— И мешок с головы не снимете?
— Нет.
— За нами кто-то идет, — сообщил 'волк', помогавший нести Ялмари, выглядывая в коридор.
— Быть не может! — комендант подошел к двери и тут же отшатнулся. — Господин Полад… — ошарашено пробормотал он, но больше сказать ничего не успел.
Телохранитель быстро воткнул факел, который нес в крепление на стене и бросил:
— Выйдите.
— Господин Полад, я должен предупредить… — начал майор, но его прервали.
— Выйдите немедленно! — заорал Полад, и когда они заторопились к двери, приказал коменданту. — Ключи оставьте, я сам запру. Идите наверх.
— Да-а-а… — протянул комендант по пути обратно. — С таким я еще не сталкивался.
— И лучше бы никогда не столкнулся, — поддакнул Шрам.
21 уктубира, Беероф
Вот так всегда и бывает. Загфуран мерил шагами комнату, не зная, где найти выход для своей ярости. Опять, как только он на кого-то понадеялся, все пошло прахом. Принца забрали и, несмотря на обещание отхи, он доехал до Жанхота живым. Конечно, заклинание погибшей Еситы работало. Не зря она говорила, что если принц сбежит — умрет. Он нападал на каждого, кого встречал. Рано или поздно его бы убили, как бешеного волка. Вот только отхи не учла, что о нем позаботятся. И не позволят его убить.
Сегодня вечером акурд доложил, что принца упрятали в Юдале. Поскольку ни одного охранника к нему не приставили, Загфуран из вида его потерял. Но это уже было не так важно по сравнению с тем, что творилось в Беерофе.
Самое ужасное, что он сам не знал, что тут творилось, просто, когда заставлял себя сосредоточиться на делах в этом городе, чувствовал неладное. Очень нехорошее предчувствие, грозившее вылиться в непоправимую беду. И еще появилось мерзкое ощущение, будто где-то внутри него появились часы, отсчитывающие последние мгновения успеха. В мире Гошты часы, мерно тикающие каждую секунду, еще не изобрели, и Загфурану подчас их не хватало.
Он встречался по очереди с минервалсами, которых завербовал. Одних вызывал к себе, к другим приходил сам, третьих приглашал в трактир. И чем больше он беседовал с ними, тем громче стучали часы внутри него. Если заговор готовится — а все говорило о том, что он готовится, — то преступники предельно осторожны.
К концу дня маг ужасно устал, голова раскалывалась, но он так и не узнал ничего важного. Единственная зацепка появилась от минервалса-графа, чей замок находился недалеко от Беерофа. Граф не мог сообщить ничего определенного, поскольку его не приглашали для особой беседы и никто ему ни о чем не намекал. Он лишь в общих чертах слышал о том, что затевалось, хорошо если не через третьи руки. Некоторые дворяне встречались с человеком, судя по всему, принадлежащим к церкви Хранителей Гошты. Но поскольку он сменил ритуальные одежды на обычные, невозможно было определить из какого он ордена, а имя вовсе не упоминалось. То, что он побуждал приглашенных к мятежу, сомнений не возникало. И поднять оружие они должны были в день регентского совета, после того как в столице произойдет что-то необыкновенное, что и послужит сигналом к началу мятежа.
Итак, в день регентского совета, который имел такое значение для мага, произойдет что-то необыкновенное. Что-то, после чего мятежники не будут бояться ни лордов, ни Загфурана. А этим могло быть только одно событие — гибель их всех. В одном месте, в одно время. Но как подобное можно устроить? Если использовать силу оружия, надо привлечь к заговору много людей. А если людей много, кто-то из них в последний момент струсит, пожелает много денег или просто проболтается. Здесь же никто ничего не знал, значит, посвящено было очень мало людей.
Загфуран отправился во дворец и тщательно осмотрел зал Совета. Ничего подозрительного не нашел и отравился к Тазрашу. Он рассчитывал, если и не добиться откровенности от него, то хотя бы застать врасплох.
