думал, вспомнят ли об этом Дёрсли, и гадал, где сейчас тот, кто отправлял ему письма.
Осталось пять минут. Раздался треск. Гарри надеялся, что крыша не провалится, хотя, возможно, так стало бы теплее. Четыре минуты. Может быть, когда они вернутся на Бирючинный проезд, в доме будет столько писем, что ему удастся стащить хоть одно.
Три минуты. Интересно, это волны так разбиваются о камни? И (две минуты) что это за странный хруст? Может, скала осыпается?
Через минуту ему исполнится одиннадцать. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… разбудить, что ли, Дадли, пусть позлится… три секунды… две… одна…
БУМ!
Хижина затряслась, и Гарри резко выпрямился, уставившись на дверь. Кто-то стучал, требуя впустить его.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ПРИВРАТНИК
БУМ! — громыхнуло ещё раз. Дадли так и подскочил на диване.
— Где стреляют? — тупо спросил он.
Позади раздался шум, и дядя Вернон, пошатываясь, влетел в комнату. В руках он сжимал ружьё, — теперь стало ясно, что скрывалось в том свёртке.
— Кто там? — крикнул он. — Предупреждаю — я вооружён!
Последовало затишье. А затем…
БАБАХ!
В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным грохотом рухнула на пол.
На пороге стоял великан. Лицо его скрывалось за косматой гривой длинных волос и спутанной бородой, но всё же можно было различить глаза, блестящие, словно два чёрных жука.
Гигант протиснулся в хижину, пригнувшись, но всё равно задевая головой потолок.
Он наклонился, поднял дверь и без особых усилий установил её на место. Завывания ветра стали чуть тише. Великан повернулся и окинул остальных взглядом.
— Нельзя ль чайку, а? — попросил он. — Не просто досель добраться…
Он направился к дивану, где, застыв от страха, съёжился Дадли.
— Подвинься, пузан, — велел незнакомец.
Дадли пискнул и побежал прятаться за спину матери, которая, в свою очередь, в ужасе сжалась позади дяди Вернона.
— А вот и Гарри! — воскликнул великан.
Гарри заглянул в свирепое, дикое, мрачное лицо и заметил, что глаза-жуки сузились в улыбке.
— Када я тя видел в последний раз, ты был совсем малюткой, — сообщил исполин. — Ну вылитый отец, а глаза мамины.
Дядя Вернон издал странный скрежещущий звук.
— Я требую, чтобы вы немедленно покинули дом, сэр! — заявил он. — Это незаконное вторжение!
— Да заткнись ты, Дёрсли, дубина эдакая, — отмахнулся великан; он перегнулся через диван, вырвал ружьё из рук дяди Вернона, с лёгкостью завязал его в узел, словно резиновое, и швырнул в угол.
Дядя Вернон пискнул, точно раздавленная мышь.
— В общем, Гарри, — продолжил гигант, поворачиваясь спиной к Дёрсли, — с днём рожденья. Вот, принес те кой-что, — я, правда, случайно сел на него по дороге, но вкус-то от этва хуже не стал.
Он извлёк из внутреннего кармана чёрного пальто немного помятую коробку. Гарри дрожащими пальцами открыл её. Внутри оказался большой, липкий шоколадный торт; на нём было выведено зелёным кремом: «
Гарри взглянул на великана. Он хотел поблагодарить его, но слова застряли в горле, и вместо этого он спросил:
— Вы кто?
Великан хохотнул.
— А ведь точно, забыл представиться. Рубеус Хагрид, привратник и лесник в Хогвартсе.
Протянув огромную ладонь, он целиком обхватил руку Гарри и энергично потряс.
— Ну, так чего там с чайком? — напомнил он, потирая руки. — Ежели есть что покрепше, тож не откажусь.
Взгляд великана упал на пустой камин, где всё ещё валялись сморщенные пакетики из-под чипсов. Он фыркнул и склонился над очагом; никто не видел, что он там делал, но в следующий миг великан выпрямился, — за каминной решёткой полыхал огонь. Отсыревшую хижину залило мерцающим светом, и Гарри сразу ощутил расслабляющее тепло, словно попал в горячую ванну.
Великан уселся на диван, прогнувшийся под тяжестью его веса, и принялся опорожнять карманы пальто: он вытащил медный и заварочный чайники, мятую упаковку сосисок, шампур, несколько кружек с обколотыми краями и бутылку какой-то янтарной жидкости, к которой основательно приложился, прежде чем заварить чай. Вскоре хижина наполнилась запахом потрескивавших на огне сосисок. Никто не произнёс ни слова, пока великан готовил, но едва он снял с шампура первые шесть аппетитных, сочных, поджаренных сосисок, Дадли нервно заёрзал. Дядя Вернон резко осадил его:
— Я запрещаю тебе у него что-то брать, Дадли.
Великан мрачно усмехнулся.
— Твоему пузырю, Дёрсли, дальше жиреть некуда, так что не волнуйся.
Он протянул сосиски Гарри. Тот так проголодался, что подумал, будто в жизни не пробовал ничего вкуснее; но он по-прежнему не мог оторвать глаз от великана.
Поскольку никто не собирался ничего объяснять, Гарри заговорил:
— Извините, я так и не понял, кто вы такой.
Великан отхлебнул чая и утёр губы тыльной стороной ладони.
— Зови меня Хагрид, — ответил он, — как все. И я ж те сказал, я привратник в Хогвартсе. О нём-то ты, яс'дело, всё знаешь.
— Э-э… нет, — признался Гарри.
Хагрид, судя по выражению лица, был в шоке.
— Извините, — быстро добавил Гарри.
—
— Обучились чему? — недоумевал Гарри.
— ЧЕМУ? — прогремел Хагрид. — Так, погодь минутку!
Он вскочил на ноги. В гневе великан, казалось, заполнил собой всю хижину. Дёрсли вжались в стену.
— Я так понимаю, — прорычал он, обращаясь к Дёрсли, — что этот мальчик — этот мальчик! — ничего не знает о… ничего не знает ВООБЩЕ?
Гарри показалось, что Хагрид перегнул палку. В конце концов, он ходил в школу и очень даже неплохо учился.
— Кое-что я знаю, — вмешался он. — Я умею считать и всё такое.
Но Хагрид только отмахнулся и пояснил:
