оказаться на пути ситха. Он сделал ещё два быстрых шага и прямо перед собой увидал вскидывающих нелепые длинные ружья человечков и жмущихся к земле зверей со вздыбленной серой шерстью. Сбоку что–то предостерегающе кричал припадающий на колено планетник, но Старкиллер уже не обращал на это внимания.
«Я — Пылающий Гнев Вейдера».
Гнев Вейдера был бы страшен, куда страшнее случившейся катастрофы. Страшнее любой катастрофы. Но гнева уже не было.
Есть ситуации, когда любая мера ярости оказывается бесполезной. Просто потому, что бывшее не сделать не–бывшим, мёртвых друзей — живыми, а взорванные турболазеры — боеспособными.
«Палач» как боевая единица флота был окончательно уничтожен. Да, оставались некоторые турели, оставалось несколько единиц палубной техники во вспомогательных ангарах. Оставалось два полка штурмовиков, вероятно, более эффективных, чем любой из существующих на этой планете родов войск.
Но сам «Палач», его флагман, гордость Империи, линкор невероятных размеров и мощи, способный одним своим присутствием склонить к сотрудничеству правительство самой непокорной звёздной системы — теперь «Палач» не смог бы защитить себя от атаки пары фрегатов, потому что для этого, — как и для орбитальной бомбардировки, — кораблю нужны турболазеры, а турболазеров больше не было.
Линкор сходил с верфи с неполным составом артиллерии — как и всего остального. Сперва предполагалось обкатка основных корабельных систем — набора, планетарного и гипердвижков, генераторов щитов, силовых установок. Тот минимальный состав турболазеров, который всё–таки наличествовал, был прорежен диверсией мятежников на орбите Фондора.
Кулак Владыки ситха проломил панель обшивки. Владыка ситх отвернулся от панорамы, — плащ взметнулся за широкой спиной, как жадное чёрное пламя, — и тяжело зашагал по каюте.
Не сейчас, но он был намерен разобраться в причинах такой удачливости повстанцев. Нарушение сверхсекретного режима строительства волновало его не сильно: девятнадцать километров тайны — это абсурд. Но филигранная работа брандера, абсолютно точная атака каламарского фрегата, уничтожившая рубку линкора — всё это слишком серьёзно для простого стечения обстоятельств.
Обстоятельств не существует.
Существует только Сила.
Или предательство.
Сила или предательство. Сильному незачем предавать: он и так справится с обстоятельствами.
Часть артсистем они восстановили усилиями корабельных техников, для введения в строй остальных потребовалась бы георазработка газовых гигантов этой звёздной системы, — вырастить искусственные кристаллы было негде, — а для перенастройки дроиды нуждались в планетарных ресурсах. К счастью, взаимопонимания с Владыкой Сталиным удалось достичь относительно легко, — Вейдер начинал думать, что желтоглазый земной ситх просто не понимает масштаба собственной Силы, либо в большей степени озабочен своей маленькой планетарной войнушкой, — и дотянуться до местных Юпитера или Сатурна получилось бы довольно быстро.
Так или иначе, оставшейся энерговооружённости «Палача» вполне хватило бы закончить нелепый планетарный конфликт за одни стандартные сутки — и перейти, наконец, к решению более важных вопросов. Разумеется, после того, как осядет пепел, поднятый в атмосферу вулканической активностью на месте бывшей Державы Рейх.
Вейдер вступил в военный союз и не собирался хоть чем–то вызвать неудовольствие грозных кремлёвских ситхов. Он согласился на техническое сотрудничество, предоставление научной информации, присутствие военных наблюдателей, которые, впрочем, так и не успели прибыть. Наличный состав турболазерных установок был приведён в готовность, но сразу после того, как капитан Игнази голосом продублировал его приказ о начале планетарной бомбардировки и повернул ключ активации силовых контуров турелей, серия чудовищных взрывов потрясла корабль.
Вычислительная система управления турболазерами обычно должна быть настроена таким образом, чтобы накопленный в теле накачки разряд отрабатывал за мгновение до того, как криогеника перестанет справляться с охлаждением установки. В этот раз что–то пошло не так: то ли вычислители были неверно настроены, то ли нерасчётный гипер нарушил работу квантовых генераторов отсчётов — но команды на разряд каждого орудия поступали мгновением позже, чем следовало.
