— Резаный, с Лохмачом не работаешь, пока я не разрешу, — сказал Старший, когда они легли.
Резаный что-то пробурчал.
— Нну?! — рявкнул вдруг Старший совсем по-офицерски.
И в ответ доведённое до автоматизма:
— Есть, командир!
— Кто я?! — в голосе Старшего прибавилось угрозы.
— Да, Старший, — покорно ответил Резаный уже обычным 'камерным' тоном.
— Лохмач, Резаному молчишь. Что надо, — Старший усмехнулся, — я тебе сам скажу. Понял?
— Да, Старший, — ответил Гаор, благоразумно удерживаясь от сразу завертевшихся на языке вопросов.
Его послушание успокоило Старшего, и он решил всё-таки объяснить.
— Ты про кружок спрашивал. Так слушай. Когда прирождённый трахает, позор больше. От обращённого и снести можно. А тебе ставить не стали, так у тебя и так вид дикарский, вот и решили, видно, что и так сойдёт. А теперь… что было, забудь как не было. Или в 'печку' ложись. Всё понял?
— Да, Старший, — уже вполне искренне ответил Гаор.
— Всё, — Старший хозяйственно оглядел камеру. — Ложимся. Лохмач, крутись. Третий номер ему и пусть дрыхнет. Всем спать.
Не выполнить приказа Старшего никто не рискнул.
И как раз они легли, и свет заменили ночным. Младший, лежа рядом с Гаором, осторожно погладил его по лицу, прерывисто вздохнул и затих. Гаор лежал молча, не замечая боли, ставшей за эти дни привычной. Так… так вот оно что. Чёрт, это ж надо такое придумать. А Старший тогда, кем он был до пресс-камеры? Но Новенького-то он видел, знает, что Новенький прирождённый, родовой. А остальные? Черт, аж голова кругом пошла. Хотя… хотя теперь-то это и в самом деле, как говорит Старший, забудь как не было, отсюда один выход, в 'печку', а как и почему или за что тебя сюда впихнули… забудь как не было. И тогда… тогда прав Новенький, хоть здесь душу отвести. С этим он и заснул.
Разумеется, положенную неделю Фрегор в санатории не выдержал. Но и нарушить приказа не посмел: он же не самоубийца! И потому, уехав из санатория, отправился не в 'Орлиное Гнездо', а в Дом- на-Холме. И сегодня с утра толкался в курилках и холлах, жадно собирая последние сплетни. Венну сообщили об этом ещё в гараже, где он ставил свою машину. Что ж, по мнению Венна, это был не самый худший вариант. И к себе он пошёл через курилку, где был наибольший шанс встретить Фрегора.
Они радостно обнялись и побили друг друга по плечам и спине. Их давняя ничем не замутнённая дружба была всем известна, и радостная встреча не вызвала никаких нежелательных комментариев.
— Ко мне или к тебе? — спросил Венн, когда радость первых объятий улеглась.
— Ко мне, — сразу решил Фрегор. — Всё же за неделю всякое могло случиться.
Венн молча улыбнулся. Как будто пятое отделение оставляет следы? А что их кабинеты не по разу и очень тщательно были обысканы, он ни мгновения не сомневался.
Письменный стол в кабинете Фрегора был пуст. Ну да, все дела Фрегора закончились провалом его клиентуры, пока теперь ему подберут новую… 'Если будут подбирать', — усмехнулся про себя Венн. Он знал, что в Доме-на-Холме хватает вот таких, числящихся, но не работающих. Тихая Контора никого никогда не увольняла, находя каждому своё применение, используя всё, всех и по-всякому.
Знал это и Фрегор и потому не забеспокоился. Он весело, перескакивая с одного на другое, пересказывал Венну услышанное в санатории и в сегодняшних курилках, с удовольствием вспоминал, что уже неделю не видел своих чёртовых родичей, чтоб им побыстрее к Огню убраться.
— Да, Венн, ты новые законы о бастардах читал?
Венн засмеялся:
— Я единственный сын, отец давно умер, меня они не касаются и не волнуют.
— А меня волнуют, — Фрегор стал серьёзным. — Понимаешь, с января я приравнен к Фордангайру и могу добиваться полной фамилии. Но мне надо убрать выродка. Понимаешь, тогда у старика не будет основания мне возражать. Конечно, этот закон мне на руку, но мы оба совершеннолетние, нужно Семейное Соглашение, а мой братец и грёбаный дядюшка костьми лягут, но не допустят к родовому.
