удалилась и спряталась снова за книгой.
Все трое вернулись к палатке, когда стемнело, и Гарри первым остался на часах. Сидя у входа, он пытался терновой палочкой заставить летать маленькие камушки, но магия казалась неуклюжей и более слабой, чем прежде. Гермиона читала лёжа, когда Рон, после многочисленных коротких взглядов на неё, достал из рюкзака маленькое деревянное радио и принялся его настраивать.
— Есть одна программа, — сказал он Гарри низким голосом, — в которой рассказывают правду. Остальные на стороне Сам-Знаешь-Кого и следуют за Министерством, но эта одна… подожди, сам услышишь. Только они не могут вещать каждую ночь, им приходится менять местоположение на случай внезапного нападения. И ещё ты должен знать пароль, чтобы подключиться к ним… Проблема в том, что я пропустил последний раз…
Он легонько барабанил палочкой по крышке радио, что-то шепча, и при этом то и дело незаметно бросал на Гермиону взгляд, опасаясь вспышки гнева, но она не обращала на него никакого внимания, будто его вообще там не было. В течение десяти минут Рон крутил диск и что-то бормотал, Гермиона переворачивала страницы книги, а Гарри продолжал практиковаться с терновой палочкой. Наконец, Гермиона спустилась с кровати. Рон сразу же прекратил крутить ручку.
— Если вас это раздражает, я остановлюсь, — нервно произнёс он.
Гермиона не соблаговолила отреагировать и обратилась к Гарри.
— Мы должны поговорить, — начала она.
Он посмотрел на книгу, которую она всё ещё сжимала в руках. Это была «Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора».
— О чём? — спросил он нерешительно.
Сквозь его сознание пронеслась мысль о том, что там может быть глава о нём, а он не был уверен, что в состоянии слушать версию Риты о его взаимоотношениях с Дамблдором. Однако ответ Гермионы был неожиданным:
— Я хочу пойти и увидеться с Ксенофилиусом Лавгудом.
Гарри уставился на неё.
— С кем?
— Ксенофилиус Лавгуд, отец Луны. Я хочу пойти и поговорить с ним.
— Гермиона, зачем?
Она глубоко вздохнула, как бы собираясь с силами, и сказала:
— Это метка, метка в книге барда Бидла. Посмотри на неё.
Она ткнула в него «Жизнью и ложью Альбуса Дамблдора». Гарри неохотно поднял глаза и увидел фотографию настоящего письма Дамблдора к Гринделвальду, характерный острый наклонный почерк Дамблдора. Он ненавидел это абсолютное доказательство, что Дамблдор действительно написал это письмо и что это не выдумки Риты.
— Подпись, — сказала Гермиона. — Посмотри на подпись, Гарри!
Он послушался. Какое-то время он не понимал, о чём она говорит, но, присмотревшись внимательнее с помощью светящейся палочки, он разглядел, что Дамблдор заменил «А» в «Альбусе» крошечным треугольным значком, нарисованным в «Сказках барда Бидла».
— Гермиона, что ты… — с сомнением начал Рон, но девушка остановила его взглядом и повернулась обратно к Гарри.
— Это возникло неожиданно, не так ли? — сказала она. — Я знаю, Виктор сказал, что это был символ Гринделвальда, но он определённо был на старой могиле в Годриковой Лощине, и дата на могильном камне была сделана задолго до появления Гринделвальда! А теперь это! Хорошо, мы не можем спросить Дамблдора или Гринделвальда, что это означает. Я даже не уверена, что Гринделвальд жив. Но мы можем спросить мистера Лавгуда. Он носил этот символ на свадьбе. Я уверена, что это важно, Гарри!
Гарри не ответил сразу. Он посмотрел на её напряжённое лицо и отвернулся в темноту, задумавшись. После длительной паузы он сказал:
— Гермиона, нам не нужна ещё одна Годрикова Лощина. Мы решили оставаться здесь и…
— Но это снова появляется, Гарри! Дамблдор оставил мне «Сказки барда Бидла». Почему ты думаешь, что мы не должны узнать об этом знаке?
— Ну вот, снова! — Гарри выглядел слегка раздражённым. — Мы пытаемся убедить себя, что Дамблдор оставил нам секретные знаки и ключи.
— Гаситель оказался нужной штукой, — заговорил Рон. — Я думаю, Гермиона права, думаю, мы должны повидаться с Лавгудом.
Гарри бросил в его сторону мрачный взгляд. Он был совершенно уверен, что Рон поддержал Гермиону совсем не из-за желания узнать смысл треугольной руны.
— Это не должно быть как в Годриковой Лощине, — добавил Рон. — Лавгуд на нашей стороне, Гарри. «Проныра» был за тебя очень долго. Он говорит всем, что тебе надо помочь!
— Я уверена, что это важно! — настойчиво продолжала Гермиона.
— А вы не думаете, что если бы это было так, то Дамблдор сказал бы мне до того, как умер?
— Может быть… А может быть это что-то, что мы должны узнать сами, — едва дыша произнесла Гермиона.
— Да, — заискивающе поддакнул Рон. — В этом есть смысл.
