– Олег, – пресек его Ян, – ты спец, без вопросов. А парень развлекается. Он – художник!.. Евгений, сегодня день выдачи зарплат. Мы там насчитали около девяти тысяч. «Маленьких вашингтонов», естественно.
Лесков был непроницаем.
– Может, перекусим вместе? – спросил Ян. – Пивка, а?
– Нет, спасибо, я не голоден. Пойду на третий. Возни там до ночи.
– Хозяин-барин, – пожал плечами сероглазый тевтонец.
Мужчины уселись за стол. Женя положила каждому на тарелку по два желтых кружка глазуньи с луком и ветчиной.
– Салат из томатов с зеленью, – добавила она. – Самообслуживание, – и вернулась к своему занятию.
– Слушай, подруга, – поморщился Ян. – А яичница-то не посолена!
Женя ахнула и хлопнула журналом по столу:
– Вот, блин! Увлеклась!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
…И глазеет луною равнодушное небо,
И вторит отраженьем безучастное море,
Где корабль-привиденье плыл, «Летучий Голландец»
В тот же вечер, около половины шестого, черный «Мерседес» Гречишникова остановился у офиса ЗАО «СевЗапСтройПроект» и высадил Олега Тихоновича.
– Куда? – спросил Грек.
– Ты не передумала? Поедешь со мной в Москву? – потрепал Ян локоны Жени.
– Нет. От столицы меня мутит, – отрезала она.
– Тогда вези меня, Саша, на Петроградку. Надо еще кое с кем встретиться. Пара часов у меня есть.
Шофер перекинул их на улицу Мира, недалеко от Австрийской площади.
– Ладно, ребятки, увидимся в пятницу, – Ян пожал Греку руку, поцеловал на прощание невесту.
– Ты мне позволишь прогуляться по городу? – спросила Женя.
– Мы все здесь себе господа. Привыкай, детка. Только не гуляй одна.
– Слушаюсь, гер Хеллер! – девушка отдала честь.
– К пустой голове… Дурашка!
Ян хлопнул дверью и помахал рукой отъезжающей машине. Он прошел через арку во внутренний дворик, набрал код на входной двери и пешком пробежался до четвертого этажа.
На площадке перевел дух и чертыхнулся на себя:
– Старость не радость, мальчик!
Звонок в квартиру был резким и убийственным, подобно петушиному кукареку на заре. Мертвый глазок на железной двери оживился точкой света и снова погас. Плавно, по маслу скользнули засовы. На пороге стоял Леонид Степаныч. Старик-лягушонок приветливо кивнул гостю. Ян вошел.
– Приехал-таки, – проскрипел засушенный памятник социалистической мифологии.
– Сделка должна состояться двадцать второго числа, через пятнадцать дней. Ташан пригоняет свои танкеры и получает ключ. Гречишников опускает Neste и Лукойл. О дальнейшем мордобое мы узнаем из газет.
– Деньги-то не ахти какие – карманные.
– Хм. Все деньги карманные, оттого и суета. А главное – репутация. Обгадился, с кем не бывает – плати. А Гречишников и без того в последнее время слаб здоровьем, пошатывается. Тяжелая ноша: молодой еще.
– Подножка из-под чужой ноги в твоем стиле.
– Обожаю азартных игроков. Четверть доли на то, что и недели не протянет.
– Я не держу казино. Мне с тобой не тягаться.
– Ой-те Вам, Леонид Степаныч! – стал его подстегивать Ян.
– Не-не, в азартные игры не играю.
– Рисковать боитесь?
– Глупости боюсь, – старик помрачнел. – Самая страшная беда – глупость. Азарт, сам знаешь, с нею об руку ходит. Смотри, как бы и тебя не сожрали.
– Ну-ну, – ухмыльнулся Хеллер, но тут же вспомнил свой скорый, а в итоге – тяжелый подъем по лестнице, вспомнил счастливую улыбку Жени в убегающем от него «Мерседесе».
Сердце защемило.
– У тебя, Янушка, как всегда «флэш-рояль» на руках, но оглядись – может, партнеры-то в дурачка подкидного играют, и козыри нонче не красненькие, а трефовые!
– О чем вы?
– Да, это так, дружок, – отмахнулся Леонид Степаныч. – Я ж – физик убежденный, вот и читаю тебе проповедь…
– Я позвоню.
Ян схватил трубку и набрал номер своего нового загородного дома, но услышал лишь долгие гудки.
– Проблемы? – шушукнул лягушонок.
– Нет.
Хеллер позвонил по другому номеру:
– Василек, прикатывай тарантас. Ага, я на Мира, – положил трубку. – Проблемы будут, если Ташан вдруг передумает. Не хотелось бы денежки возвращать. Не столь накладно, сколь сложно технически.
– Оставим, как есть.
– Э-э, нет! Обвинить банк в нечистоплотности, с таким количеством «опалы»? Нонсенс. Эти наседки без кассы не ставят. Не того полету птицы… Войну, конечно, мы выиграем, но… она нам нужна?
– Не люблю, когда пятки сверкают.
– Зачем же вы согласились?
– Думал – ты не дурак.
– Польстили.
– Н-да. Ну, давай подумаем.
– А я уже придумал.
– Что?
– Слетаю в Москву. Загляну на Новинский бульвар. Проведаю «дядю Сэма».
– Шутишь?
– Отнюдь. Пора бы и американцу подсуетиться. Даром жрет наш хлеб.
– Прошу заметить: на его деньги купленный.
– Не его, а его государства. Думаю, экономика Соединенных Штатов не пошатнется от такого плевка. Так что – гнида – пусть пошевелит пальцами! А то ему, видите ли, пенсия улыбается! Хочет сливки снять и рожу не запачкать. Хрен! Я с ним поговорю, пусть подстегнет Ташана.
– И здесь прикуп знаешь.
– Угу. В три года я сто двадцать умел делить на четыре.
– Помню. Ну, что ж, у меня чаек заварился. Время есть?
– Пока есть.
Леонид Степаныч пошаркал на кухню. Хеллер снова позвонил в Пески – длинные гудки. Хм. Подошел к окну. Василек уже пригнал машину: внизу во дворе стоял одутловатый «Авдюша» сугробом альпийского снега… Альпы. Он обязательно покажет их Жене. Как только завершит сделку – последнюю, больше никаких игр! – они вместе уедут из этой проклятой страны. А там уж весь мир их: горы, море, джунгли. Все, что она захочет – все будет!.. Ему не давала покоя ее счастливая улыбка. Ян опять схватился за телефон:
– Александр, где Женя?
