— Глава 22: Лечебница магических недугов и травм имени святого Мунго —
Гарри почувствовал такое облегчение (ведь профессор восприняла его рассказ серьезно), что, не мешкая, вскочил с кровати, надел халат и водрузил очки на нос.
— Уизли, вы пойдете с нами, — велела МакГонагалл.
Они проследовали за профессором мимо притихших Невилла, Дина и Шеймуса, вышли из спальни, спустились по спиральной лестнице в общую гостиную, прошли через портретный ход и двинулись по освещенному лунным светом коридору. Гарри чувствовал, что ужас, угнездившийся в сознании, в любой момент может вырваться наружу: он хотел бежать, хотел позвать Дамблдора, ведь мистер Уизли истекал кровью, пока они тут спокойно прогуливаются. А что если эти клыки (Гарри силился не думать 'мои клыки') были ядовиты? Они миновали миссис Норрис, которая посмотрела на них похожими на фонарики глазами и тихо зашипела, но профессор МакГонагалл сказала: 'Брысь!', — и та скрылась в тени.
Через несколько минут они достигли каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет Дамблдора.
— Шипучие летучки, — произнесла профессор МакГонагалл.
Горгулья мгновенно ожила и отскочила в сторону; стена позади нее раздвинулась, открывая каменную лестницу, которая плавно двигалась вверх подобно спиральному эскалатору. Все трое шагнули на движущиеся ступени, стена за ними сомкнулась стена с глухим стуком, и они, кружась, стали подниматься, пока не достигли отполированной до зеркального блеска дубовой двери с молотком в форме грифона.
Было уже за полночь, но из-за двери доносились голоса. Казалось, что Дамблдор принимает у себя не меньше дюжины человек. Но когда профессор МакГонагалл стукнула три раза молоточком-грифоном, голоса внезапно смолкли, как будто их кто-то выключил. Дверь распахнулась, и она подтолкнула Гарри и Рона внутрь.
В комнате царил полумрак; загадочные серебряные приборы, стоящие на столах, были
безмолвны и не трещали, как обычно; бывшие директора и директрисы, портретами которых были увешаны все стены, теперь дремали, а великолепная красно-золотистая птица размером с лебедя дремала на своей жердочке у двери, спрятав голову под крыло.
— О, это Вы, профессор МакГонагалл… и… ага!.
Дамблдор восседал на стуле с высокой спинкой. На столе перед ним в островке света лежали бумаги. Несмотря на то, что под роскошной, расшитой пурпуром и золотом мантией виднелась белоснежная ночная рубашка, профессор выглядел бодро. Он пристально смотрел на МакГонагалл своими ярко-голубыми глазами.
— Профессор Дамблдор, у Поттера был… кошмар, — начала профессор МакГонагалл. — Он говорит…
— Это был не кошмар, — быстро вставил Гарри.
Профессор МакГонагалл, слегка нахмурившись, оглянулась на него.
— Пусть так, Поттер, расскажите обо всем директору.
— Я… ну, я спал, — проговорил Гарри в отчаянном желании заставить Дамблдора понять его, чувствуя легкое раздражение от того, что профессор смотрел не на него, а на сцепленные пальцы своих рук. — Но это был не обычный сон, это была реальность. Я видел, как это произошло… — он глубоко вздохнул, — … на отца Рона, мистера Уизли, напала гигантская змея.
Казалось, что слова, отражаясь от стен комнаты, звучат несколько смешно. Повисла пауза. Дамблдор откинулся назад и некоторое время разглядывал потолок.
Побледневший от ужаса Рон переводил взгляд с Гарри на Дамблдора.
— Как ты это увидел? — спокойно спросил Дамблдор, опять не удостоив Гарри взглядом.
— Ну, я не знаю…, - сердито ответил он (что директор имеет в виду?), — … в своей голове, я думаю.