Венн внимательно слушал. Разумеется, он тщательно и очень внимательно прочитал и закон, и прилагающиеся к нему комментарии и толкования. Массовый передел родовой собственности, пересмотр родовых документов и прочее — это весьма серьёзно. Под это дело в Доме-на-Холме заложили целый отдел. Потому что такое может всплыть и полезть… что лучше быть наготове. И самое смешное, что ведущую роль в приёме этих законов, действительно облегчавших Фрегору путь к месту Наследника, сыграл не кто иной, как Адвокат, Стиг Файрон. Ирония судьбы. Однако пора наводить Фрегора на мысль о Рыжем.
Но Фрегор вспомнил сам. И, оборвав на полуслове описание праздничного пира, который он закатит, став Наследником, снял трубку внутреннего телефона.
— Сейчас, — улыбнулся он Венну. — Сейчас я кое-что улажу, и продолжим.
Венн благодушно кивнул, всем видом демонстрируя, что никуда не торопится и вообще… дружба превыше всего!
И опять обычное утро пресс-камеры. Боль во всем теле, тяжёлая после 'пойла' голова. Подъём, поверка, завтрак и… в работу. Сам он опять не лёг, и его обрабатывали опять стоя, сразу двое. Резаный, как и велел ему Старший, в упор не замечал Гаора, валялся на нарах, о чём-то болтая с Шестым.
После обработки Гаору позволили лечь. Снять наручники он уже и не просил. Лежал на нарах на спине, закинув скованные руки за голову, и угрюмо глядел в потолок. Ждать ему нечего и незачем. Очередной работы? Порции 'пойла', после которого как после тяжёлой злой выпивки. А выпить бы сейчас. Хоть того же 'пойла', чтоб хоть ненадолго всё стало ярким и громким, и чтоб не думать ни о чём.
Дневальные убирали камеру, загнав остальных на нары. Младший лёг рядом с Гаором, погладил его по груди, расправляя завитки.
— Правильно, Младший, — сказал голос Старшего, — давай, приласкай его, пусть к рукам привыкает. Только не растягивай, а по-быстрому. А то в душ скоро.
— В душ раскуёшь? — разжал губы Гаор.
Старший засмеялся:
— Ты смотри, сразу очнулся. Ладно, не мыть же тебя. В душе сниму. Но попробуешь трепыхнуться, или махаться начнёшь, то тогда не обижайся. Опять прикуём и только на работу отпускать будем. Понял?
Радужная перспектива душа и свободных рук настолько обрадовала Гаора, что он, не сопротивляясь, дал Младшему довести себя до конечных судорог.
— Ну вот, — Младший радостно погладил его по лицу, — даже держать не пришлось. Ты отдохни пока, сейчас в душ пойдём.
Душа пришлось ждать долго. Во всяком случае, Гаор успел задремать, и команда Старшего на выход заставила его вскочить так резко, что он с трудом устоял на ногах.
— Давай руки.
Старший ловко снял с него наручники. Тяжёлые набрякшие за эти дни руки упали вдоль тела, отозвавшись болью в плечах. Гаор с трудом удержался от стона.
— Так, — пытливо посмотрел ему в глаза Старший. — Младший, Новенький, давайте с ним, и если что, вы за него ответите.
Младший и Новенький сразу встали рядом с ним. Чему Гаор в глубине души был даже рад: что-то ноги плохо держали его.
Как он и заметил вчера — это спецуру они только вчера ухайдакали? — душ был налево от камеры. Небольшой зал с душевыми рожками, без перегородок, но и без скамеек. 'Ну да, — сообразил Гаор, — спину здесь потереть не попросишь, не так поймут'. У входа коробки с кусками мыла и мочалками. Но дверь не герметичная, а души имеют свои краны. Уже легче.
Мылись весело, перекликаясь и 'балуясь' прямо под струями. Но его не трогали. То ли Старший посчитал, что двух раз с утра ему хватит, то ли… да чёрт с ними со всеми. Во всяком случае, он предусмотрительно занял рожок в дальнем углу, чтоб никто не смог незаметно подойти, и вымылся почти
