Скажи мне, толстячок, кто виноват? — задала она самой себе вопрос, поднимаясь с кресла.
Даю подсказки. Поздний ребенок. Мать- одиночка. Голодное послевоенное детство. Импровизируй! Тебе не привыкать сочинять истории.
София начала говорить, полагаясь на мысли, приходящие к ней извне.
— Решение Гаспара оклеветать невинного непростительно и требует наказания, которым сейчас стали муки его совести. Он раскаивается в произошедшем — это очевидно.
Оправдать этот поступок я не в силах, но возможно я смогу пояснить причины, приведшие к нему.
Вот этот господин — София кивнула в сторону Малыша Бо, сложившего пухлые ручки на пузе и внимательно слушающего ее. — назвал главной предпосылкой к рождению Чревоугодия покойную мать. И он прав. Женщина, родившаяся в послевоенное время в бедном пригороде Парижа, вечно голодная, в обносках с чужого плеча, мечтавшая сытно поесть и не думать о завтрашнем дне, передала любимому позднему ребенку собственное миропонимание. Счастье — в сытости. Если мы виним Франсуазу, то не забудем тогда уж обвинить нацистов, развязавших последнюю войну. Мать стала маленькому Гаспару всем, она заменила ему мир, а возможно и самого Господа Бога. Он не виновен, что обрел единственную радость в жизни за полной тарелкой. Несчастного необходимо лечить от булимии. Пусть моя первая речь в защиту прозвучит наивно, но она идет от чистого сердца. Поверьте, Гаспар Рибо не плохой человек. Добродушный, отзывчивый. Я прошу стражей, и господина судью, смилостивиться над несчастным, позволить ему раскаяться.
Тишина, прерываемая тяжелым сопением Гаспара, стала ей ответом.
Потом все услышали голос старика.
— Софи — да ты святая простота! Но, должен признаться, вариант ущербной мамочки имеет право на существование. Откуда ты узнала, что Франсуаза Бове действительно полжизни голодала и донашивала одежду за ненавистной старшей сестрой? Сорока на хвосте принесла? Гаспар Этьен, Вы проходите на следующий уровень.
Мрачный словно грозовая туча француз, возмущенно пробурчал себе под нос.
Малыш Бо, потрепав его по голове, поцеловал в макушку, словно покойная мамочка.
— Буду держать за тебя пальцы, сынок — и сунул, причмокивая, пухлый большой пальчик в рот, словно воображаемую соску.
Старик протянул руку к скучавшему в сторонке нищему.
— Гула! Твой выход.
Страж, встрепенувшись, крепко схватив за локоть взвизгнувшую Сибиллу, и не медля ни минуты, потащил ее в центр зала.
— Дай пять! — напутствовал приятеля Малыш.
Хлопнув ладонями стражи рассмеялись, нищий, мгновенно ставший серьезным, обернулся к собравшимся и провозгласил:
— Я обвиняю Сибиллу Коппельмауер в златолюбии, в алчности и стяжательстве.
У Софии помутилось перед глазами. Если бы не стоны и всхлипывания Катрин, стоящей в углу ресторана под пристальным надзором платиновой красотки, то происходящее в зале можно спутать с пошлой буффонадой, балаганом из подворотни, разыгрываемым доморощенными шутами.
Кривясь от боли и унижения, гордячка так не прикоснулась к грязному пиджаку.
Он лежал у ее ног рядом со снятыми Гаем ботинками.
Неисправима или находится в шоковом состоянии и не осознает, что перед глазами разворачивается настоящая трагедия.
София тяжело вздохнула, размышляя над аргументами для ее защиты. В голову пока не пришло ни одного.
Она вновь перенесла свое внимание в центр на главных действующих лиц.
Опустив глаза в пол, Сибилла, стоя в безразмерных отельных тапочках, нерешительно переминалась с ноги на ногу. Руки нервно теребили ворот махрового халата.
Страж в облике нищего отступил от нее на шаг, показательно разглядывая
— Уважаемые судьи, перед вами интересный образчик. Привлекательная физическая оболочка успешно маскирует вопиющую пустотелость, абсолютную бездуховность. В кудрявой головке гуляет легкомысленный ветерок. Моя подопечная беззаботно парит по жизни подобно райской птичке, не задумываясь о завтрашнем дне, ни о людях, которые ее окружают.
За прекрасным фасадом не видно сердца, изъеденного алчными червями. Душа красотки, прогнившая насквозь, стала придатком сотворенного из стопки кредитных карточек идола. Стоило лишиться их, как девушка потеряла опору под ногами.
Сибилла вспыхнула от злости, и, повернувшись к обвинителю, вцепилась ему в грудки.
— Так вот кто ограбил меня, перетряхнул все вещи, оставил ни с чем!! Держите вора!
Малыш Бо повалился на пол, истерично дергая ножками и содрогаясь от хохота.
Полагаю, ему потребуется сейчас очередной подгузник… - подумала Софии
— Вижу, настроение у тебя улучшилось. Пытаешься шутить?
— А что мне остается делать, наблюдая этот непристойный балаган?
— Люди странные существа, даже перед лицом опасности, не могут избежать глупых поступков
— Скорее всего, они не в состоянии поверить в происходящее. Воспринимают как розыгрыш
— Ты права. Им же хуже'
Она заметила, как Гай привстал с места, сунув руку в карман брюк, извлек на свет несколько цветных пластиковых карточек. Развернул их веером, словно заправская гадалка.
— Девочка, что ты готова отдать за несколько этих безделиц?
Взбешенная Сибилла повернулась к нему.
Старик приблизил одну из карточек к глазам, близоруко прищурился
— Империя Армани, золотой дискаунт. Владелец Коппельмауэр Сибилла.
Ради этой карты ты перерыла весь дом?
На бедняжке лица не осталось. Лишь огромные сияющие от вожделения глаза, готовые выскочить из орбит.
— Откуда?… — еле выдохнула она.
— Не важно! Хочешь ее вернуть?
— Конечно…Спрашиваете?
Гай протянул ей скидочную карточку, но стоило Сибилле приблизиться, отдернул руку, дразня
— А душу свою продашь?
Девушка, натолкнувшись на невидимую стену, замерла с открытым ртом.
София в полнейшем недоумении наблюдала за ее реакцией. Невероятно — корыстолюбка раздумывала, просчитывала все за и против.
— Гай, умоляю, прекрати цирк. Ты заигрался.
— Нет, ты только посмотри, она не отказалась, еще немного, и скрепит договор кровью!
— Все намного проще. Она не верит в наказание. Живет здесь и сейчас.