— Нет, нету, — отрезала Гермиона. — Но я всё равно думаю, что нам надо поговорить с мистером Лавгудом. Символ связан с Дамблдором, Гринделвальдом и Годриковой Лощиной. Гарри, я уверена, мы должны разузнать о нём!
— Думаю, стоит проголосовать, — предложил Рон. — Кто за то, чтобы идти к Лавгуду…
Его рука взлетела в воздух раньше, чем у Гермионы. Её губы подозрительно дрожали, когда она поднимала свою.
— Большинство, Гарри, извини, — подытожил Рон, хлопая его по спине.
— Хорошо, — ответил Гарри наполовину весело, наполовину мрачно. — Но после того как мы навестим Лавгуда, мы попробуем найти остальные крестражи, хорошо? Где живёт этот Лавгуд? Кто-нибудь из вас знает?
— Да, недалеко от нас, — отозвался Рон. — Я точно не знаю, но мама и папа всегда смотрят по направлению к холмам, когда упоминают о нём. Думаю, будет нетрудно найти.
Когда Гермиона вернулась к своей кровати, Гарри сказал чуть тише:
— Ты согласился попробовать только, чтобы вернуть её хорошее расположение.
— На войне и в любви все средства хороши, — сияя, ответил Рон. — А у нас тут и то, и другое. Веселей, сейчас рождественские каникулы, Луна должна быть дома.
Они отлично представляли деревню Оттери Санкт-Катчпол, стоящую на незащищённой от ветра стороне холма, куда они аппарировали следующим утром. Оттуда, где они оказались, в косых лучах солнца, пробивавшихся сквозь облака, деревня выглядела как коллекция маленьких игрушечных домиков. Они постояли минуту — другую, пытаясь разглядеть Нору, приложив ладони к глазам. Но смогли рассмотреть только высокую изгородь и деревья в саду, которые скрывали кривой маленький домик от глаз магглов.
— Как странно… быть так близко и не зайти, — пробормотал Рон.
— Ну, не то, чтобы ты с ними виделся совсем уж давно. Ты был здесь на Рождество, — холодно заметила Гермиона.
— Я не был в Норе, — иронично усмехнулся Рон. — Ты думаешь, я собирался вернуться туда и рассказать всем, что ухаживаю за тобой? О да, Фред и Джордж были бы в восторге. И Джинни, она бы, действительно, поняла.
— Но где же тогда ты встречал Рождество? — спросила Гермиона с удивлением.
— В новом доме Билла и Флёр. В Шелл-коттедже. Билл всегда был ко мне снисходителен. Он… он не обрадовался, когда услышал, что я сделал, но не стал углубляться в эту тему. Он понял, что я, действительно, сожалею. Больше никто в семье не знает, что я находился здесь. Билл сказал маме, что они с Флёр не собираются домой на Рождество, поскольку хотят провести его вдвоём. Ты же понимаешь, первый праздник после того, как они поженились. Не думаю, что Флёр возражала. Ведь помнишь, как она ненавидит Селестину Уорбек?
Рон повернулся к Норе спиной.
— Давайте попробуем забраться сюда, — сказал он, направляясь к вершине холма.
Они шли несколько часов. Гарри по требованию Гермионы скрылся под плащом-невидимкой. Группа низких холмов выглядела необитаемой, не считая одного маленького коттеджа, но и тот оказался пустым.
— Ты думаешь, это их коттедж, а они уехали на Рождество? — спросила Гермиона, заглянув сквозь оконное стекло в опрятную маленькую кухню с геранью на подоконнике.
Рон фыркнул:
— Слушай, у меня создаётся впечатление, что если ты посмотришь в окно Лавгудов, то точно поймёшь, что это именно их окно. Давай осмотрим следующие холмы.
Они аппарировали на несколько миль севернее.
— Ага! — воскликнул Рон.
Ветер взъерошил волосы ребят и разметал одежду. Рон указывал на вершину холма, на склоне которого они оказались, где на фоне неба возвышался странный дом — огромный чёрный цилиндр и позади него на дневном небе висела призрачная луна.
— Это должен быть дом Луны. Кто ещё мог бы жить в подобном месте? Выглядит как гигантская ладья.
— Совсем не похоже на лодку, — Гермиона, нахмурившись, рассматривала башню.
— Я говорю о шахматной ладье, — пояснил Рон. — Для тебя — тура.
У Рона были самые длинные ноги, и он добрался до вершины холма первым. Когда Гарри и Гермиона вскарабкались следом, пыхтя и хватаясь за колющие бока, они увидели его широко ухмыляющимся.
— Это их дом, — утвердительно сказал Рон. — Смотрите.
К сломанным воротам были прибиты три написанных от руки таблички.
ПРОНЫРА. РЕДАКТОР. К.ЛАВГУД.
ПРИНОСИТЕ СОБСТВЕННУЮ ОМЕЛУ
ОСТОРОЖНО, УПРАВЛЯЕМЫЕ СЛИВЫ
Они открыли заскрипевшие ворота. Дорожка, зигзагами ведущая к входной двери, заросла разнообразными странными растениями, в том числе кустами, покрытыми оранжевыми, похожими на редиски, фруктами, которые Луна иногда носила как серьги. Гарри показалось,
