Гарри Поттер и Реликвии Смерти(перевод ученики Хогвартс Сириуса)

откинулась на спинку кресла.

— Это очень странно. Если это символ Тёмной Магии, что он делает в книжке с детскими сказками?

— Да, это непонятно, — согласился Гарри. — И наверняка Скримджер распознал бы его. Он был министром и должен был хорошо разбираться в том, что касается Тёмной Магии.

— Я знаю… может, он, как и я, думал, что это просто глаз. У всех остальных историй над названием есть рисунки.

Она замолчала, продолжая внимательно разглядывать странный символ. Гарри предпринял ещё одну попытку.

— Гермиона?

— Ммм?

— Я тут подумал. Я… я хочу наведаться в Годрикову Лощину.

Она подняла на него глаза с отрешённым взглядом, и Гарри был уверен, что она всё ещё размышляет над загадочным знаком в книге.

— Да, — наконец сказала она. — Да, я тоже думала об этом. Я считаю, что нам действительно стоит туда попасть.

— Ты меня хорошо поняла? — не поверил своим ушам Гарри.

— Конечно. Ты хочешь побывать в Годриковой Лощине. Я согласна, я думаю, мы должны это сделать. В том плане, что у меня нет других идей по поводу того, где он может быть. Путешествие может оказаться опасным, но чем дольше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что он именно там.

— Эээ… что там? — не понял Гарри.

— Ну же, меч, Гарри! Дамблдор наверняка понимал, что ты захочешь туда вернуться, и потом Годрикова Лощина — это место рождения Годрика Гриффиндора…

— Правда? Гриффиндор — выходец из Годриковой Лощины?

— Гарри, ты хотя бы раз открывал «Историю магии»?

— Ээм, — произнёс он, улыбнувшись, кажется, впервые за несколько месяцев, так что его мимические мышцы непривычно напряглись. — Я, наверное, открывал её, знаешь, при покупке… только тогда…

— Ну, учитывая, что деревня названа так в его честь, я думала, что ты увидишь какую-то связь, — покачала головой Гермиона. Сейчас она была больше похожа на себя прежнюю, нежели на ту, которой она стала в последнее время: Гарри уже ждал, что она вот-вот скажет, что отправляется в библиотеку. — В «Истории магии» есть кое-что об этой деревне. Подожди…

Она раскрыла украшенную бисером сумочку. Покопавшись в ней какое-то время, наконец-то достала свой экземпляр школьного учебника «Истории магии» Батильды Бэгшот и стала листать книгу в поисках нужной страницы.

«Согласно Международному Статуту о Секретности 1689-го года, волшебники должны были скрыться навсегда. И, естественно, они образовывали свои собственные маленькие общины внутри общества. Многие деревушки и селения привлекли по несколько магических семей, которые объединялись для взаимной поддержки и защиты. Деревни Тинворс в Корнуэлле, Верхний Флегли в Йоркшире и Оттери-Сент-Кэтчпоул на южном побережье Англии стали широко известной родиной группы волшебных родов, которые тихо жили рядом с толерантными, время от времени подвергаемыми заклятию Confundus, магглами. Наиболее знаменитой из этих наполовину заселённых волшебниками местностей является, пожалуй, Годрикова Лощина — деревня на Западе страны, где родился великий волшебник Годрик Гриффиндор и где Боуман Райт, волшебник- кузнец, выковал первый Золотой снитч. Местное кладбище полно имён древних магических родов, и это, без сомнения, объясняет настойчивые многовековые легенды о привидениях, живущих в маленькой церкви за кладбищем».

— Ты и твои родители не упомянуты, — сказала Гермиона, закрывая книгу, — так как профессор Бэгшот не описывает ничего позже конца девятнадцатого века. Но ты заметил? Годрикова Лощина, Годрик Гриффиндор, меч Гриффиндора — тебе не кажется, что Дамблдор ожидал, что ты найдёшь связь?

— Ну да…

Гарри не хотел сознаться, что вовсе не думал о мече, когда предложил поехать в Годрикову Лощину. Его интересовали могилы его родителей, дом, где он едва избежал смерти, и персона Батильды Бэгшот.

— Помнишь, что сказала Мюриэль? — спросил он, в конце концов.

— Кто?

— Ты знаешь… — заколебался он. Ему не хотелось произносить имени Рона. — Двоюродная бабушка Джинни. На свадьбе. Та, которая сказала, что у тебя тощие лодыжки.

— А-а, — протянула Гермиона.

Это был неприятный момент: Гарри знал, что напомнил ей о Роне, и поспешно продолжил:

— Она сказала, что Батильда Бэгшот до сих пор живёт в Годриковой Лощине.

— Батильда Бэгшот, — прошептала Гермиона, проводя указательным пальцем по имени Батильды, написанному на обложке «Истории магии». — Ну, я полагаю…

Она задохнулась так драматично, что у Гарри внутри всё перевернулось. Он выхватил свою палочку, оглядываясь на вход и ожидая увидеть руку, появляющуюся из-под полога палатки, но там никого не было.

