Обычная казарменная дежурка. Две койки, у стены стол с чайником, стаканами и судками, закрытый двухстворчатый шкаф для одежды, на стене оружейный шкафчик. Неистребимый запах гуталина, оружейного масла и дешёвых сигарет.
— Стой.
Гаор выполнил приказ и, воспользовавшись его нейтральной формулой, встал почти по стойке 'вольно': ноги на ширину плеч, руки за спину. 'Смирно' ему сейчас не устоять, свалится за пять мгновений. Удара не последовало, значит, не ошибся. Ну, что сволочам от него теперь нужно? Дёрнуться к оружию… не стоит, камера рядом, пристрелят всех. 'Геройствуй как хочешь, а других не тяни'. Какое уж тут геройство, Ворон? Тут… 'смерть не мука, а избавление от мук'. Дезертирство это. Я — трус и дезертир…
— Имя хозяина? — спросили сзади.
— Фрегор Ардин, господин, — равнодушно ответил Гаор, не оборачиваясь.
— На сколько тебя хозяин отправил в пресс-камеру?
Гаору вдруг стало нечем дышать. Неужели…
— На неделю, господин, — осторожно ответил он.
— Сегодня который день?
— Седьмой день, господин.
Сзади негромко засмеялись.
— Ориентировка во времени и пространстве не нарушена. Память в норме. Проверим соображалку. А зачем?
Обернуться Гаор не посмел, и теперь мучительно пытался угадать, какого ответа от него ждут. Уж очень не хотелось получить удар сзади. По почкам, или в затылок, или… да у него везде и всё болит. Удара не было, значит, его молчание… правильно?
— Учиться тебя отправили, — засмеялись сзади. — Ну как, учили?
— Да, господин, — упавшим голосом ответил Гаор.
Значит, все-таки это, сейчас либо его заставят кого-то трахнуть, либо его самого…
— И как, хорошо выучили? Без 'пойла' справишься? — смеялись сзади.
Гаор угрюмо молчал. Но его ответы были уже, видимо, не нужны.
— Ладно, посмотрим, как тебя выучили, — безжалостно продолжал тот же весёлый, насмешливый до издёвки голос. — Повернись.
Гаор медленно повернулся кругом, и… и не увидел ни надзирателя, ни того, второго, который вызвал его из камеры. Перед ним стоял молодой, но с седым 'ёжиком' мужчина в штатском сером костюме.
— Однако, и видок у тебя, — покачал он головой, разглядывая Гаора жгуче-чёрными глазами. — Сзади ещё похож на человека, а спереди, ну, дикарь дикарём. Только 'клиентов' на допросах пугать. Особо нервные от одного твоего вида обделываться будут. И хозяйство у тебя неплохое, недаром ты ту девчонку с одного раза и насмерть порвал. Где только тебя такого откопали? Это редкость, чтоб из або приличный 'пресс' получился. Все они, лохмачи, только с виду страшны, а в деле хлипкие, а ты, смотри, как на первой же неделе заработал.
Похолодев от предчувствий, Гаор молча слушал его излияния, безуспешно пытаясь сообразить, кто эта сволочь и что она сейчас с ним сделает. Ведь всё что угодно, что ей угодно, сможет.
— Ну ладно, там уж, наверное, всё для тебя подготовили, лохмач. Пойдём, проверим чему и как тебя за неделю выучили.
И отступил на шаг, открывая ему выход.
Поняв это как команду, Гаор вышел из надзирательской. Новый жест его отправил дальше по коридору. В зал? И опять нет. Новая команда остановила его в двух шагах от двери в зал и развернула лицом к стене. В которой после мгновенной паузы открылась дверь в комнату. Маленькую и тёмную, как шкаф. Стоячий карцер? За что?!
— Вперёд.
Гаор вошёл, и за ним бесшумно закрылась дверь, отрезав его от света и ослепительно белого кафеля.
