— О чем ты пытаешься умолчать? — спрашиваю я.
Он резко поворачивается ко мне, но вместо ответа идет через комнату к доске, висящей над комодом. Наклонившись к ней, он указывает на фотографию, пришпиленную к ее углу.
— Это те занятия по карате, с которых тебя выгнали? Эта маленькая сердитая девочка — ты?
Похоже, сегодня мне уже не удастся ничего из него вытянуть.
— Уже поздно, и я совершенно измучена, — говорю я, и это действительно так. Мои веки наливаются тяжестью, а подушка на кровати с каждой минутой кажется мне все более мягкой и притягательной. Как гигантский пушистый зефир, набитый зефирным пухом.
— Ты меня выгоняешь? — удивленно спрашивает Джеймс.
— Ты, похоже, сказал все, что хотел.
Раздражение искажает его черты.
— Я не знал, что я здесь только для предоставления информации.
— Это не так! Просто дело в том, что я устала, сегодня в лесу на меня напали вампиры, а их вожак хочет убить меня, как только освободится на минутку от разыгрывания самого популярного человека в мире. Так что я просто хотела бы снова заснуть и забыть об этом хотя бы ненадолго, — заканчиваю я, понимая, что пока что я совершенно не справляюсь с последним пунктом.
Джеймс пару секунд просто смотрит на меня.
— Влад не самый популярный человек в мире, — наконец говорит он.
— Что?
— В мире вампиров он совсем не популярен. В сущности, он изгой. Персона нон грата. Если бы существовали вампирские рестораны, на них бы висели таблички с надписью «Не входить с осиновыми колами или Владом».
Если бы Джеймс сказал, что свободными вечерами Влад заворачивается в целлофан и поет попсовые песни перед зеркалом, я и то не была бы так удивлена. Учитывая его склонность задирать нос и изображать из себя самого крутого парня на свете, я предполагала, что он находится на вершине некой вампирской пищевой цепи.
— Но почему? — недоумеваю я.
Джеймс садится на стул у письменного стола, откидывается на спинку и смотрит мне в глаза, которые сейчас слишком широко распахнуты, чтобы казаться невинными.
— Ты все еще хочешь, чтобы я ушел?
Браво, Джеймс, браво. На один короткий миг я задумываюсь, почему он так сопротивляется тому, чтобы пойти домой, хотя еще давным-давно Марси говорила, что, если бы он бывал здесь немного чаще, она бы его усыновила.
— Ты можешь остаться, — говорю я.
— Отлично, — отвечает он, потягиваясь и устраиваясь поудобнее. — Мир вампиров основан на иерархии. Возьми весь идиотизм средней школы, помножь на восемнадцать, добавь полный перечень психов и получишь нечто очень близкое к тому, на что похожа жизнь в вампирском обществе. Существуют сотни вампирских семей, и каждая из них точно знает, кто по рангу выше или ниже их.
— Вампирские семьи? Как брат и сестра? — спрашиваю я, вспомнив о Марисабель. Возможно, они действительно в каком-то смысле брат с сестрой.
— Вроде того. Когда ты становишься вампиром, ты рождаешься заново с именем того, кто тебя им сделал, и ты довольно сильно завязан на это имя. Ты можешь жениться на ком-то из внешнего мира, но это случается очень редко — на деле большинство вампиров скорее согласятся сжечь себя, чем вступить в неравный брак.
— Ставлю пятьдесят долларов на то, что фамилия Влада на самом деле — не Смитсон.
— У Влада нет имени. Вампиром его сделал Безымянный. Таких — тех, кто был создан вне системы, — воспринимают в вампирском обществе как паразитов.
— Значит... значит, вы все — Безымянные.
— Почти все. То есть те из нас, которых создал Влад.
— Хорошо. Но что это фактически значит? Вас не выбирают в игре в вышибалы?
— Скорее то, что у нас вообще нет прав. В лучшем случае нас игнорируют, в худшем — убивают. Вот почему большинство Безымянных скрываются. Они — те, кто прячется в пустых домах и выбирается наружу только по ночам.
Другими словами, делают именно то, что делал Джеймс, пока я не заманила его обратно в полные захватывающих событий коридоры школы Томаса Джефферсона. Я смотрю на Джеймса, ожидая увидеть на его лице подтверждение моей догадки, но он, похоже, никак не связывает эти факты между собой.
— Влад не похож на того, кто скрывается.
— Он не так уж долго это делал — но, видимо, когда он только стал вампиром, он околачивался слишком близко от законных семей, и многие из них хотели его убить. Но потом он состряпал эту схему с «Данаей» и до сих пор над ней работает.
Я наклоняюсь ближе, взволнованная тем, что мы наконец подходим к тому, о чем у меня, кажется, уже есть смутные догадки.
— «Даная», — говорю я. — Я знаю, что Невилл — часть этого, но что это такое?
— Как ты узнала, что Невилл — часть этого?
— У него есть татуировка с буквой «Д». Я видела.
Джеймс, похоже, не в восторге от этого признания, но, немного помолчав, он продолжает:
— Я не так уж много об этом знаю, только то, что это что-то вроде тайного вампирского сообщества с членами по всему миру. У нас есть официальные вампирские суды, но в действительности за все ниточки дергают члены «Данаи». Это что- то вроде элитной мафии.
— Но ведь это значит, что Невилл не может быть Безымянным. Почему он тогда якшается с Владом?
— Он уверяет, что члены «Данаи» заинтересованы в том, к чему приведут поиски Влада. Влад, разумеется, в восторге. Он думает, что, если найдет эту девушку, его примут в члены организации.
— Это странно.
— Да, но для Влада все это в порядке вещей.
— Нет, я имею в виду то, что Невилл — представитель этой организации. Потому что во время нашего интервью мне показалось, что он их ненавидит. Он сказал, что хотел бы удалить татуировку, — говорю я и затем встряхиваю головой. Мы уходим в сторону. Все, что мне действительно нужно узнать, это почему наличие девушки поможет преодолеть социальные барьеры. Но когда я спрашиваю Джеймса, почему все так интересуются ее поисками, он снова медлит. Интересно, что заставляет его держать рот на замке именно тогда, когда разговор касается этой темы?
— Думаю, я пойду спать, — говорю я, изображая зевок.
Джеймс улыбается.
— Я вижу твой пупок, — замечает он, и я немедленно опускаю руки к животу, смущенная такой откровенной попыткой схитрить. Повисает неловкая тишина, но потом он смягчается. — Я на самом деле не так уж много знаю о ней, — говорит он. — Влад говорил нам только то, что считал нужным. Я знаю, что у нее есть что-то вроде родимого пятна в форме звезды.
— Ты издеваешься надо мной. Звезды? — переспрашиваю я. Это больше подходит для игрушки — Моего Маленького Пони, чем для человека.
Но Джеймс кивает головой и подтверждает, что да, это звезда.
— И еще я знаю, что она вроде как легенда в мире вампиров, — продолжает он. — Я слышал, что есть определенные поверья, связанные с ее кровью.
— Например?
Он снова колеблется.
— Некоторые говорят, что она может сделать вампиров устойчивыми к солнечному свету, другие говорят, что ее кровь — афродизиак. А кто-то говорит, что она может снова сделать вампира человеком. Вот так. Это все, что я знаю.
Я недоумеваю, почему он так неохотно рассказал мне это, но я рада, что он это сделал.
— Спасибо, — говорю я. — У нас не так много информации, но если Влад имеет дело с таким же