Линкор содрогался от последовательных разрывов турелей, и остановить каскад было невозможно. К счастью, турболазерные установки были спроектированы таким образом, чтобы минимизировать последствия их выхода из строя в настоящем бою. Контрбарбеты разрушались, принимая на себя энергию взрывов, отражали в пространство испаряющийся металл турелей — и спасли обитаемый объём «Палача», хотя силовые контуры пострадали сильно.
Самым странным было то, что в каскад оказалась включена не только надирная артиллерия корабля. Понятия верха и низа умеют смысл лишь на орбите, в условиях трёхмерного пространства нет необходимости разделять системы управления верхней и нижней полусфер. Сейчас такая универсальность сыграла с кораблём злую шутку: пострадали все установки, физически подключённые к главному силовому контуру. Списать это на случайность было бы уже недопустимым оптимизмом.
Сама Сила встала на его пути.
До новой катастрофы Тёмный джедай предполагал за относительно небольшой срок восстановить «Палач» до состояния, в котором станет возможным возвращение домой — возвращаться с поджатым хвостом он намерен не был. Теперь же оставался единственный выход — отправить курьерский челнок к Императору с просьбой о помощи.
На роль курьера годилась только «Разбойная тень», но она ещё раньше пропала в крушении на поверхности.
Владыка ситх опустил голову.
Проклятая планета играючи уклонялась от его ярости.
Товарищ Старкиллер играючи уклонился от одиночного выстрела. Коля даже позавидовал выверенности движений юноши. С таким балетным талантом, может, и правда рукопашная выйдет удачной. Тем более, в лесу длинные винтовки немцам только мешали. Вот будь у них пистолет–пулемёты — тогда другое дело.
Сам Половинкин на рожон, конечно, не полез — только дурак бежит в штыковую, когда можно поразить врага из укрытия. Пуля–дура — Суворов сказал. Шагов за сто до ожидаемого столкновения он сместился с тропы влево и пошёл пригнувшись, зорко высматривая врага и держа руку с пистолетом у пояса. Приятная весомость оружия всё–таки внушала некоторую уверенность.
Он кинул быстрый взгляд на Старкиллера. Тот спешил навстречу немцам, как совсем недавно паровозом пёр по Красной площади, только быстрее. Ничему жизнь не учит, успел хмыкнуть Коля, но тут инопланетный диверсант вскинул левую руку, и воздух прямо перед ним словно взорвался мощным порывом ветра. Неуверенный собачий лай превратился в резкий обречённый визг.
Из–за осинового ствола, за которым укрылся Половинкин, было видно, как обе овчарки, крупные серые в подпалинах звери, кубарем отлетают назад, за спины своих ошеломлённых проводников, от неожиданности роняющих поводки. Сами гитлеровцы тоже попятились, но остались стоять на ногах, и Коля как–то догадался, что их Старкиллер вовсе не собирался сшибать.
Оказалось, что немцев всего–то четверо, и вид у них был вовсе не такой бравый, какой бывает у матёрых строевых солдат, а тем более — хвалёных фашистских егерей из команд противопартизанской или контрдиверсионной борьбы. Довольно–таки обтёрханный был вид, скажем прямо. Судя по всему, эти фашисты не охотились на них целенаправленно, а случайно оказались рядом с местом крушения и на свою беду решили разведать обстановку.
Тем лучше. Быстро становилось понятно, что ловить бедолагам тут совершенно нечего.
Один из гитлеровцев, ражий детина с безобразным шрамом на щеке, успел выстрелить навскидку и теперь судорожно передёргивал затвор своего длинного маузера. Старкиллер скользящим шагом стремительно приблизился к немцу, сверкнула тёмно–алая молния, — Половинкин понял, что юноша пустил в ход свой «сварочный аппарат», — и в руках фашиста осталось две половинки винтовки, разделённые аккуратным косым разрезом. Коля даже порадовался изумлению, проступившему было на мясистом лице
