— Ничего не объяснила, — возражает Борис, но, не желая ссориться, тут же добавляет:
— Ладно, твои дела.
— Да, мои!
Нечего ему совать нос в мои проблемы. Машину ведет классно, а остальное касается только меня. Едем прямо за «мерседесом», чуть сбоку и на полкорпуса отстаем. Иногда на светофоре могу разглядеть Его голову и очки.
Шапку снял. В моем состоянии трудно ехать молча.
— Все же странно, что снова встретились.
— Ерунда. Парный случай.
— Как это?
— Если что-то раз случилось, обычно то же случается второй раз.
Чаще относится к неприятностям. Но зато третий раз уж точно не встретимся.
— Почему?
— А зачем?
Даже если тебя мужчина не интересует вовсе, и голова забита другим, все равно такое слышать неприятно. А с другой стороны, и мне не очень-то хочется его видеть. Хорошо хоть не пристает с расспросами. Говорить больше не о чем. Оба молчим и смотрим на дорогу и белеющий сбоку «мерседес».
— Приехали, — Борис резко притормозил, я чуть не стукнулась головой о стекло.
Мы остановились возле трехэтажного особняка на Рождественском или Петровском бульваре. Не знаю точно, я все бульвары путаю. Он важно вылез из «мерседеса» и проследовал в широкие деревянные двери с большими бронзовыми ручками. Как это до сих пор их не отвинтили?
— Ты к нему? — заторопился Борис. — Решай, здесь долго стоять нельзя.
— Да, да, — машу головой. — Спасибо. Я очень тебе благодарна.
Звони, не пропадай, — и выскакиваю из машины, чтобы не успел спросить номер телефона.
Борис не спросил. Дал по газам и был таков. Только сейчас меня охватил страх. Зачем я приехала? Народ уже небось в «Праге» тусуется. Наташку поминает. Все шикарно одеты. А я стою и мешаю людям проходить. Куда дальше?
Идти за Ним в офис? Нет. Там люди. И к тому же, что я скажу секретарше? Плюнуть на все и махнуть в ресторан! А как же Он? Ведь не случайно Его занесло на кладбище. Буду ждать. Хорошо, что предусмотрительно шерстяные рейтузы надела. А то могла бы выскочить в трусиках. Специально для ресторана чулки с поясом нацепила. Дура! А если Он не захочет разговаривать? Скажет: девушка, я вас первый раз вижу! Посмотрим. Во всяком случае, убивать-то он меня не станет. Мне бы только удостовериться, что он — это Он.
Массивные двери с бронзовыми ручками открылись, и из них вышел парень с большой коробкой в руках. Не спеша обошел «мерседес» и положил коробку в багажник. Потом открыл дверцу машины со стороны тротуара и что-то принялся искать в бардачке. Я замираю. Неужели Он скоро выйдет? Парень захлопнул дверцу и быстро ушел в офис. Решение пришло мгновенно. Раз дверца не закрыта на замок, как только он заведет мотор, я сажусь без всякого спроса в его машину. И будь что будет. Но Он все не идет. От стояния на одном месте и от сырости зуб на зуб не попадает. Снег перестал падать и теперь противно тает под ногами. За что терплю?! Боже! Появился. В расстегнутом пальто, без шапки. В дверях что-то кричит внутрь. Не слышно. Садится в свой «мерседес». Сейчас я должна успеть…
Собралась, как спортсменка перед стартом. Только бы успеть. Вот заводит мотор, вот вылезает и надевает дворники вот… Вдруг что-то вспоминает и спешит обратно в офис. Это удача! Стремглав несусь к машине и, рванув дверцу, буквально валюсь на переднее сиденье. Все! Теперь он меня отсюда не выкурит.
Отступать некуда. Это должно произойти. Он возвращается. Садится боком в машину и не замечает меня. Поворачивает лицо в мою сторону и удивленно разглядывает.
Плохо, что из-за стекол очков не вижу его глаз. Испугался или нет?
— Кто вас сюда посадил? — спрашивает он высоким, но спокойным голосом.
— Сама села.
— В таком случае освободите машину, — предлагает он буднично и даже без раздражения.
— Не могу. У меня к вам дело. Нам нужно поговорить о моей подруге.
Мне показалось, после этих слов где-то за очками малюсенькой молнией проскочил испуг. Во что бы то ни стало нужно закрепить преимущество.
— Вы знаете, о ком я говорю.
— Понятия не имею. И эти вопросы меня не интересуют.
После этих слов Он приоткрыл дверь, намереваясь вылезти из машины и, очевидно, позвать охрану, чтобы меня вытащили из его «мерседеса».
— Надеешься, со смертью Наташки у тебя исчезли проблемы?! — неожиданно для себя истерично кричу я.
Кажется, мой крик вдавил его в сиденье. Дверца «мерседеса» резко захлопнулась. Мы медленно тронулись с места. Вокруг нас возникают и исчезают огни. В машине тепло и тихо. Приборы светятся потусторонним зеленоватым светом.
Мы оба не знаем, чем закончится эта встреча, эта езда, эта ночь. Такое впечатление, что ему сейчас безразлично, куда ехать. Лишь бы отвезти меня подальше от офиса. Выбравшись из центра, великодушно спрашивает:
— Тебя возле какого метро высадить?
— Зачем? — напираю с вызовом.
— Затем, что меня дома ждет жена.
Умора! Вздыхаю и несколько расслабляюсь от такого примитивного, но успокаивающего вранья. Убийца, которого к ужину ждет жена, не вселяет животный страх. И все равно страшно. Не в данный момент, а вообще. Поэтому нахожу в себе силы и спрашиваю:
— Тебе жалко Наташку?
— Какую? — делает вид, что не врубается.
— А… — понимающе растягиваю я, — мы ведь действительно друг дружку не знаем. Ее зовут… О Боже, звали Наташа. Меня — Ольга. Тебя…
(Молчит.) Условно — Наташкин друг.
Это производит впечатление. Нехотя сообщает:
— Вадим Борисович.
Признаюсь честно, что о Вадиме от нее никогда не слышала.
— А я о вашей Наташе.
— Извините, она ваша.
Нет уж, дорогой. Теперь я от тебя не отстану. Появился какой-то азарт. Аж в жар бросило. Проезжаем Нижнюю Масловку. Тут я поначалу комнату снимала. Пришлось сбежать. Сосед приставал. С утюгом за мной ходил. Тогда боялась до туалета прокрасться, а сейчас с убийцей еду — ничего.
— Оля, мне нет никакого дела до вашей подруги. И говорить нам не о чем.
При этом он притормаживает возле подземного перехода. Приходится раскрывать карты.
— Значит, сегодня на кладбище белые гвоздики предназначались другой?
Вместо ответа он снова нажал на газ. Машина быстро набрала скорость.
— С чего ты решила, что я был на кладбище?
— Видела тебя там.
— Глупости.
— Хорош врать-то…
— Ладно. Был я на кладбище. У меня там тетка похоронена. Сегодня как раз юбилей.
«Боже, признался!» — пронеслось в мозгу. Значит, Он. А посмотришь и не поверишь, что взял и задушил. Такой важный. Обеспеченный. Мог бы кому-нибудь другому поручить. Боже! Неужели тот самый мужик?
Ox, как мне было с ним хорошо! В обрывках света пытаюсь внимательно рассмотреть его лицо. Замечаю,
