охнула. Он сразу же почувствовал, как что-то опустилось на него, словно тень, окутывая тело.
— Наверху действительно кто-то есть, Селвин, — сказал второй резко.
— Это Поттер, говорю же вам — это Поттер! — рыдал Ксенофилиус. — Пожалуйста, верните Луну, верните мою Луну…
— Ты получишь свою Луну, Лавгуд, если поднимешься на второй этаж и приведёшь мне оттуда Поттера! Но если ты что-то задумал и наверху нас поджидает засада, мы подумаем над тем, прислать ли тебе какую-нибудь часть твоей доченьки, чтобы было что хоронить.
Ксенофилиус взвыл от страха и отчаяния. Послышалось царапанье и скрежет — он пытался расчистить лестничный пролёт.
— Давайте, — прошептал Гарри, — нам нужно выбираться отсюда.
Пользуясь создаваемым Ксенофилиусом шумом, Гарри принялся выбираться из-под обломков. Рона завалило сильнее всех. Гарри и Гермиона как можно тише добрались до Рона и попытались сдвинуть тяжёлый сундук с его ног. Пока Ксенофилиус пробивался наверх, приближаясь к ним, Гермионе удалось освободить Рона с помощью чар Зависания.
— Значит так, — начала всё ещё вся покрыта белой пылью Гермиона, когда массивная часть печатного станка, блокирующая лестницу, начала отодвигаться — Ксенофилиус был в каком-то полуметре от своей цели. — Ты доверяешь мне, Гарри? — Тот кивнул. — Тогда отдай Рону мантию-невидимку. Рон, её наденешь ты.
— Я? Но Гарри…
— Рон, не сейчас! Гарри, возьми меня за руку, Рон, обопрись на моё плечо.
Гарри протянул левую руку. Рон исчез под мантией. Печатный станок у самой лестницы подрагивал — Ксенофилиус пытался сдвинуть его с помощью того же заклинания Зависания. Гарри не мог понять, что задумала Гермиона.
— Держись за меня крепко, — прошептала она. — Держись крепко… в любую секунду…
Бледное, как полотно, лицо Лавгуда появилось в открывшемся проёме.
— Obliviate, — выкрикнула Гермиона, целясь в лицо Ксенофилиуса. А потом: — Deprimo, — и в полу прямо перед ними образовалась здоровенная дыра.
Дом начал рушиться. Гарри держался за Гермиону так, словно от этого зависела его жизнь. Снизу раздался крик, и Гарри успел заметить двух мужчин, которые пытались укрыться от потока обломков и осколков, хлынувшего на них сквозь дыру в потолке. Грохот падающего дома оглушил Гарри, но тут Гермиона извернулась, и темнота аппарации поглотила их.[32]
Глава двадцать вторая — Дары Смерти
-
Гарри упал, задыхаясь, на траву, но немедленно вскочил на ноги. Кажется, они в сумерках очутились на краю поля; Гермиона тут же начала кружить вокруг них с поднятой палочкой.
— Protego totalum… Salvio Hexia…
— Вот грязный предатель! — выдохнул Рон, появляясь из-под плаща-невидимки и бросая его Гарри. — Гермиона, ты гений, просто гений, поверить не могу, что мы из всего этого выбрались!
— Cave Inimicum… Я же говорила, что это рог носогроха,[33] я же говорила! А теперь весь его дом взлетел на воздух!
— Так ему и надо, — ответил Рон, оглядывая порванные джинсы и порезы на ногах. — Как думаешь, что они с ним сделают?
— Ой, надеюсь, его не убьют, — вздохнула Гермиона. — Вот почему я хотела, чтобы Упивающиеся смертью хоть мельком увидели Гарри: тогда бы они убедились, что Ксенофилиус не лгал!
— Зачем тогда мне прятаться? — спросил Рон.
— Да потому что ты должен лежать в постели с лишаем, Рон! Они похитили Луну только потому, что ее отец поддерживал Гарри! Подумай, что случится с твоей семьей, если узнают, что ты с ним!
— А как насчет твоих мамы и папы?
— Они в Австралии, — ответила Гермиона. — Думаю, с ними все в порядке. Они ничего не знают.
— Ты просто гений, — повторил Рон, с восторгом глядя на нее.
— Да уж, точно, Гермиона, — горячо согласился Гарри. — Не представляю, что бы мы без тебя делали.
Она просияла, но тут же снова посерьезнела.
— А как же Луна?
— Ну, если они не лгут и она до сих пор жива… — начал Рон.
— Не говори так, не говори! — пискнула Гермиона. — Она должна быть жива, просто должна!
— Значит, она должна быть в Азкабане, — ответил Рон. — Только выдержит ли она там… многие не смогли…
— Обязательно, — сказал Гарри. Он не мог заставить себя смириться с другим исходом. — Луна, она сильная, гораздо сильнее, чем можно подумать. Наверное, рассказывает всем сокамерникам о мусоропрыгах[34] и нарглах.
— Надеюсь, ты прав, — она на секунду прикрыла рукой глаза. — Мне так жаль Ксенофилиуса, если…
— Если бы он только что не пытался продать нас Упивающимся смертью, ага, — бросил Рон.
