Министерство в течение семи часов. Никаких её следов. Хотя видел твоего папу, Рон. Он прекрасно выглядит.
Рон с благодарностью кивнул. Связаться с мистером Уизли можно было только в те моменты, когда он входил в Министерство или выходил из него. Они понимали, что это было слишком опасно, так как он всегда был окружен толпой министерских работников. Но его мимолётный взгляд обнадёживал, даже если мистер Уизли и выглядел очень напряжённым и встревоженным.
— Папа всегда говорил, что все министерские работники пользуются каминной сетью, чтобы попасть на работу, — сказал Рон. — Поэтому мы и не видели Амбридж — она никогда не пойдёт пешком, думает, что слишком влиятельна для этого.
— А что насчёт той смешной старой ведьмы и того маленького волшебника в темно-синей мантии? — спросила Гермиона.
— Ах да, парень из Службы магического обслуживания и ремонта, — сказал Рон.
— Как ты узнал, что он работает в Службе магического обслуживания и ремонта? — спросила Гермиона, не донеся ложку до рта.
— Папа рассказывал, что все в этой Службе носят тёмно-синие мантии.
— Но ты нам об этом никогда не говорил!
Гермиона бросила ложку и придвинула к себе стопку записей и схем, которую они изучали с Роном, когда Гарри зашёл в кухню.
— Здесь ничего нет про тёмно-синие мантии, ничего! — сказала она, лихорадочно переворачивая страницы.
— Это что, настолько важно?
— Рон, всё важно! Каждая незначительная деталь! Если мы собираемся пробраться в министерство и не выдать себя, в то время как они сейчас вынуждены особо бдительно следить, чтобы туда не проникли незваные гости! Мы сто раз об этом говорили, я имею в виду, какой смысл во всей нашей предварительной подготовке, если ты даже не удосужился нам сказать…
— Чёрт возьми, Гермиона! Я забыл только об одной маленькой вещи…
— Ты разве не понимаешь, что сейчас для нас, вероятно, нет более опасного места во всём мире, чем Министерство…
— Я считаю, мы должны сделать это завтра, — сказал Гарри.
Гермиона резко замолчала, забыв закрыть рот. Рон подавился супом.
— Завтра? — повторила Гермиона. — Ведь ты же не серьёзно, Гарри?
— Серьёзно, — ответил Гарри. — Я не думаю, что мы сможем подготовиться лучше, чем сейчас, даже если будем прятаться у входа в Министерство ещё месяц. Чем дольше мы это откладываем, тем дальше от нас может оказаться медальон. И так уже есть вероятность, что Амбридж его просто выбросила — он ведь не открывается.
— Если только, — сказал Рон, — она не нашла способ открыть его и медальон ею не завладел.
— Для неё нет никакой разницы, если уж на то пошло. Злобной она была с самого начала, — пожал плечами Гарри.
Гермиона прикусила губу и погрузилась в раздумья.
— Всё важное мы уже знаем, — продолжил Гарри, обращаясь к Гермионе. — Мы знаем, что они заблокировали аппарацию в Министерство и из него. Знаем, что только старшие сотрудники Министерства могут пользоваться каминной сетью, чтобы добраться до дома, ведь Рон слышал, как те два Невыразимца жаловались на это. И мы приблизительно знаем, где находится кабинет Амбридж, потому что ты слышала, как бородатый парень говорил своему коллеге…
— «Я буду наверху, на первом уровне, Долорес хочет меня видеть…» — тотчас же повторила по памяти Гермиона.
— Точно, — сказал Гарри. — И мы знаем, что попасть в Министерство можно, используя те смешные монеты, или жетоны, или чем там они являются. Я видел, как одна ведьма одалживала одну такую у своей подруги.
— Но у нас их нет!
— Если план сработает, они у нас будут, — спокойно продолжил Гарри.
— Я не знаю, Гарри, не знаю… Существует огромное количество мелочей, которые могут пойти не так, слишком многое зависит от случая…
— Даже если мы следующие три месяца будем готовиться, ничего не изменится, — сказал Гарри. — Время действовать.
По лицам Гермионы и Рона было видно, что они напуганы. Он и сам не был особенно уверен, но, тем не менее, осознавал, что пришло время привести их план в исполнение.
Предыдущие четыре недели они провели, скрываясь по очереди под мантией- невидимкой и шпионя у служебного входа в Министерство, о котором Рон, благодаря мистеру Уизли, знал с самого детства. Они ходили по пятам за министерскими работниками, когда те шли на работу, подслушивали их разговоры и старательно наблюдали. Искали людей, которые в одиночестве в одно и то же время стабильно появляются у входа в Министерство. Иногда им удавалось стащить «Ежедневный Пророк» из чьего-нибудь портфеля. Со временем они набросали схематичные карты и заметки, сложенные сейчас кучей перед Гермионой.
— Хорошо, — медленно сказал Рон, — давайте пойдём туда завтра… Я думаю, это должны быть только я и Гарри.
— О, не начинай заново! — вздохнула Гермиона. — Я думала, мы уже всё решили.
