Он коснулся ее волос, потом опустил руку.
— Потом вдруг в воду падает осколок скалы, нарушает водную гладь. Изменяет ход жизни. Иногда сильно, иногда — чуть-чуть. Но все уже стало не таким, как прежде.
— Когда ты так говоришь, я тебя совсем не понимаю. — Она отвернулась и с силой пнула ножку стола. Он улыбнулся. — Вода какая-то, камни… При чем тут вода, когда ты заявляешься и говоришь, что собрался уезжать? А что я чувствую, тебя совсем не волнует?
— Волнует, и даже больше, чем следовало бы. Я тебя люблю с того момента, как впервые увидел. И ты это всегда знала.
— А теперь — нет.
— И теперь тоже. И все эти годы. Я любил тебя тогда, когда ты принадлежала другому. А когда он уехал, я подумал: ну вот, теперь она станет моей. И ты пришла. Во всяком случае, в мою постель. Позволила вкусить своего тела. Но замуж пошла за другого. Ты знала, что я тебя люблю, и все равно вышла за другого.
— Мне надо было найти себе опору. Надо было жить. — Она все же разбила одну вещицу. Маленького хрустального лебедя. Но удовлетворения не получила. — Было у меня право позаботиться о будущем?
— Я бы все для тебя сделал. И Мег я бы любил. Но ты решила иначе. Ты выбрала вот это. — Он широко повел рукой. — И ты это заслужила. Ты много трудилась. Ты, можно сказать, создала это место. И еще при жизни Карла продолжала ко мне приходить. А я тебя пускал. И к себе, и к другим.
— Карла секс не интересовал. Разве что самую малость. Ему был нужен партнер в бизнесе, кто-то, кто позаботится об этом заведении и о нем. Я свои обязательства выполнила! — с жаром произнесла она. — Мы понимали друг друга.
— Ты заботилась о нем и о заведении. И продолжала заботиться после его смерти. Я сбился со счета, Чарлин, сколько раз я тебе делал предложение и сколько раз ты мне отказывала. Сколько раз я смотрел, как ты уходишь с другим, и сколько раз ты шла в мою постель, если другого под рукой не оказывалось. С этим теперь покончено.
— Я не хочу замуж — и поэтому ты решил уехать?
— Вчера ты спала с тем мужиком из компании охотников. Ну, с высоким брюнетом.
Она вздернула подбородок.
— И что?
— Как его звали?
Она раскрыла рот и тут сообразила, что не знает. Она и лица-то не помнила, что ж говорить об имени. Да и ласки в темноте тоже как-то не запомнились.
— Какая мне разница? — огрызнулась она. — У нас был секс — и только.
— Ты никогда не найдешь то, что ищешь. Ты не там ищешь. Безымянные мужики вдвое моложе… Но если ты не можешь остановиться — тем более не в моих силах тебя остановить. Это с самого начала было ясно. Зато теперь я могу покинуть твою скамейку запасных.
— Ну и валяй. — Она взяла со стола пачку бумаг и веером швырнула в воздух. — Мне плевать.
— Я знаю. В противном случае я уезжать бы не стал.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
Свет слепил. И сколько бы ни длился день, его хотелось еще и еще. Свет пронизывал плоть и кости, бросал ему вызов.
Уже много дней он не просыпался от кошмара.
Теперь он просыпался от света, при свете работал и заканчивал день. Думал при свете, ел при свете, он упивался светом.
Каждую ночь, глядя, как солнце садится за горы, он знал: всего несколько часов — и оно встанет снова.
В тихие ночи Нейт иногда выбирался потихоньку из постели, брал собак и шел с ними гулять — только затем, чтобы смотреть, как заря побеждает ночь.
Душевные раны еще не затянулись, но теперь это была боль исцеления. На это он, во всяком случае, надеялся. Эта боль означала, что он примирился с утратами и открыт новой жизни.
Впервые после отъезда из Балтимора он позвонил жене Джека — Бет.
— Хотел узнать, как у вас дела. У тебя и у детей.
— У нас все в порядке. Уже год прошел…
Он знал. Сегодня ровно год.
— Сегодня тяжеловато. Утром мы к нему съездили, цветы положили. Вначале было трудно. Первый праздник, первый день рождения, первая годовщина. Потом привыкаешь. Я так и думала — надеялась, — что ты позвонишь. Я рада тебя слышать.
— Я боялся, ты не захочешь меня слышать.
— Мы соскучились, Нейт. И я, и ребята. Я о тебе беспокоюсь.
— У меня тоже все в порядке. Мне уже лучше.
— Расскажи, как там у вас. Действительно, очень холодно и тихо?
— Ну, сегодня уже пятнадцать. А насчет тишины… — Он покосился на свой стенд. — Да. Да, здесь очень тихо. У нас было наводнение. Не такое, как на юго-востоке бывает, но все равно покрутиться пришлось. Красиво тут. — Теперь он смотрел в окно. — Невозможно себе представить. Это надо видеть. И даже когда видишь — не можешь себе представить.
— Голос у тебя бодрый. Я рада.
— Я не думал, что у меня тут получится. — «И не только тут». — Я хотел, чтобы получилось. Особенно захотел, когда сюда приехал. Но я все равно не думал.
— И теперь?
— А теперь, думаю, получится. Бет, я познакомился с одной женщиной…
— Да? — Она засмеялась. Он закрыл глаза и слушал ее смех. — И она замечательная?
— Потрясающая. Во всех отношениях. Думаю, тебе бы она понравилась. Она не такая, как все. Она полярный летчик.
— Полярный летчик? Это те, что летают как сумасшедшие на таких крошечных самолетиках?
— Во-во. Она красивая. Ну, не совсем красивая, но мне нравится. Веселая, смелая, наверное, сумасшедшая, но ей идет. Ее зовут Мег. Меган Гэллоуэй. И я в нее влюблен.
— Нейт, я так за тебя рада.
— Только не плачь! — сказал он, услышав, как у нее дрогнул голос.
— Нет, нет, это я от радости. Джек бы тебя задразнил, но на самом деле он бы тоже за тебя радовался.
— Ну, ладно. Я просто хотел с тобой поделиться. И еще захотелось с тобой поговорить. А еще хочу сказать: может, выберешься сюда с ребятами? На летние каникулы? Здесь классное место. К июню светло будет аж до самой полуночи, а потом, как рассказывают, и вовсе белые ночи. Это когда вообще не темнеет — так, сумерки одни. Я бы хотел, чтобы вы это увидели. И с Мег бы тебя познакомил. Я вас всех хочу видеть.
— Обещаю приехать на свадьбу.
Он нервно рассмеялся:
— До этого еще не дошло.
— Нейт, уж я-то тебя знаю. Дойдет.
Он с улыбкой положил трубку. Вот уж не думал…
Не закрывая стенда — в знак того, что расследование теперь ведется в открытую, — он вышел из кабинета.
При виде Питера с рукой на перевязи он вздрогнул. Молодой помощник сидел за своим столом и одной рукой набирал что-то на компьютере.
Бумажная работа. От нее свихнуться можно.
Нейт подошел.
— Не хочешь прогуляться?
Питер поднял глаза, занеся палец над клавишей.
— Сэр?