— Что? — выплюнул он, наполовину со злостью, наполовину с облегчением. — Почему ты так сделала? Я подумал, что ты увидела, по меньшей мере, пожирателей смерти, входящих в палатку.

— Гарри, что если меч у Батильды? Что если Дамблдор доверил меч Батильде?

Гарри прикинул возможность этого. Батильда, должно быть, уже очень старая женщина и, согласно словам Мюриэль, была сумасшедшей. Похоже ли на правду то, что Дамблдор мог спрятать меч Гриффиндора у неё? Если так, то, по мнению Гарри, Дамблдор во многом полагался на случай: Дамблдор никогда не говорил, что заменил меч подделкой, никогда не упоминал о дружбе с Батильдой. Но, в любом случае, это не самый подходящий момент для того, чтобы сомневаться в теории Гермионы, не сейчас, когда эта теория так совпадает с важнейшими из желаний Гарри.

— Да, он мог так сделать! Значит, мы двинемся в Годрикову Лощину?

— Да, но мы должны всё продумать, Гарри, — она выпрямилась, и Гарри понял, что перспектива составления плана подняла ей настроение так же, как и ему. — Нам нужно будет для начала вместе попрактиковаться в аппарации под плащом-невидимкой, и, возможно, Дезиллюминационные чары тоже могли бы быть полезны… И, если ты не думаешь, что это будет по-свински, может использовать многосущное зелье? Тогда нам понадобится собрать чьи-нибудь волосы. Я вообще-то думаю, Гарри, что нам лучше использовать всё, — «кашу маслом не испортишь» …

Гарри позволил ей говорить, кивая и соглашаясь каждый раз, когда наступала пауза, но его мысли были о другом. Впервые, с тех пор как он узнал, что меч в Гринготтсе — фальшивка, он чувствовал возбуждение.

Он мечтал попасть домой, вернуться в то место, где у него была семья. Если бы не Волдеморт, именно в Годриковой Лощине Гарри бы рос и проводил каждые школьные каникулы. Он мог бы приглашать друзей к себе домой… Он мог бы даже иметь братьев и сестёр… Мама испекла бы торт на его семнадцатилетие… Жизнь, которую он потерял, едва ли когда-нибудь казалась ему такой реальной как в тот момент, когда он понял, что увидит то место, где всё это было у него отобрано. После того как Гермиона пошла спать, Гарри тихо вынул из её бисерной сумочки свой рюкзак и достал из него фотоальбом, который так давно дал ему Хагрид. Впервые за несколько месяцев он внимательно рассматривал старые фотографии своих родителей, улыбающихся и машущих ему: это было всё, что сейчас у него оставалось, от них.

Гарри бы с радостью отправился в Годрикову Лощину прямо на следующий день, но у Гермионы были другие планы. Так как она была убеждена, что Волдеморт ожидает возвращения Гарри на то место, где погибли его родители, она решила, что они могут туда отправляться только после того, как убедятся, что у них самая лучшая маскировка из всех возможных. Прошла целая неделя, пока Гермиона согласилась на это путешествие. За это время им удалось заполучить волосы невинных магглов, которые покупали подарки к Рождеству, и вместе попрактиковаться в аппарации под плащом-невидимкой.

Они должны были аппарировать в деревню под покровом темноты, поэтому, ближе к вечеру глотнув многосущного зелья, Гарри превратился в лысого маггла средних лет, а Гермиона — в его маленькую, похожую на мышку, жену. Сумочка, покрытая бисером, вмещавшая всё, что у них было (кроме крестража, который Гарри надел на шею), находилась в кармане застёгнутого на все пуговицы пальто Гермионы. Гарри накинул плащ-невидимку, и они окунулись в удушающую темноту.

С бешено бьющимся сердцем Гарри открыл глаза. Они стояли, сцепившись руками, на заснеженной дорожке под тёмно-синим небом, на котором уже тускло мерцали первые ночные звёзды. Коттеджи выстроились по другой стороне узкой дороги, их окна сверкали рождественскими украшениями. Впереди отблески золотых уличных фонарей указывали на центр деревни.

— Всё в снегу! — прошептала Гермиона под плащом. — Ну почему мы не подумали о снеге? Несмотря на все наши предосторожности, мы будем оставлять следы! Нам надо избавиться от них. Ты пойдёшь впереди, а я займусь этим.

Гарри не хотелось входить в деревню ярмарочной лошадью, скорчившись спина к спине под плащом-невидимкой, чтобы одновременно убирать магией следы.

— Давай снимем плащ, — предложил Гарри, но когда заметил, что Гермиона испугалась, добавил: — Да ладно, мы сами на себя не похожи, и вокруг никого нет.

Он засунул плащ под куртку, и они беспрепятственно проследовали вперёд. Ледяной воздух жалил их лица, пока они проходили мимо домов, из которых любой мог быть тем, в котором когда-то жили Джеймс и Лили, или где сейчас живёт Батильда. Гарри пристально вглядывался в их парадные двери, занесённые снегом крыши и террасы, размышляя, сможет ли он узнать один из них, зная, однако, в глубине души, что это невозможно, что он был слишком мал, когда покинул это место навсегда. Он не был даже