каким–то визгливым голосом выкрикнул Би Бо Бо. Он подсел на корточки, влепил пальцы, холодные и липкие, в горло Кольке Болтай Ногами. — Велено было пришить, — обернулся он к остальным парням. Колька Болтай Ногами знал их: Жох, Ленька–Летчик, Нюшка Глухня. Спал рядом с ними не раз, в карты тоже играл. Теперь они были чужими. Парни встали вокруг, молча глядя на него. Кто–то бросил ремень, длинный и тонкий. «Давить будут…» И с яростью, удивившей, наверное, парней, он крутнулся, взмахнул над головой Би Бо Бо кулаком, и тот покатился в сторону, ахнув, визгнув, точно девчонка. Парни стояли все так же молча — будто все они были сделаны из дерева. Взбежав по лестнице, Колька Болтай Ногами остановился на верхней ступени, глядя в налетающие вихри снега. — Все равно тебе хана, — крикнул снизу Би Бо Бо. — Сам тогда вешайся… Сунув руки в рукава, задыхаясь от ветра, Колька Болтай Ногами ушел в темноту.
27
В полночь в транспортное отделение милиции пришел гражданин в масленой блузе, с разбитым лицом. Оказался он осмотрщиком вагонов. Из его рассказа узнали — около десяти вечера он, осматривая колеса вагонов, увидел переходившего рельсы парнишку. Одет тот был в короткую шинель, картуз, бахилы. Шел, опустив голову, засунув руки в рукава, — казался спящим или слепым. Осмотрщик окликнул его, и тогда — вот странное дело — парнишка побежал прочь. Все это стало подозрительным для осмотрщика. И, прикинув, что шел парнишка от складов Акционерного общества «Хлебопродукт», он спустился с путей, миновал тупики и завернул за угол забора. И тут же услышал свист. А от забора вдруг понеслась лошадь с санями, закрытыми брезентом, под которым, видно, были спрятаны мешки с мукой или зерном. Возле саней бежали, оглядываясь, трое парней. Поняв, что произошло похищение народного добра, и «оберегая его», как выразился осмотрщик и как было занесено в протокол, — он поспешил следом. Наган или ножи его не пугали. Он попуган был крепко еще на гражданской войне. Тогда один из парней остановился и вытащил из кармана наган. — Тебе, батя, что? — крикнул он. — Жить не хочется? Он был коренаст, с рябым лицом, в низко надвинутом на глаза картузе, — на «адские глаза», как было записано в протоколе. — Верните добро, — попросил осмотрщик, останавливаясь тоже. — Ведь для рабочих, для крестьян этот хлеб… — Для рабочих, для крестьян, — повторил тут коренастый, Он переложил наган в другую руку и кулаком ударил по лицу осмотрщика. Тот упал и какое–то время был без сознания. Когда пришел в себя, саней уже не было. Он поднялся и пошел искать стрелка склада. Нашел его сидящего в будке. Увидев перед собой человека с разбитым лицом, стрелок этот оторопел. Потом велел осмотрщику бежать в милицию, а сам с винтовкой наперевес, как в атаку, кинулся вдоль забора… Костю разбудил Федор Барабанов стуком в окно. Костя быстро оделся, и скоро машина привезла их на место происшествия. Здесь уже были сотрудники транспортной милиции, начальник охраны, неведомо кем вызванный, заведующий складом. Тут же сидел стрелок, уже без винтовки, оглядывая всех, бормоча одно только: — Задремал. Ну что же, судите, коль виноватым я стал. Судите… Костя ознакомился с протоколом и, когда прочел, что один из нападавших был коренаст и рябой, кивнул Барабанову. — Едем в ночлежку «Гоп». Не иначе как Ушков это. А из тех двух еще и Хрусталь… Мальчишка же похож на Кольку Болтай Ногами. В ночлежке заведующий показал, что Хрусталь и Ушков уже два дня не появлялись здесь. А вот Колька Болтай Ногами был, регистрировался. Но потом исчез куда–то незаметно. Остался только мужичок, с которым Колька Болтай Ногами вместе пришел на ночевку. — Ну–ка, покажи его, — попросил Костя. Они пошли между топчанами, освещая фонариком лица спящих. Вот огонек опустился на свернувшегося калачиком маленького мужичка с рыжей бородкой. Костя осторожно потолкал его рукой. Тот открыл глаза, зажмурился, попросил строго: — Ну, ну, не балуйте. Обитатели ночлежки засмеялись: — Вставай, батя… Это уголовка… Она тебе побалует. — Может, его в гостиницу, как директора, хотят перевести… Тогда мужичок сел, спросил: — Ай утро уже? — Не утро, — ответил Костя, — а вот где твой сосед Колька Болтай Ногами? Тогда Михей запустил судорожно руку под рубаху, вытащил с каким–то явно видимым облегчением ремень: — Это он, Колька, мне велел приберечь ремень, спрятать подальше, чтоб не сняли его ночью. А где он, я не