– Давно я не слышал такого интересного разговора.
Хилари с улыбкой поведала ему о любовных затруднениях подруги.
– И вы решили, что самое лучшее будет, если парень упадет ниц к ее ногам?
– Это все же заставило его обратить на нее внимание!
– Зато ваш ужин расстроился. Вы, кажется, сказали – пицца?
– Мой секрет раскрыт, – сказала Хилари, усаживаясь в кресло напротив него. – Надеюсь, вы никому не выдадите, но я – пиццеманка. Если я регулярно не получаю пиццу, у меня начинается ломка. Зрелище не из приятных.
– Нельзя допустить, чтобы вы изошли пеной! – Он быстрым движением поставил пустой бокал на столик. – Идите за пальто, я, так и быть, вас побалую.
– Ох, но это вовсе не обязательно, – испуганно пробормотала Хилари.
– Только, ради бога, не начинайте все заново! Берите пальто, и пошли, – скомандовал он, поднимая ее с кресла. – Я и сам не откажусь перекусить.
Она автоматически послушно надела замшевый плащ, а он – свое коричневое кожаное пальто.
– Ключи не забудьте, – напомнил он, поднимая щеколду и пропуская ее вперед.
Вскоре они сидели в маленьком итальянском ресторанчике, на который указала Хилари. Столик был накрыт традиционной клетчатой скатертью, а в винной бутылке горела свеча.
– Итак, Хилари, что вы будете?
– Пиццу!
– Это я уже знаю. А что-то кроме?
– Я не хочу перебарщивать. Распуститься очень легко.
– А немного вина?
– Не уверена, что мой организм справится. – Подумав, она пожала плечами. – Ладно, ведь живем только раз.
– Как это верно! – Он подозвал официанта и сделал заказ. – Но между прочим… – продолжил он, когда они остались одни, – вы выглядите так, словно уже жили раньше. Вы в прошлой жизни были индейской принцессой! Готов спорить, что в детстве вас звали Покахонтас.
– У многих хватало ума этого не делать, – ответила Хилари. – Однажды я сняла за это скальп с одного мальчишки.
– Да что вы говорите? – заинтересованно подался вперед Брет, подперев ладонями подбородок. – Пожалуйста, расскажите.
– Хорошо, если сможете переварить такую кровавую историю за ужином.
Она откинула назад волосы и невольно приняла такую же, как у него, позу.
– Был такой парень, Мартин Коллинз. Я была в него безумно влюблена, а он выбрал Джесси Винфилд, миленькую блондиночку с томными глазами. Я просто бесилась от ревности. Я в одиннадцать лет была долговязой, костлявой, одни глаза да локти. Как-то я встретила их и очень расстроилась, потому что он нес ее портфель и еще крикнул: «Даю голову на отсечение, это же Покахонтас!» Именно насмешка все и решила. Я придумала план мести. Сбегала домой за маленькими ножницами из маминой коробки для шитья, раскрасила лицо ее лучшей помадой и вернулась караулить жертву. Подкралась к нему сзади, уловила подходящий момент. Прыгнула как пантера на добычу, прижала его к земле и стала кромсать его волосы. Он вопил что есть мочи, но я не знала пощады. Подоспели мои братья и оттащили меня, и он убежал, как жалкий бледнолицый трус, домой, к мамочке.
Брет расхохотался, запрокинув голову.
– Меня наказали, конечно. – Хилари подняла рюмку, в которую Брет подлил вина во время ее рассказа. – Но дело того стоило. Мартин несколько недель ходил в шапке.
Принесли пиццу, и за едой они разговаривали как старые друзья. Хилари бы никогда не поверила, что такое возможно. Когда был доеден последний кусочек, Брет откинулся на стуле и серьезно посмотрел на нее:
– Никогда бы не поверил, что у вас такой аппетит.
Хилари улыбнулась. Вино, вкусная еда и непринужденная обстановка заставили ее расслабиться.
– Я нечасто себе такое позволяю, но, когда это случается, перехожу всякие границы.
