Предатель… Настигнуть. Убить…
Не получалось.
Он стоял, ощущая, как рассыпаются под лапами камни, и не мог ничего поделать. Предатель держал его, связывая невидимыми, но осязаемыми путами, не давая двигаться. Он оказался куда сильней и безумней, чем в прошлый раз. Со всех сторон давил холод, поддерживаемый серым туманом, но их жалких сил не хватало, чтобы погасить его огонь.
Он заставил себя взглянуть в грязно-серые глаза предателя и тут же обрушил на него мысленный удар. Человек только пошатнулся, но по его ауре такого же грязного цвета пошли всполохи боли.
Откуда-то издалека донесся крик ребенка. Девочки. Она кричала долго, а потом зашлась кашлем и умолкла. Шернэс отвлекся на краткое мгновение, и предатель мгновенно воспользовался им, чтобы схватить лапы холодными, сотканными из тумана нитями, и заставить сделать неуклюжий шаг вперед.
Ну уж нет! Он зарычал, видя, как с боков к предателю подбираются два человечка. Сейчас ударят… Да! Мечи не причинили человеку внешнего вреда, но надломили поддерживаемую безумием волю. Предатель чуть повернулся к беловолосому, направляя на него магию. Шернэс видел, как взбунтовалась аура предателя, как она забурлила, едва не лопаясь от чудовищного напряжения.
Кровь и магия связаны всегда. Но если магия чувствует, что кровь начинает кончаться, она заменяет ее собой, все больше и больше подчиняя себе человека. Вот только материальные тела не приспособлены для этого — и лишь вопрос времени, когда оболочка для магии рассыплется прахом.
Тот, что раньше был другом хозяина, зашатался, из его рта закапала неправдоподобно бледная кровь. Пора.
Шернэс рванулся к предателю, сконцентрировав в себе весь огонь. Тут же погас горящий дом, застыли кипящие от жара камень и железо, в воздухе появились снежинки, тут же сменившись липким серым туманом. И весь этот жар обрушился на предателя.
Человек закричал, когда бурлившая в его крови магия соприкоснулась с сущностью саламандры. Шернэс прижал бьющееся в судорогах тело к камням и заставил свой огонь отступить от нежной плоти.
'Будешь мучить его? Вы любите это'
Он поднял голову. Сотканный из тумана ящер смотрел на него в упор.
'Мучить? Почему бы и нет?'
'Тогда поспеши. Он умирает. Скоро его тело уже не сможет чувствовать боль, а душу мучить ты не умеешь'
Шернэс перевел взгляд на растянувшегося под его когтями предателя. Тот уже не кричал, только шумное хриплое дыхание вырывалось из губ, да медленно застывали серые глаза. Саламандра чувствовала, как утекает из хрупкого тела магия, забирая с собой и жизнь. Слишком мало осталось крови и разума, чтобы предатель мог существовать.
Но это займет долгое, очень долгое время… Может быть, даже недели. Можно оставить человека подыхать тут, забрав с собой душу хозяина. Да, это будет лучшим выходом и лучшим наказанием.
Друг хозяина. Хоть и бывший, хоть и предатель, но друг.
Очень осторожно Шернэс сомкнул челюсти на шее Кхара, бывшего наместника Темноречья, не устоявшего перед собственной слабостью. И тут же его зубы задели тонкую серебряную цепочку.
Глард не потерял сознания. Боль в шее превратилась в единый комок, и он неподвижно лежал, не пытаясь даже пошевелиться. Все равно не смог бы. Как и закричать.
Он видел конец наместника Темноречья через толстую пелену шепчущего тумана. Серое марево вспыхивало, кружилось, замирало на мгновение… и пело. Теперь Глард мог различить обращенный к нему голос.
За свободу, которую обещал — ловушка.
За богатства, которые сулил — лишение всего.
За совесть, которую предал — изгнание.
За слова, которые говорил — молчание.
— …Темноречье не прощает. Любое действо, совершенное здесь, отразится на тебе самом. За любое преступление — кара, за любой благородный поступок — награда. Этих законов не изменишь, Глард, а тем, кто не желает им подчиниться, лучше уйти.
Ненавистный голос вывел его из апатии. Глард повернул голову и выдохнул:
— Что, поглумиться пришел?!
…Попытался выдохнуть. Из его рта не вырвалось ни звука. Шиорка тихо рассмеялся и опустился на колени рядом.
— Молчи, Глард. Все равно не сможешь. Тебе запрещено, верно? Не бойся, не навечно. Всего лишь до тих пор, пока не заживет рана. Правда, голос у тебя теперь будет еще хуже, чем раньше. Если выживешь, конечно.
Голос Шиорки сливался в единый неразборчивый шум, в котором не было ни смысла, ни слов. Глард задыхался, искореженное магией горло мешало дышать. Но забрав дыхание и слух, ему оставили зрение. Лицо врага предстало пред ним во всей своей красе: с тяжелым, грубым подбородком, низким лбом и темными, словно затягивающими глазами. Туман не размывал этого лица, но оттенял его, делал еще выразительнее.
Харкнув кровью, Глард тяжело перевалился на бок и прикрыл глаза. Он знал, что помощи ждать бесполезно. Мокх не солгал, когда говорил, что для прощения нужно стать победившим наместника героем, о нет! Но он умолчал о том, что настоящие герои всегда гибнут в конце своего невероятно героического пути, и миру не остается ничего, кроме как простить им все прегрешения. И глупого полухаррца- полутемнореченца, ввязавшегося в это дело, ждет именно такая судьба. И, как в глупой пьеске, провожать его в небытие должен враг, который не сделал ничего, чтобы помочь, но и не перешел на чужую сторону… Вообще ничего не сделал.
Ну уж нет! Глард дернулся, и правая ладонь сомкнулась на неудобной деревянной рукояти. Изо всех сил он всадил нож в грудь склонившегося Шиорки. Получай, тварь! За все!
Великан нелепо закашлялся и повалился на землю рядом с Глардом, а туман вокруг оживился, зашептал. Глард уловил было обрывки 'за боль…', но тут же потерял их. Ну и правильно. Нечего, Тьма возьми, в чужую душу лезть! Он откинулся на спину и попытался отрешиться от боли. Удалось. Не сразу, не полностью, но она отступила. Только мир поплыл еще больше, закружился в разноцветном водовороте… Преобладал красный и серые цвета.
С трудом Глард поднялся, сделал несколько шагов. Шиорка остался лежать позади; бывший сержант не слышал, дышал ли он. Из тумана показалась стена дома, и Глард ухватился за нее, пытаясь удержаться на ногах. Не удалось.
Земля провалилась: он не знал, взаправду ли, или это — просто бред. Но вот расходящиеся во все стороны тропинки были видны совершенно отчетливо.
Пришел, харрец? Вернулся?
Да. Опять серое, пустое болото. Опять туман вокруг. Но дорог осталась только две, и те, казалось, вот-вот исчезнут…
Приветствую тебя, Глард. Приветствую тебя, Норид. Приветствую тебя, Шернэс.
Вы вспомнили? Вы поняли?
Вы сделали свой ход. Пора и мне.
У вас остался последний выбор. Хотите узнать, какой? Что насчет тебя, Глард? Хочешь узнать, чем закончится игра, в которую ты ввязался?
Смотри.
Мокх быстро шел по коридору, и слуги разбегались, завидев его лишь издали. Это и почет, и признание величественности и мощи, которых нельзя не убояться… и вынуждение самому открывать двери, искать дороги и зажигать свечи. Как всегда. Иной раз приходилось более часа плутать по бесконечным коридорам величественного дворца императора.