— Ты неправильно понял меня, — все также спокойно сказал Дамблдор. — Я имею в виду, где ты находился во время этого нападения? Может быть, ты стоял около жертвы или наблюдал все происходящее сверху?
Это было такой неожиданный вопрос, что Гарри в изумлении уставился на него; он был почти уверен, что Дамблдор все знает.
— Я был змеей, — сказал он. — Я видел все это с точки зрения змеи.
На несколько мгновений наступила тишина; затем Дамблдор взглянул на Рона, лицо которого стало белым, как мел, и спросил более резким тоном:
— Артур сильно пострадал?
— Да, — сказал Гарри решительно и подумал: почему они все так медленно соображают, когда человек истекает кровью? И почему Дамблдор не смотрит на него?
Но Дамблдор вскочил, так резко, что Гарри подпрыгнул от неожиданности, и обратился к одному из старых портретов, висевшему почти около потолка:
— Эверард! — сказал он резко, — и Вы тоже, Дилус!
Болезненного вида волшебник с коротко стриженными черными волосами и пожилая ведьма с длинными серебряными локонами на соседнем портрете, ранее изображавшие глубочайший сон, сразу же открыли глаза.
— Вы слышали? — спросил Дамблдор.
Волшебник кивнул; ведьма произнесла: 'Ну, конечно'.
— У мужчины рыжие волосы, он в очках, — сказал Дамблдор. — Эверард, ты должен поднять тревогу и убедиться, что его нашли наши люди.
Оба кивнули и в мгновение ока исчезли из своих рамок, но не появились в соседних портретах (как это обычно происходило с обитателями картин в коридорах). В одной рамке остался только темный фон, а в другой — красивое кожаное кресло. Гарри заметил, что остальные директора и директрисы на стенах уже не притворяются спящими, а внимательно смотрят на него, и внезапно понял, кто разговаривал здесь, когда они постучали.
— Эверард и Дилус были самыми знаменитыми директорами Хогвартса, — сказал Дамблдор, проходя мимо Гарри, Рона и профессора МакГонагалл, чтобы подойти к той самой великолепной птице, которая спала на жердочке около двери. — У них есть портреты в различных магических учреждениях. А так как они свободно передвигаются между ними, то смогут сообщить нам, что происходит в других местах.
— Но мистер Уизли может оказаться где угодно! — почти закричал Гарри.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал Дамблдор, как будто Гарри ничего не говорил. — Вряд ли Эверард и Дилус вернутся скоро. Профессор МакГонагалл, вы не могли бы сотворить три дополнительных стула?
Профессор достала волшебную палочку из кармана мантии и взмахнула ею; три стула появились из воздуха, но, в отличие от удобных, обитых ситцем кресел, которые
Дамблдор материализовал тогда на суде, они были обычными, деревянными, с прямыми спинками. Гарри сел, наблюдая за Дамблдором через плечо. Директор погладил одним пальцем золотистый хохолок Фокса. Феникс тут же проснулся. Он вытянул свою красивую головку и уставился на Дамблдора блестящими темными глазами.
— Нам нужно… — спокойно сказал птице Дамблдор, — … предупреждение.
Последовала огненная вспышка, и феникс исчез.
А Дамблдор уже склонился над одним из хрупких серебряных приборов, о назначении которого Гарри даже не догадывался, перенёс его на стол и нежно постучал по нему кончиком своей волшебной палочки.
Прибор ожил с ритмичным перезвоном. Из маленького серебряного горлышка показались клубы зелёного дыма. Дамблдор внимательно вглядывался в дым, сдвинув брови. Через несколько секунд маленькие облачка дыма превратились в равномерную струю, которая густела и клубилась в воздухе…и из нее выросла голова змея, широко открывающего пасть. Гарри было интересно: подтвердит ли прибор его рассказ? Он напряжённо ждал от Дамблдора знака, что тот поверил ему, но Дамблдор не поднимал глаз.