Пол под ногами дрогнул. Лифт? Да, похоже, по характерному, памятному ещё с той первичной обработке шуму. Здесь очень тесно, но ему сейчас возможность опереться на стену весьма кстати. Ну вот, можно передохнуть и собрать разбежавшиеся мысли. Сволочи, что же они с ним делают? Вот сейчас лифт остановится, и он выйдет… куда? В очередную пыточную камеру? Чтоб от одного его вида 'клиент' раскололся? А если тот будет молчать, то… нет, не хочу! Не буду! Не заставите! И сам себя тут же остановил презрительным: не ври! Ты ж за шкуру свою поганую, лишь бы выжить, на всё согласный стал. Ты уже нелюдь, выродок, хуже выродка, так что… закрой глаза и ни о чём не думай. Отдыхай… перед работой, будь она трижды и четырежды проклята. И она. И придумавшие её. И ты сам…
Пол мелко задрожал, толкнул его в ступни, и по этому толчку Гаор понял, что лифт остановился. Ещё один щелчок, двери раскрылись, и, зажмурившись от ударившего по глазам света, он шагнул вперёд. В свет, запах дорогих сигарет и вина, смех и мужские голоса, которые он сразу узнал. Фрегор и Венн что-то праздновали. И был ещё кто-то третий…
Гаор нерешительно открыл глаза. Этот кабинет был совсем другим. Блестящий тёмный паркет, обтянутые тёмной кожей диваны и кресла, огромный письменный стол и на нём искрящийся хрусталем и сверкающий полированной сталью письменный прибор, тёмные книжные шкафы с затянутыми шторками дверцами, тёмно-багровые бархатные занавеси… на окнах? Сначала Гаор даже решил, что снова оказался в 'Орлином Гнезде' и понял, что сошёл с ума. Это на лифте из Дома-на-Холме в Аргате и прямо в 'Орлиное Гнездо' в Королевской долине?! Но тут увидел, что и мебель, и занавеси, и картины на стенах похожи, но не такие. И трое в креслах за вторым круглым столом, уставленным бутылками и едой. Все в штатском… Фрегор, Венн и третий, желтолицый как аггр, но дуггур…
— Рыжий? — удивился Фрегор, вставая из-за стола с рюмкой в руке. — Это ты?
Вопрос был идиотским, но Гаор, не так понимая, как догадываясь, что после недели в пресс-камере его и впрямь трудно узнать, прохрипел — как он сорвал голос под током, так и не восстановилось — в ответ:
— Да, хозяин.
— Это называется вернуть без повреждений?! — возмутился Фрегор. — Да на хрена он мне такой нужен?!
'Значит, печка', — облегчённо подумал Гаор. Даже утилизация уже не пугала его. Зато конец. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца — всплыло вдруг в памяти когда-то слышанное от… Страшным усилием он удержался от произнесённого про себя имени Туала.
— Ну, зачем ты так, — мягко возразил Венн, рассматривая Гаора поверх поднесённой к губам рюмки. — Вполне восстановимо. За неделю отлежится…
— И куда я его на неделю засуну? — резко повернулся к нему Фрегор. — К себе в задницу? Или к дядюшке в постель?! Шестнадцать тысяч псу под хвост.
— Сейчас он не в форме, согласен, — Венн отпил, погонял во рту, смакуя, и проглотил. — Но, уверяю тебя, он ещё себя покажет и окупит все затраты.
Добрый и злой. Со мной-то зачем в эти игры играть? А то я вас, сволочей, не знаю, всё равно всё одним кончится. Скорее бы уж. Лицо Гаора оставалось неподвижным, хотя в ушах всё сильнее звенело, предупреждая о подступающем обмороке.
— Если вы действительно хотите его обработать, — заговорил третий, до этого он молчал, внимательно рассматривая Гаора и полностью игнорируя Венна, Фрегора и их перепалку, — то это надо делать сейчас. Пока он сенситивен к суггестии, во-первых. И у меня мало времени, во-вторых.
— Да-да, конечно, — Фрегор сразу стал сама любезность и предупредительность.
— Тогда поместите его сюда, — третий резким коротким жестом указал на выдвинутое на середину кабинета странное здесь и очень похожее на зубоврачебное кресло, — и зафиксируйте.
'Это что ещё за хренотень?' — обречённо подумал Гаор. Вид кресла и слова о фиксации для обработки ему очень не понравились. Зачем? У него и так всё болит. Но…
— Рыжий, садись сюда! — скомандовал Фрегор.
И Гаор в который раз подчинился приказу.
