и Кота, словно сговорившись, о пожаре больше не упоминали. Но и без того было ясно, что положение скверное. Резкий ветер нагонял клубы дыма, опаляя лица жаром, сверху непрерывно сыпались мелкие искры.
— Советую лечь и хорошенько укрыться, а я буду смахивать с вас искры, — предложил Кота.
Гэнроку и О-Сэн послушно натянули на себя матрас и подложили под головы узлы.
Должно быть, наш дом уже сгорел, подумала О-Сэн, но никакого сожаления не почувствовала. Нынешний год был невезучий: сначала заболел Гэнроку, потом землетрясение и напоследок сгорел дом. В общем, дошли до крайности.
Но, может, это и к лучшему: невезение исчерпает себя и начнется для них новая, счастливая жизнь. «Сёкити, — шептала она, пытаясь представить себе его лицо, — я не падаю духом, что бы ни случилось, буду тебя ждать и не стану просить других о помощи. А за эту ночь ты уж меня прости. Мы с дедушкой оказались в безвыходном положении. Будь ты здесь, мы не нуждались бы в Коте, но ты далеко. Надеюсь, ты не сердишься?»
Опасность надвигалась значительно быстрее, чем они предполагали. Гонимые ветром клубы смрадного дыма закрывали небо, стлались по земле. Люди задыхались. Тем временем пожар перекинулся из Кая в Хэйэмон. Загорелись дома, стоявшие фасадами к берегу. Совсем недавно их крыши едва дымились — и вдруг все разом вспыхнули, будто взорвалась огромная плавильная печь. Пламя окрасило дым в багровый цвет, от жара пересохло в горле. Где-то заплакал ребенок, и вслед за ним, как по команде, заревели сотни детей.
— Следите за своими вещами! — воскликнул Кота. — Если на них упадут искры и они загорятся — погибнем. Все лишнее бросайте в воду!
Он поднялся на груду камней и громко предупреждал всех об опасности, пока не охрип. С возвышения Кота огляделся по сторонам. Пелена дыма то и дело застилала все вокруг, но он успел разглядеть, что горит Рёгоку и пламя охватило уже весь район от Ягэнбори до Янокуры. Каким-то образом огонь перекинулся и на набережную Хондзё.
— На том берегу уже загорелись дома, так ведь скоро пожар и до нас доберется, — испуганно сказала О-Сэн.
Она взобралась на груду камней и встала рядом с Котой.
— Зачем ты сюда пришла? — недовольно спросил Кота. — Сейчас же спускайся вниз и залезай под матрас. Пока я здесь, с вами ничего не случится — только исполняйте мои приказания.
О-Сэн послушно спустилась к Гэнроку и натянула на себя матрас. От дыма и жара становилось трудно дышать.
— Дедушка, как вы себя чувствуете? — обратилась она к Гэнроку. Но ответа не последовало. Под матрасом было душно, и она высунула голову наружу. Все вокруг ревело, будто в огромном котле. Временами сквозь этот шум прорывались вопли людей. Обжигающий ветер свистел в ушах, будто насмехался над их страданиями. Дым темной пеленой навис над площадкой.
— Вещи горят — скорее сбрасывайте их в реку, — раздался чей-то пронзительный голос.
Невыразимый страх охватил О-Сэн.
— Где ты, Кота? — что было силы закричала она.
— Не высовывай голову! — остерег ее Кота, соскакивая с груды камней. — Прячься под матрас — иначе от искр загорятся волосы.
— Под матрасом нечем дышать, — едва сдерживая слезы, ответила О-Сэн.
— Терпи — иного выхода нет... А как там дедушка? Дедушка, вы меня слышите?
Гэнроку молчал. Он даже не пошевелился.
Кота приподнял матрас. Старик лежал без движения, склонив голову набок. Кота резко рванул воротник его кимоно и приложил ухо к груди... О-Сэн, до боли сжав кулаки, широко раскрытыми глазами смотрела на деда. Он лежал спокойно с полуоткрытым ртом, словно собирался ювнуть. Однако это уже было опустевшее жилище, из которого ушла жизнь. Кота потряс его за плечи, потом схватил чайник, вылил ему на голову остатки воды. Зачерпнув воду в реке, снова повторил то же самое и приложил ухо к груди. Сердце не подавало признаков жизни.
Кота встал, бессильно опустив руки, и
