– Не помню, – ответил Аполлон, отвернувшись в сторону. Потом вдруг с силой хлопнул дверцей и возмущённо добавил:
– Ну и молодёжь пошла! Совсем обнаглели! Мы в их годы скромней были…
– Это точно, – с добродушным видом поддержал его Алексей Степанович.
– Бросьте эту тряпицу, Алексей Степанович, сзади, пожалуйста. На ветошь пойдёт. Как компенсация за ночную аренду помещения.
Людмила Николаевна сделала вид, что происходящее меньше всего касается именно её.
Высадив всю начальственную компанию у Дворца профсоюзов, и получив указание от шефа прибыть за ними к шести часам, а также прощальное напутствие хорошенько закрывать дверцы машины, Аполлон решил поехать в гостиницу и хорошенько выспаться.
Остановившись на красный свет у светофора, и рассматривая спешащих по тротуару прохожих, он вдруг засёк знакомое лицо. Миновав перекрёсток, он проехал несколько десятков метров и, остановившись у тротуара, выскочил из машины.
Навстречу ему шла… аптекарша из Сенской поликлиники. Заметив широко улыбающегося Аполлона, она тоже приветливо заулыбалась.
– Привет. И что мы делаем в областном центре? – он пошёл рядом с ней. – Получаем товар? Аспирин… резиновые изделия для столетних старичков?..
– Для стопятидесятилетних, – хихикнула она.
– А я как раз тут как тут! А зовут меня Аполлон. А вас, прекрасная труженица медицинского фронта?
– А зачем вам моё имя?
– Хочу пригласить вас в ресторан. У меня сегодня ещё морковной росинки во рту не было. У вас, надеюсь, тоже…
Аптекарша снова хихикнула, с ухмылкой глядя на него.
– У меня тоже не было… Морковной… Приглашайте. Аня меня зовут.
Когда они вышли из ресторана, Аполлон взял Аню под ручку.
– Ну вот и подкрепились, – сказал он. – Ну что, поехали ко мне?
– Нет, подружка уже должна закончить свои дела. Мы с ней договорились встретиться как раз вон в том сквере.
Она кивнула в сторону сквера на другой стороне улицы.
– Ну что ж, я могу перевести вас через улицу. Не возражаете?
– Не возражаю, – сказала Аня.
Как только они сели на скамейку в укромном уголке сквера, Аполлон, обняв Аню за плечи, спустил ладонь ей на грудь. Она отстранилась и влепила ему такую звонкую пощёчину, что с соседнего куста взлетели испуганные воробьи.
Аполлон часто заморгал, изумлённо уставившись на неё.
– Ты чё? – вырвалось у него.
– Хуй через плечо! – ответила она, озабоченно поправляя блузку.
У Аполлона отвисла челюсть.
Тем временем Аня встала и направилась навстречу приближающейся по дорожке… Соне Просюк.
Девушки поцеловались в губы, повернулись в сторону Аполлона. Аня что-то сказала Соне, и обе засмеялись, насмешливо глядя на него.
Глава XXXVII
Неизвестно, о чём там шла речь на этой конференции, только после неё и у замминистра, и у директора, и у технолога настроение было приподнятое. Они ещё обсуждали какие-то выступления, чему-то высказывали своё одобрение, чем-то были не очень довольны, но сквозь все их словеса сквозило: слава богу, всё закончилось, впереди – свободный вечер.
Когда вся высокопоставленная троица вышла из машины у двери гостиницы, Людмила Николаевна забыла – маленькая хитрость старой соблазнительницы – сумочку, и, вернувшись за ней, прошептала Аполлону:
– Аполлоша, сегодня в десять встречаемся у входа.
Аполлон ничего не ответил, но эта новость, столь радостно ему поведанная, совсем его не обрадовала. Чёрт побери! Баба совсем свихнулась. Неужели ей мало было вчерашних приключений, имевших постыдное продолжение сегодня утром? Стыд и срам! Прямо какая-то непробиваемая. И трусы её парашютом обозвали, и лично он сам пустил их на ветошь, а ей хоть бы хны. И, судя по всему, опять собирается на скамейке качели организовывать…
Несмотря на то, что днём ему всё-таки удалось подремать, Аполлон был в ужасном состоянии. Последние неудачи на любовном фронте совсем выбили его из колеи. У него уже начинало прорезаться – неслыханное дело – нечто, похожее на комплекс неполноценности. Он сидел за столом в крайней печали и машинально общипывал лепестки с цветов, стоящих в вазе посреди стола.
Никита Николаевич полез под свою кровать, достал сумку с канистрой. Из ванной в комнату вошёл Алексей Степанович, растирая своё холёное тело полотенцем.
– Образец нашей продукции, – сказал Никита Николаевич, доставая из сумки канистру. – У меня есть предложение поужинать сегодня в номере.
– Предложение принимается, – Алексей Степанович был в превосходном настроении. – Аполлон, сгоняй в ресторан за закуской… Салатик, колбаску…
Аполлон был рад хоть как-то развеяться, и с удовольствием отправился выполнять поручение.
Пока Аполлон ходил за закуской, директор и замминистра занялись собственными персонами. Видя, что Алексей Степанович полностью поглощён собой, прихорашиваясь перед зеркалом, Никита Николаевич отправился в ванную. Он критически осмотрел себя в зеркало в очки и поверх очков, затем снял их, снова надел. Покорчил рожи, определяя наиболее привлекательную. Сделал серьёзный вид. Улыбнулся. Оскалил зубы. Приблизил к зеркалу оскал, внимательно его рассматривая. Затем взял щётку и зубную пасту…
Выйдя из ванной, и увидев, что закуска уже стоит на столе, Никита Николаевич дал Аполлону новое поручение:
– Аполлон, ты это… Сгоняй за Людмилой Николаевной.
Однако Алексей Степанович его остановил:
– Сегодня обойдёмся без неё. Спирт сами продегустируем, без технологов.
Он удовлетворённо улыбался. А Никита Николаевич заметно погрустнел. Он взял стоявший на столе графин с водой и удалился с ним ванную. Возвратившись с уже пустым графином, достал из сумки небольшую воронку.
– Аполлон, ты это… Давай нальём в графинчик.
Они наполнили графин спиртом из канистры, и все трое сели к столу.
Однако когда опустошили по первому стакашку и закусили колбасой с салатом, от дальнейшей дегустации Алексей Степанович отказался, торжественно сообщив, что идёт в гости к старому приятелю. На всю ночь. При этом он заговорщически подмигнул.
Поскольку высшее начальство от возлияний воздержалось, остальным было просто неудобно выставлять себя выскочками, хотя теперь уже у обоих было такое настроение, которое хотелось залить чем-нибудь покрепче.
Поужинав и нарядившись, Алексей Степанович попросил Аполлона наполнить из канистры пустую бутылку из-под минералки.
– Возьму с собой, – пояснил он, – давно с приятелем не виделись.
Он снова заговорщически подмигнул, не замечая паршивого настроения своих сокамерников.
Никита Николаевич, уже смирившийся с тем, что его лишили общества Людмилы Николаевны, тем не