Они поставили палатку и залезли в нее, Рон приготовил всем чай. После того, как им едва удалось сбежать, это промозглое туманное место казалось чуть ли не родным домом — безопасным, знакомым и приветливым.
— Ой, и зачем мы пошли туда? — простонала Гермиона после минутной паузы. — Гарри, ты был прав, снова эта Годрикова Лощина, совершенно бесполезная трата времени! Дары Смерти… просто бред… хотя если серьезно, — казалось, ее озарила внезапная идея, — может быть, он все это выдумал, ведь может? Наверное, он не верит в Дары Смерти, а просто хотел задержать нас до появления Упивающихся смертью!
— Я так не думаю, — заметил Рон. — В таком напряжении гораздо сложнее что-то выдумать, чем может показаться. Я это понял, когда меня поймали Охотники. Гораздо легче было притвориться Стэном, потому что я немного о нем знал, чем изобрести новую личину целиком. Старина Лавгуд из кожи вон лез, лишь бы мы оставались на месте. Думаю, он рассказал нам правду, или то, что считал правдой, только чтобы продлить разговор.
— Ну, не думаю, что это важно теперь, — вздохнула Гермиона. — Даже если он не врал, я такой чепухи никогда в жизни не слышала.
— Постой-ка, — заметил Рон, — Тайную комнату тоже все считали мифом, так?
— Но Даров Смерти просто не может быть, Рон!
— Вот ты так говоришь, а один уже есть, — сказал Рон, — плащ-невидимка Гарри…
— «История о трех братьях» — это сказка, — твердо произнесла Гермиона. — Сказка о том, насколько люди боятся смерти. Если бы чтобы избежать ее, достаточно было спрятаться под плащом-невидимкой, у нас бы уже было все что нужно!
— Не знаю. Непобедимая палочка бы не помешала, — заметил Гарри, вертя в руках терновую палочку, которая вызывала у него такую неприязнь.
— Ее не существует, Гарри!
— Ты же рассказывала про кучу всяких палочек — Палочка смерти или как там еще…
— Ну ладно, если хочешь дурачить себя, что Старшая палочка есть, как насчет Камня воскрешения? — жестом она изобразила кавычки вокруг названия, а ее голос сочился сарказмом. — Никакой магией не воскресить мертвых, вот в чем дело!
— Но когда моя палочка соединилась с палочкой Сами-Знаете-Кого, появились мама и папа… и Седрик…
— Но они ведь по-настоящему не восстали из мертвых, так? — сказала Гермиона. — Эти… эти бледные подобия ведь не то же самое, что вернуть кого-нибудь к жизни?
— Но вот та девушка из сказки, она на самом деле не вернулась, правда? В сказке говорится, что если человек умер, он принадлежит миру мертвых. Но второй брат все равно мог видеть ее и говорить с ней, да? Они даже жили вместе некоторое время…
Он заметил на лице Гермионы тревогу и еще что-то, более неуловимое. А потом она взглянула на Рона, и Гарри понял, что в глазах девушки затаился страх. Его слова о том, чтобы жить с мертвыми, напугали ее…
— Так значит, парня Певереллов похоронили в Годриковой Лощине, — быстро произнес он, стараясь, чтобы это прозвучало рассудительно, — и ты ничего не знаешь о нем, да?
— Да, — ответила она с облегчением, что они сменили тему. — Я попыталась разузнать про него после того, как увидела отметку на его могиле; если бы он был кем-то известным или сделал что-нибудь важное — уверена, о нем упоминалось бы хоть в одной книге. Единственное место, где упоминается фамилия Певерелл, это «Природа благородства: Магическая родословная». Я позаимствовала ее у Кричера, — пояснила она, когда Рон удивленно поднял брови. — В ней перечисляются чистокровные семьи, пресекшиеся по мужской линии. Видимо, фамилия Певереллов исчезла одной из первых.
— Пресекшиеся по мужской линии? — переспросил Рон.
— Это значит, что их род оборвался, — пояснила Гермиона. — В случае Певереллов — много веков назад. У них все еще могут оставаться потомки, конечно, просто они носят другие фамилии.
И тут в голове Гарри сложились сверкающие кусочки головоломки; при упоминании фамилии Певереллов всплыло воспоминание: грязный старик, тычущий уродливым кольцом в лицо министерским чиновникам, и Гарри выпалил:
— Марволо Гонт!
— Что? — хором произнесли Рон и Гермиона.
— Марволо Гонт! Дед Сами-Знаете-Кого! В думоотводе! С Дамблдором! Марволо Гонт говорил, что он потомок Певереллов!
Рон и Гермиона выглядели ошеломленными.
— Кольцо, то самое, которое стало хоркруксом, Марволо Гонт говорил, что на нем герб Певереллов! Я видел, как он им размахивал перед человеком из министерства, чуть ли не под нос ему совал!
— Герб Певереллов? — резко переспросила Гермиона. — Ты не разглядел, как он выглядит?
— Кажется, нет, — ответил Гарри, пытаясь вспомнить. — Там ничего особенного не было, насколько я мог разглядеть, разве что пара царапин. Я увидел кольцо вблизи уже после того, как оно треснуло.
Гермиона внимательно взглянула на него, и Гарри прочел в ее глазах понимание. Рон с удивлением переводил взгляд с одного из них на другого.
— Обалдеть… Думаешь, это опять был тот