знаю. Михей осмотрел место рядом с собой, пожал плечами. — Так куда мог уйти парень твой? — снова спросил Костя. — Откуда я знаю. Собирались утром на пути снег чистить вместе. Он меня и привел сюда. А сам вот пропал. — Кто–нибудь приходил за ним? — Приходил, — как сразу припомнив, проговорил торопливо Михей. — Такой башкастый. А вот зовут как — рабыл. — Би Бо Бо, что ли? — вставил дежурный. — Вроде как Бо Бо… Костя оглянулся на дежурного, тот развел руками. — Когда и проскочил, ума не приложу… Юркий, как ящерица, хоть и с башкой такой неповоротливой. — А ты, гражданин, сам–то кто? — обратился Костя снова к Михею. — Документ какой имеешь? — Из деревни, — ответил Михей, поспешно шаря в кармане удостоверение. — На заработок… На лошадь пришел зарабатывать… Сдохла кобыла, а без нее худо стало. — На лошадь? — удивился Костя, другие снова стали смеяться. Кто–то выкрикнул: — Да он, дядька этот, и сам как жеребец… И это прибавило смеха ночлежке. Гикали по–дурному отовсюду, а Костя, просматривая удостоверение Михея, все качал удивленно головой: никак не мог поверить, что Михей Макухин пришел из деревни, чтобы заработать на лошадь. Вернув документ, сказал строго: — На лошадь ты, гражданин Макухин, вряд ли заработаешь сейчас. В деревне надо жить, в деревне зарабатывать. Совхозы там открываются, колхозы организуют… Только работай. А город и сам без работы пока еще. Так, говоришь, башкастый? — Башкастый… Ночлежка уже гомонила, вспыхивали папиросы, кто–то дохтел задушенно. Кто– то побрел в коридор и оттуда вдруг закричал с какой–то радостью: — Муку увели. Будто «Хлебопродукт» при сторожах обрали… — Из какой ты деревни, гражданин Макухин? — нагнулся снова Костя к Михею. — Из Сватова. А что? — Может, пригодишься… — Так Коляй–то где? — словно только пришел в себя после дурманного сна крестьянин. — Мы, чать, с ним на пути собирались. — Поищем твоего Коляя, — сердито ответил Костя. — Проспал парня, а теперь — где Коляй? Один ищи дорогу на пути.
28
Обход занял всю ночь. Под утро отдохнули немного, прямо в «дознанщицкой», кто на стульях, кто на диване. На рассвете в небольшом магазинчике возле реки Костя заметил Кольку Болтай Ногами, стоявшего в очереди. Тот попытался было убежать, кричал громко: — Отпустите, не хочу я в «колонку». — Колония от тебя никуда не уйдет, — ведя его за собой, ответил Барабанов. — А вот лучше скажи, где ты был вчера вечером? — В подвале. С Би Бо Бо играли в карты… — Кто еще там был? — Ленька–Летчик, Жох, Нюшка Глухня… Можете спросить… — Спросим без твоего совета… А на путях не ты околачивался? Подросток не ответил. Не объяснил он и про деньги, найденные у него в кармане. Только пожал плечами, — мол, сам не пойму, откуда они. В полдень в уголовный розыск возвратился Саша Карасев без пенсне. Улыбаясь виновато, рассказал, как в трамвае задержал он Би Бо Бо. Ехал беспризорник с каким–то незнакомым парнем в кожанке. Неподалеку от вокзала уже, на повороте, тот незнакомый парень вдруг отодвинул дверь, а Би Бо Бо выпрыгнул на ходу на мостовую. Саша за ним, но не удержался. Хорошо еще не под копыта бежавшей рядом с трамваем ломовой лошади, не под колеса. Ударился, разбив в кровь колени, локти, разбив пенсне. Губы у него дрожали от обиды и волнения, он пытался держать себя в руках, улыбался, но голос был тоже дрожащий и печальный: — Смотрите–ка. Сколько я с ним, с Чуркиным, говорил о жизни. Слушал всегда внимательно он меня, обещал исправиться. Просил в библиотеку записать под мое поручительство, просил книги интересные найти ему почитать. А все, оказывается, от испорченности. Все это он притворялся просто, чтобы поскорее улизнуть снова в свою уличную компанию… Но это, может, и хорошо, — тут же сказал он, потирая колени, с гримасой на лице, — показал зато себя Би Бо Бо: боится он, значит, встречи с агентами. Видел я Жоха. Сказал, что были Колька Болтай Ногами и Би Бо Бо вчера вечером в подвале часов в одиннадцать. Теперь Кольку Болтай Ногами опрашивал сам Яров. Когда Костя вошел в «дознанщицкую», парнишка, опустив голову, смотрел себе под ноги, на ботинки, разбухшие от сырости, на грязные, мятые брюки. — Сказал же я, где был… И больше ничего не знаю. Яров, приглаживая то коротко стриженные волосы, то бородку, ходил стремительно и возбужденно по комнате, пригибаясь к лицу задержанного, спрашивал быстро: — Ты лгунишка, Коля. По всему видно. Говори живо, где был вчера
