перчатку, а «дыщ!» обозначало попадание в корпус. Антон заметил, что Костя почти не задействует левую.
— На чем я теперь держусь, — тихо сказал Костя, наступая (бух-бух, бац-бац!), — так это на том, что Бог есть любовь.
— Если это любовь, — назад Андрею отступать было некуда, и он отходил по кругу влево, прощупывая (бац-бац!) Костину оборону, — то с моим пониманием любви это ничего общего не имеет. Доброе утро, Антон…
— Ну и почему это (бац-бац!) меня должно парить? Ты спросил, как я это (бух!) ощущаю. Вот так и ощущаю!
Бац-бац-бух-ДЫЩ! Костя согнулся пополам и задышал ртом.
— Извини. — Андрей тронул его за плечо.
— Ничего. Сам брюхо запустил. — Костя, морщась, выпрямился. — Доброе утро, Тоха.
— Воскресным утром нет ничего лучше мордобоя. — Антон изобразил жизнерадостную улыбку. — Мы в школу идем или нет?
— Сейчас только восемь. — Андрей вытер пот. — Служба в одиннадцать. Продолжим?
Костя поднял руки, прикрывая голову и корпус, попружинил на носках, поманил Андрея перчаткой. Тот начал атаку. Бух-бух, бац-бац-бух-ДЫЩ!
Андрей блок-то поставил, но уйти не успел, так что оказался в углу вместе с блоком. Теперь уже он упал на колено, часто дыша через рот.
— Я рану задел? — обеспокоенно спросил Костя.
— Нет, — выдохнул Андрей. — Но мне туда отдалось.
— Епрст… рановато тебе спарринговать все-таки. — Священник протянул террористу руку. — А с лицом у тебя что?
Антон был уверен, что Костя и раньше это заметил, но стеснялся спросить.
— На мотоцикле покатался неудачно.
— В Зальцбурге?
Андрей поднял на него глаза и покачал головой.
— Все-то вы знаете, везде-то вы побывали…
— Это правда, что ты отца Януша просил послать с тобой священника?
— Да. Только он не хочет, и незачем к этому возвращаться.
Костя потер перчаткой бороду и спросил:
— А если бы я пошел?
Террорист слегка выпятил нижнюю губу.
— Ты серьезно?
Костя немного рассеянно кивнул.
— А тебя отпустят?
— Без особой радости, — признался Костя. — Но куда они денутся? Я же не раб галерный.
— Ты подумай как следует. Католикам терять нечего, они и так на нелегалке. А ты… ты просто жизнь свою перечеркнешь, и все.
— Это моя жизнь. Что с ней делать — я сам решаю. А думал я три недели. Сколько вы еще здесь пробудете?
— До полнолуния самое меньшее — я Игорю пообещал. Ты, кстати, зря к нему не заходишь, он о тебе спрашивал.
— Зайду на днях, — буркнул Костя.
— А чего откладывать. — Андрей снял перчатки, взял со стула чистую майку, чтобы идти в душ. — Вот сполоснемся и двинем прямо сейчас.
…Если судить по тому, что брат гвардиан называл садом, в тихом омуте у Михаила должны были водиться не черти, а какие-то их предпредыдущие еще кистеперые разновидности. Антону состояние и настроение растительности живо напоминало картинку из учебника биологии — «папоротники, хвощи и плауны». Хотя на самом деле хвощей и плаунов на участке не имелось, а вот роскошный папоротник — хоть сейчас заводи для него ночь Ивана Купалы — рос прямо посреди малинника, и бешеная, на голову выше Цумэ, гвардианова малина почему-то его не глушила. Между деревьями тянулись, развеваясь, какие-то длинные плети и метелки, стелились эпических размеров лопухи — корни у них оказались не просто съедобными, но и вкусными, а розовую черешню от белой отделял непроходимый барьер из высаженных вперемешку и разросшихся кустов смородины (сказал Игорь) и крыжовника (узнал сам). Отличить розовую черешню от белой было очень просто. Розовая стояла в розовом дыму, а белая — в светло-желтом. А вот запаха черешни было не различить. Из-за мягкой и в меру снежной зимы весна выдалась ранней и теплой — и на неделю раньше положенного зацвела высаженная некогда по периметру сада вишня, и сад улетал к небу, а в центре, почти рядом со сторожкой стояли углом три старые, но еще никак не дряхлые вишни-«склянки» — огромные шарообразные розовые кроны. А сирень вокруг здания еще не зацвела, и это было правильно, потому что отойдет вишня, отойдет слива и наступит время сирени и жасмина.
Они сели на траву кружком, почти касаясь друг друга ногами, и было во всем этом что-то очень детское из старых-престарых книг о таких вот запущенных местах, где дети играют в придуманные страны («папонты пасутся в маморотниках…»). Как-то даже не верилось, что разговор пойдет о настоящей войне, настоящих предательствах и смертях.
Костя закурил и обратился к Андрею:
— Рцы. В смысле — излагай концепцию, командир.
Андрей сидел как в додзё: спина прямая, руки лежат на коленях.
— Я живу, чтобы драться с варками, — сказал он. — Я боевик подполья — им и останусь. Но, во- первых, текущее состояние дел — полное отсутствие перспективы. Террор не меняет ситуацию в обществе, даже косвенным образом работает на варков. Это надо менять. А во-вторых, и это сейчас важнее, — в подполье дыра, и хорошо, если просто дыра. Ростбиф — мой учитель — оставил мне что-то вроде завещания. Я хочу его выполнить. Мне кажется, что с тем, что я узнал здесь, я могу попробовать. Но это — задача-максимум. Задача-минимум — расчистить место. Выловить штабную крысу и убедить штаб либо принять мой план, либо разойтись.
— Не слабо, — кивнул Костя, давая прикурить Цумэ. — Как здесь говорят — дай Бог нашому телятi та й вовка з'iсти?[90]
— Як не з'iм, так понадкусюю,[91] — в тон ему ответил Андрей.
— Но это стратегический план, так? А тактика на ближайшее время?
— Сначала установить связь с одним человеком. Проверить базу; если она сгорела — найти и обустроить другую. Потом — подготовка группы. Потом будем ловить крысу.
Игорь с удовольствием бы смотрел вверх, на текущие, плавящиеся кроны, но солнце было слишком ярким — даже через темные очки. На Андрея ему смотреть не хотелось. Даже опять-таки через очки.
— Во-первых, — сказал он, выдергивая из земли длинную травинку, — кто сказал тебе, что крысу будет легко найти? Во-вторых, кто сказал тебе, что она одна? В третьих, кто сказал тебе, что это вообще крыса? И в-четвертых, кто сказал, что с тобой захотят поделиться властью?
— Крысу можно найти. Подробности операции знали несколько человек. Могло просочиться к считанным людям вокруг этих нескольких. Кроме них нас мог спалить тот, кого я хочу найти первым, — друг Ростбифа, такой же командир группы.
— Мастер Винду, — тихо сказал Антон.
— Да, мастер Винду, — согласился Андрей.
— Андрей, — Игорь чуть ли не впервые обратился к нему по имени, — кандидатов больше. Много больше. Я не знаю, как оно у вас устроено, но людей-то я во всех видах повидать успел. Кому-то что-то поручали, кто-то что-то сказал, кто-то кому-то пожаловался… и у СБ уже полная картина. В какой-то человеческой войне одна сторона протокол совещания Генштаба другой получала через три часа — а в Генштабе не было ни одной крысы вообще. Уборщицы, шифровальщики — шушера. И если ты просто начнешь охоту… если мы просто начнем охоту, мы парализуем подполье к чертям и кончится это тем, что
