Собор

полно друзей, и он может в любой момент туда по­ехать. Время от времени он поворачивал голову, смо­ трел на меня своими невидящими глазами и о чем-ни­будь спрашивал, поглаживая бороду. Сколько лет я уже занимаю эту должность. (Три года.) Люблю ли я свою работу. (Нет, не люблю.) Не собираюсь ли я увольняться. (А чем я тогда заниматься буду?) Нако­нец, когда я почувствовал, что слепой притомился, я встал и включил телевизор.

Жена посмотрела на меня довольно свирепо. Могла просто взорваться от злости. Потом она по­ вернулась к слепому и спросила:

— Роберт, а у тебя есть телевизор?

Слепой ответил:

— Солнце мое, у меня их целых два. Цветной и сов­сем допотопный черно-белый. Забавно, но когда я включаю телевизор, а он у меня почти всегда вклю­чен, то всегда только цветной. Забавно, правда?

Я даже не знал, что на это можно сказать. Ни еди­ной мысли. В голове пусто. Поэтому я стал смотреть новости, пытаясь сосредоточиться на словах диктора.

— У вас цветной телевизор, — сказал вдруг сле­пой. — Не спрашивайте, как я догадался, я просто знаю и все.

— Да, мы его не так давно купили, — заметил я.

Слепой сделал еще глоток. Потом поднес кончик бороды к носу, понюхал и снова ее отпустил. Чуть по­давшись вперед, нащупал пепельницу на кофейном столике, поднес зажигалку к сигарете. Снова отки­ нулся на спинку дивана и скрестил ноги. Жена прикрыла рот рукой, зевнула.

— Пойду наверх накину халат. Надо переодеться. Роберт, а ты не стесняйся, располагайся поуютней, — сказала она.

— А мне и так уютно, — ответил слепой.

— Чувствуй себя как дома, — повторила она.

— Я чувствую, — сказал он.

Она ушла, а мы молча слушали прогноз погоды и обзор спортивной хроники. Новости закончились, а ее все еще не было, и я уже начал сомневаться, что она вернется. Решил, что она уже легла. Хоть бы она спустилась, молил я. Не хотел оставаться один на один с этим слепым. Я спросил, как он насчет еще выпить, и он согласился. Потом спросил, курнет ли он со мной. Сказал, что уже свернул косяк. На самом деле, я только собирался.

— Да, конечно, давай покурим, — ответил он.

— А вот это правильно. Трава у меня — отпад.

Я поставил наши стаканы на кофейный столик и сел рядом с ним на диван. Потом скрутил два тол­ стых косяка, прикурил один и передал ему, так, что­бы он сразу нащупал косяк пальцами. Он нащупал и затянулся.

— Держите дым в легких, сколько сможете, — по­советовал я, потому как был уверен, что он первый раз в жизни курит травку.

Тут пришла жена в своем розовом халате и розо­вых тапочках.

— Чем это пахнет? — спросила она.

— Мы решили немножко марихуаной побаловать­ся, — ответил я.

Жена бросила на меня испепеляющий взгляд. По­том повернулась к слепому:

— Роберт, я не знала, что ты куришь травку.

Он ответил:

— Теперь курю, солнце мое. Все когда-нибудь слу­чается в первый раз. Только я пока ничего не чувст­вую.

— Да она слабенькая, — объяснил я. — Сорт такой. Не бьет по мозгам. Ничего от нее не будет.

— Совсем ничего не будет, старик, — сказал он и за­смеялся.

Жена уселась между нами. Я передал ей косяк. Она затянулась и отдала назад.

— Как вообще она действует?

Чуть погодя она сказала:

— Вообще мне, наверное, не стоило курить. Глаза и так слипаются. Меня от ужина совсем разморило. Нельзя столько есть.

— Это, наверное, клубничный пирог виноват. Точ­но, он и разморил, — сказал слепой и снова громко засмеялся. Потом покачал головой.

