тех условиях.
– Ты никогда не ошибаешься, верно? – бросил Сэм.
– Иногда ошибалась. – Кофе показался Майе горьким, и она отодвинула чашку. – Но тут не ошиблась. Он не смог причинить мне вред. – Она отогнала воспоминание о когтях и ледяном копье. – Ремингтона используют, а его ненависть и безумие – сильное оружие. Был шанс, что я сумею договориться с ним и с его помощью закрыть этот источник энергии. В каком-то смысле он – фонтан, – сказала она, взглядом попросив Мака подтвердить это. – Если завинтить кран, струя иссякнет.
– Это всего лишь гипотеза.
– К свиньям гипотезы. Что произошло? – требовательно спросила Рипли.
– Он слишком далеко зашел. Верит лживым обещаниям. Ремингтон обрек себя на проклятие. Но жгучее желание причинить другим боль и несчастье – это его слабость. Такая цель порочна изначально. В конце концов, зло уничтожит себя. Однако я думаю, что мы можем и должны ускорить этот процесс. А после вчерашнего просто обязаны. Я не могу подвергать риску Лулу. Но поскольку он не может добраться до меня, то вновь примется за нее.
– Думаю, тут ты права, – вставил Мак. – Любовь к ней можно считать твоей слабостью. Ахиллесовой пятой.
– Тогда мы должны действовать быстрее. Потому что это не слабость, а другой вид оружия.
– Упреждающий удар? – догадался Сэм.
– Можно сказать и так, – кивнула Майя. – Лучший способ защиты – нападение. Я давно думала над этим. И теперь не сомневаюсь, что его мощь возрастает с каждым часом. Вчера вечером он был намного сильнее, чем раньше. Зачем ждать сентября? Чтобы он накопил еще больше энергии? С тобой, Рипли и Нелл мы представляем четыре стихии. У нас есть новая жизнь, новый круг внутри старого. Трое детей древней крови ждут своего рождения. Это могущественная магия. Ритуал изгнания по всей форме.
– В легенде говорится еще кое о чем, – сказал Сэм. – Тебе предстоит сделать выбор.
– Я помню. Помню все. Помню про риск и жертвы. Но в отличие от их круга наш круг не разорван. В отличие от них наша сила не уменьшилась. – В ее голосе послышалась сталь. – Вред, причиненный Лулу, только усилил мое желание покончить с ним во что бы то ни стало. Когда придет время, я сыграю свою роль. Ритуал изгнания поможет отвлечь его… и, возможно, уничтожить окончательно. Правда, Мак?
– Для этого вам понадобится полная луна. – Мак нахмурился и стал что-то высчитывать. – У вас не так много времени.
Майя гневно и холодно улыбнулась.
– У нас были для этого три сотни лет.
19
– Чего ты не сказала остальным?
– Я сказала все, что должна была. – Майя сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы. Она знала, что Сэм не уедет ни за что, и поэтому не спорила.
Спорить без толку – только даром тратить энергию. Майя решила приберечь ее для более подходящего случая.
– Если бы ты знала, что ритуал изгнания может повернуть прилив вспять, то воспользовалась бы им раньше.
– Тебя здесь раньше не было.
– Я нахожусь здесь с мая. Ты когда-нибудь перестанешь меня попрекать?
– Ты прав. – Она отложила щетку, встала, открыла балконную дверь и прислушалась к шуму дождя. – Я повторяюсь. Это раздражает. Тем более что я тебя давно простила.
– Простила? Майя…
Дождь был теплым и ласковым. А Майе хотелось грозы.
– Я несколько раз заглядывала в прошлое и пыталась непредвзято представить себе двух молодых людей. Девочка была увлечена мальчиком, четко представляла себе их будущую совместную жизнь и не видела, что он не готов к этому. Нельзя сказать, что она была невнимательна или близорука… – Майя говорила искренне. – Просто ей не было дано это понять. Девочка была уверена, что мальчик любит ее так же, как она его, хочет того же, что и она. Она была виновата в случившемся не меньше, чем он.
– Нет, меньше.
– Ладно. Может быть, меньше. Потому что она была предельно честна, а он – нет. Но девочка тоже была не без греха. У нее была слишком крепкая хватка. Теперь я думаю, что она была готова к семейной жизни не больше, чем он. Ей просто хотелось этого. Она была очень одинока в своем доме на скалах и тосковала по любви.
– Майя…
– Не надо прерывать мою покаянную речь. У меня нет привычки обвинять родителей в собственных ошибках и неудачах, это банально и пошло. К тридцати годам женщина успевает наделать кучу собственных ошибок. И пережить несколько триумфов.
Во время своего отъезда она думала и об этом. Долго и упорно.
– Поэтому не будем осуждать бедную девочку за ее старые ошибки. У нее было время, чтобы совершить множество новых.
Она вернулась к туалетному столику, рассеянно взяла кобальтовый флакончик, опустила в него пальцы и намазала кремом руки.
– Родители никогда не любили меня. Это было грустно и больно. Но хуже всего было то, что они плевать хотели на мою любовь к ним. Что я должна была делать с любовью, которая горела внутри? Слава богу, рядом была Лулу. Но мне хотелось отдавать. И ты тоже был рядом. Бедный грустный Сэм. Я вылила на тебя столько любви, что ты чуть не захлебнулся.
– Я хотел любить тебя. Нуждался в этом. И в тебе.
– Но не так, чтобы жить в маленьком коттедже со мной, тремя детьми и верной собакой. – Майя говорила легко, хотя отказ от этого привлекательного образа дался ей дорогой ценой. – Я не могу осуждать тебя за это. Тебя можно осуждать только за то, как ты порвал со мной. Так резко, так внезапно… Но что с тебя взять? Ты был очень молод.
– Я буду жалеть об этом до конца своей жизни. Тогда мне казалось, что я смогу спастись только одним способом: причинив тебе боль.
– Юность часто бывает жестока.
– Да, я был жесток. Говорил, что порываю с тобой и с этим островом. Что не хочу чувствовать себя в ловушке. Что не вернусь назад. Никогда. Ты смотрела на меня, и по твоему лицу текли слезы. Ты редко плакала. Это напугало меня, и я стал еще более жестоким. Мне очень жаль.
– Верю. Мне хочется думать, что, в конце концов, эта часть нашей жизни забудется. Останется в прошлом.
– Я должен рассказать тебе, почему так долго тянул с возвращением.
Майя на мгновение закрыла глаза.
– Это тоже прошлое.
– Нет. Тебе следует знать, что мое решение никогда не возвращаться сюда было осознанным. Первые годы меня подстегивало желание подышать другим воздухом. Когда меня одолевали мысли о тебе, я их прогонял. Так продолжалось до тех пор, пока я не попал в ту пещеру на западном побережье Ирландии.
Логан подошел к туалетному столику, взял щетку и стал крутить ее в руках.
– Ко мне тут же вернулись прежние чувства. Радость и страх. Но я больше не был мальчиком, и эти чувства не были чувствами подростка.
Он положил щетку и посмотрел на Майю.
– И я понял, что вернусь. Это было пять лет назад.
Потрясенной Майе пришлось собрать все свои силы, чтобы справиться со своими мыслями и голосом.
– Ты выбирал время.
– Я не мог вернуться к тебе и на этот остров таким, каким уехал. Сыном Таддеуса Логана. Мальчишкой Логанов. Это висело на моей шее как цепь, и я должен был порвать ее. Мне нужно было кем-то стать. Ради