– Вы меня потрясаете. Никогда не знаешь, что от вас ждать дальше. Вы созданы из противоречий.
– Не потому ли вы меня и наняли, Брет? – Хилари впервые машинально и добровольно назвала его по имени. – За мою многогранность?
Он, не отвечая, с улыбкой поднес рюмку к губам.
Но когда они вошли в ее подъезд, Хилари снова занервничала. Решив сохранять невозмутимость, она дольше необходимого шарила в сумочке в поисках ключей, выигрывая время, чтобы обрести хотя бы видимость спокойствия.
– Хотите… зайти выпить кофе?
Он взял у нее ключи и с улыбкой отпер дверь.
– Я думал, вы не пьете кофе.
– Не пью, но остальное человечество пьет. Так что я держу немного растворимого.
– Вместе с шотландским виски, – сказал он, заходя в квартиру.
Сняв плащ, Хилари вступила в роль хозяйки:
– Садитесь. Я сию минуту приготовлю кофе.
Он тоже снял пальто, небрежно перекинул его через спинку стула и остался в темно-синем свитере крупной вязки и джинсах. Хилари снова отметила его крепкое телосложение и заспешила в кухню.
Там, двигаясь как заводная кукла, она включила чайник, достала из шкафчика кружки. Поставила на стеклянный поднос маленькую сахарницу, молочник, приготовила для гостя кофе, а для себя чай. Грациозно поднесла к маленькому столику, опустила на него нагруженный поднос и улыбнулась с профессиональной непринужденностью высокому мужчине, который в это время просматривал коллекцию ее аудиозаписей.
– Недурной подбор, – небрежно одобрил Брет. – И снова в вашем духе: Шопен, когда хочется романтики, Денвер, когда вспоминается дом. Б.Б. Кинг, если взгрустнется, Маккартни, когда весело.
– Вы так говорите, словно хорошо меня знаете. – Она испытала одновременно радость и обиду оттого, что он так легко угадал, в каком настроении какую музыку она слушает.
– Пока нет, – пожал он плечами, ставя диски на место и неторопливо приближаясь к ней. – Но я над этим работаю.
Внезапно он оказался очень близко, и Хилари поспешила заговорить о будничном.
– Кофе остывает, – сказала она, принялась переставлять кружки с подноса на столик и в волнении уронила ложечку. Они одновременно нагнулись за ней, и его сильные пальцы сжали ее тонкую руку. При этом соприкосновении через руку Хилари по всему телу пробежал электрический ток, глаза потемнели. Она подняла на него взгляд.
Глаза их молча встретились, и она поняла неизбежность того, что должно сейчас последовать. Она же знала, что все шло к этому, с самого момента их первой встречи в студии Ларри. Их тянуло друг к другу, и, когда Брет поднял ее на ноги, она шагнула к нему в объятия, не вдумываясь в причину этого непреодолимого влечения.
Он неторопливо поцеловал ее, сперва осторожно, потом настойчивее, раздвинул языком губы, крепче прижал к себе. Она сплела руки на его затылке. Ни с одним мужчиной она не вела себя так. В мозгу промелькнула мысль, что никто прежде и не целовал, не обнимал ее так, как он. Но все мысли быстро утонули в необузданной волне страсти.
Не прерывая поцелуя, он увлек ее на диван, и она не оказала сопротивления. Он глубоко вдавил ее в подушки весом своего тела, раздвинул ей ноги, не скрывая желания. Губы его скользнули по ее гладкой шее. И вот по венам заструился извечный огонь. В ушах отдавались глухие удары, но Хилари не могла определить, чье это сердце стучит – Брета или ее собственное? Его губы снова с жадностью завладели ее губами, его рука под свитером отыскала ее грудь.
Хилари вся горела от неизведанного прежде желания и отвечала на прикосновения его губ и рук со страстью, которую в себе и не подозревала.
Вот пальцы Брета коснулись ее живота, но когда Хилари почувствовала, что он пытается расстегнуть ей