— Там еще немного пирога осталось, — сказал я.

— Роберт, ты не хочешь еще кусочек пирога? — спросила жена.

— Можно, но чуть позже, — ответил он.

Мы переключились на телевизор. Жена снова зев­нула и сказала Роберту:

— Кровать я тебе застелила, так что если хочешь, можешь ложиться, Роберт. У тебя сегодня был длин­ный день. Захочешь спать, скажи, — она тронула его за плечо. — Роберт?

Он вздрогнул и выпалил:

— Мне все очень понравилось. Это почище магни­тофонных записей, правда?

— Сейчас тебя проймет, — я вложил косяк ему в ру­ку. Он затянулся, подержал дым в себе, потом выдох­нул. Так все лихо проделал, будто с девяти лет трав­кой балуется.

— Спасибо, старина, — сказал он, наконец. — Мне, наверное, хватит: уже накрывает, — и он передал ко­сяк моей жене.

— Да, точно, — сказала она. — Меня тоже проняло уже, — она взяла косяк и сразу же передала мне. — Я тут посижу немножко с закрытыми глазами, ладно? Не обращайте на меня внимания. Оба. А если я вам по­мешаю, лучше сразу скажите. Иначе я так и буду здесь сидеть, пока вы не отправитесь спать. Я посте­ лила тебе, Роберт, надумаешь лечь — все готово. Это вверх по лестнице, соседняя дверь с нашей спаль­ ней. Когда отдохнуть захочешь, мы тебя проводим. Вы меня, ребята, разбудите, если я засну, — и с этими словами закрыла глаза и уснула.

Новости закончились. Я встал и переключил ка­нал. Потом снова сел на диван. Досадно было, что жена уснула. Голова ее запрокинулась на спинку ди­вана, рот приоткрылся. Она так повернулась, что полы халата разошлись, и стали видны ее аппетит­ные бедра. Я слегка нагнулся, чтобы поправить ее халат, и в тот самый момент посмотрел на слепого. Какого черта, подумал я, и снова оголил бедра моей жены.

— Когда захотите еще клубничного пирога, ска­жите.

— Скажу непременно.

Потом я спросил:

— А вы не устали? Может, мне проводить вас до кровати? Небось, сразу заснете.

— Пока неохота, — ответил он. — Я еще немного с тобой тут посижу, старик, если ты не возражаешь. Я пойду спать, когда ты соберешься. Нам с тобой так ведь и не удалось поболтать. Понимаешь, о чем я? Мы с ней весь вечер тебе и слова сказать не давали. — Он на миг приподнял свою бороду, а когда она опа­ла, потянулся за сигаретами и зажигалкой.

— Да все нормально, — сказал я и, помолчав, доба­вил: — Спасибо вам за компанию.

И, честно признаться, я действительно был ему благодарен. Каждый вечер я курил траву и сидел допоздна, пока не засыпал. Мы с женой редко ло­жились в одно и то же время. Когда же я засыпал, мне такие снились сны... Иногда я резко просыпал­ся на середине сна, и сердце стучало как сумасшед­шее.

По телевизору показывали что-то про церковь и Средние века. Это вам не какое-нибудь паршивень­ кое телешоу. Я переключил несколько каналов, но там ничего стоящего не было. Тогда я снова пере­ ключился на первый и извинился.

— Не переживай, парень, — сказал слепой. — Мне без разницы. Смотри, что хочешь. Я всегда стара­ юсь из всего извлекать полезную информацию. Учиться можно всю жизнь. Не переломлюсь, если сегодня узнаю еще что-нибудь интересное. У меня ведь есть уши, — сказал он.

Какое-то время он молчал. Только иногда чуть на­клонялся вперед, повернув голову ко мне, так чтобы правое ухо было ближе к экрану. Меня это сильно сбивало с толку. Веки его то закрывались, то вновь широко распахивались. Еще он изредка теребил свою бороду, будто обдумывая то, о чем говорили по телеку.