Предупредительный лакей проводил мага в кабинет. Едва войдя в дверь, Загфуран увидел, что герцог тщательно подготовился к встрече, продумал жесты, слова, улыбку. Вот сейчас он встанет и скажет что-то вроде: 'Как же мы по вас соскучились', и будет улыбаться доброжелательно и невинно. Герцог уже вставал из-за стола, уже нацепил улыбку и даже фразу начал:
— Как…
Но минарс резко прервал его:
— И кто же стоит во главе заговора? Вы уже это выяснили?
Если тень и скользнула по лицу Тазраша, то на такой краткий миг, что Загфуран не поручился бы за ее причину.
— Вы о чем? — недоумевал герцог.
— Вы постоянно находитесь в столице и ничего не знаете о заговоре? — деланно возмутился маг. — Очень странно. Я вот узнал о нем, как только вернулся. Да и вообще… Вы разве не чувствуете? Что-то такое витает в воздухе…
— Вы как всегда шутите, — кивнул Тазраша и опустился в кресло, как только Загфуран тоже сел.
— Какие уж шутки, — осадил его маг. — Заговор есть и вот-вот должен совершиться. Буквально через три дня.
— В день, когда соберется регентский совет? — опешил герцог. — Откуда вы знаете?
— Знаю. Они хотят убить всех, но пока не знаю как. Но вот что… Времени осталось совсем мало. Нам надо, чтобы они как-то себя выдали. И для этого… мы скажем, что заговор раскрыт. И проследим за теми, кто попытается спешно покинуть столицу. Вот так-то! Я во дворец, — он выскочил от Тазраша.
По дороге во дворец Загфуран мучительно размышлял: знает Тазраш о заговоре больше, чем показал? Замешан он в нем? С одной стороны, минервалс говорит, что поведение герцога изменилось. С другой… так не хочется верить, что от его магии можно как-то защититься…
Маг замер. А ведь он несколько раз был на волоске от смерти. Не мог герцог не ощутить этого. Следовательно, на Тазраша заклинание не подействовало. Надо обязательно расспросить минервалса подробнее, и, может быть, тогда кое-что прояснится.
Во дворце он столкнулся с графом Цагаадом. Тот поклонился сдержанно. Кажется, он один из немногих, кто никак не мог примириться с тем, что маг — главный. Еще когда он фехтовал с королем, посматривал на мага косо. Сейчас же изо всех сил делал вид, что вынужден подчиниться силе. Насколько маг оценил этого фаворита Манчелу, он был на редкость труслив и раболепен, но при этом умен. Из таких получались хорошие слуги. Разумеется, до тех пор, пока ты силен.
— Где гофмейстер? — бросил Загфуран, игнорируя приветствие.
— Он после смерти матери плохо себя чувствует, — тон в меру доброжелательный, но чуть суховатый. При желании можно трактовать его и как уважительное отношение, и как попытку соблюсти дистанцию. 'Очень умен', — еще раз подчеркнул Загфуран про себя. — Граф Бернт редко бывает во дворце, почти не занимается своими непосредственными обязанностями. А когда появляется, как правило, чрезвычайно раздражителен.
Цагаад произнес это таким ровным тоном, будто делал доклад о незнакомом человеке. Но Загфуран уловил что-то.
— Он вас обидел, граф? — усмехнулся маг.
— Я занял пустующий подвал для собственных нужд. Готов был даже аренду оплатить. Но графа Бернта очень разозлило то, что я сделал.
— Простите ему, вы ведь мудрее, — миролюбиво заметил маг. Приняв решение, он пришел в доброе расположение духа. — Я правильно понял, что в отсутствие гофмейстера вы выполняете его обязанности?
— Меня никто не назначал, но… да, эти обязанности выполняю я.
— Отлично, граф. Должность гофмейстера я не могу вам обещать, но, поверьте, ваше рвение оценят. Доложите его величеству, что у меня важное сообщение для него. Я не займу много времени, но аудиенция совершенно необходима и немедленно.
То ли Цагаад хотел выслужиться и как-то сумел внушить мальчику-королю, что принять мага