— Бродить поблизости от входа в Министерство, под мантией-невидимкой, — это одно дело, а это, — Рон ткнул пальцем в номер «Ежедневного пророка» десятидневной давности, — другое, Гермиона. Ты в списке магглорождённых, которые не явились на допрос.
— А ты сейчас должен умирать от обсыпного лишая в Норе! Вот кому из нас идти не следует, так это Гарри — за его голову назначена цена в десять тысяч галеонов…
— Отлично, я остаюсь, — сказал Гарри. — Когда всё- таки уничтожите Волдеморта — дайте знать.
В то время как Рон и Гермиона засмеялись, шрам Гарри пронзила боль. Его рука дернулась ко лбу. Но Гарри увидел, как сузились глаза Гермионы, и попробовал отвлечь ее внимание, убрав волосы с глаз.
— Хорошо, если мы всё-таки отправляемся втроём, придётся аппарировать по отдельности, — говорил Рон. — Мы больше не помещаемся вместе под мантией.
Шрам болел всё сильнее и сильнее. Гарри встал. И сразу же к нему заторопился Кричер.
— Хозяин не доел свой суп, может быть, хозяин пожелает пикантное тушёное мясо, или пирог с патокой, к которому хозяин так неравнодушен?
— Спасибо, Кричер, но я вернусь через минуту… я, эээ… в уборную.
Уверенный, что Гермиона смотрит на него с подозрением, Гарри поспешил по лестнице в холл, а затем на второй этаж, где ринулся в ванную и запер дверь.
Мыча от боли, он наклонился над чёрной раковиной с кранами в форме змей с открытыми пастями и закрыл глаза…
Он скользил по тускло освещённой улице. Дома по обе стороны улицы были с высокими деревянными фронтонами; они выглядели будто пряничные домики. Он приблизился к одному из них, потом увидел свою белую руку с длинными пальцами на фоне двери. Он постучал. Он чувствовал растущее возбуждение.
Дверь открылась: там стояла смеющаяся женщина. Когда она увидела Гарри, лицо её переменилось — хорошее настроение пропало, его сменил ужас…
— Грегорович? — спросил высокий холодный голос.
Она покачала головой. Белая рука твёрдо держала дверь, не давая женщине захлопнуть ее.
— Мне нужен Грегорович.
— Er wohnt hier nicht mehr![17] — кричала она, мотая головой. — Он не жить здесь! Он не жить здесь! Я не знать его!
Отказавшись от попыток закрыть дверь, она начала пятиться сквозь тёмную прихожую, Гарри скользил за ней, его рука с длинными пальцами вытащила палочку.
— Где он?
— Das wei? ich nicht![18] Он переехать. Я не знать, не знать.
Он поднял руку. Она закричала. Два маленьких ребёнка выбежали в прихожую. Женщина пыталась закрыть их руками. Вспышка зелёного света…
— Гарри! ГАРРИ!
Он открыл глаза и осел на пол. Гермиона снова заколотила в дверь.
— Гарри, открой!
Он кричал, он знал это. Он поднялся и открыл засов. Гермиона тут же ввалилась внутрь, восстановила равновесие и подозрительно огляделась.
Рон вошёл сразу за ней, нервно направляя палочку в углы холодной ванной.
— Что ты тут делал? — строго спросила Гермиона.
— А ты сама как думаешь? — спросил Гарри, тщетно пытаясь бравировать.
— Ты орал как резаный, — сказал Рон.
— О да… я, должно быть, задремал или…
— Гарри, пожалуйста, не оскорбляй наши умственные способности, — сказала Гермиона, тяжело вздыхая. — Мы поняли, что у тебя заболел шрам. И ты бледен как полотно.
Гарри присел на край ванны.
— Превосходно. Я только что видел, как Волдеморт убивал женщину. Но сейчас он, надо полагать, уже убил всю её семью. Так же, как с Седриком — они просто оказались не в том месте…
— Гарри, ты не должен допускать повторений подобного! — кричала Гермиона, звук её голоса эхом разносился по ванной комнате. — Дамблдор хотел, чтобы ты использовал окклюменцию! ОН считал, что эта связь опасна — Волдеморт может ей воспользоваться. Какой прок с того, что ты смотришь, как он убивает и мучает людей, чем это поможет?
— Это значит, что я знаю о его действиях, — сказал Гарри.
— Значит, ты даже не будешь пытаться поставить блок?
— Гермиона, я не могу. Ты знаешь, в окклюменции я полное ничтожество. Она мне никогда не удавалась.
— Ты никогда по-настоящему и не пробовал, — резко ответила Гермиона. — Я не понимаю, Гарри. Тебе что, нравится иметь особую связь, или отношение, или что… неважно
Поднимаясь на ноги, Гарри одарил ее таким взглядом, что Гермиона замялась.
— Нравится? — тихо спросил Гарри. — Тебе бы понравилось?
— Я… нет… извини, Гарри. Я не имела в виду…
— Я ненавижу это. Ненавижу, что он может проникать в моё сознание, что я должен следить за ним, когда он наиболее опасен. Но я собираюсь это использовать.
— Дамблдор…
— Забудь о Дамблдоре. Это мой выбор — и
