их будет тяжело найти.
— Ты согласился только чтобы помириться с ней, — зашептал Гарри, когда Гермиона вернулась на кровать.
— В любви и на войне все средства хороши, — весело отозвался Рон, — а у нас немного и того, и другого. Ну же, веселее, сейчас рождественские каникулы, Луна должна быть дома.
Когда на следующее утро они аппарировали на промерзшие холмы, перед ними открылся прекрасный вид на деревню Оттэри Сент-Кэтчпоул. В косых лучах зимнего солнца деревушка казалась игрушечной. Постояв несколько минут, приложив козырьком руку ко лбу и глядя на Нору, они сумели разглядеть только высокую изгородь и деревья, скрывающие дом от глаз магглов.
— Это так странно — быть рядом и не зайти, — сказал Рон.
— Ты так говоришь, как будто сто лет тут не был. Ты же видел их на Рождество, — холодно заметила Гермиона.
— Но это было не в Норе, — возразил Рон, рассмеявшись с изрядной долей скепсиса. — Думаешь, я бы смог придти сюда и сообщить, что бросил вас? Да, Фред и Джордж были бы счастливы. А Джинни встретила бы меня с сочувственным пониманием!
— Где же ты был тогда? — удивилась Гермиона.
— В новом доме Билла и Флер, в «Ракушке». Билл всегда неплохо относился ко мне. Он… Ему не очень-то понравилось то, что я сделал, но он не стал меня попрекать. Он понимал, что я и так уже чувствую себя идиотом. Билл сказал маме, что они с Флер хотят побыть наедине и не придут на Рождество. Знаешь, это же первый праздник со дня их свадьбы. Флер вовсе не возражала. Ты знаешь, как она ненавидит Селестину Уорбек.
Рон повернулся спиной к Норе.
— Нам сюда, — сказал он, направляясь на вершину холма.
Дорога заняла несколько часов. По настоянию Гермионы Гарри шел под мантией- невидимкой. То, что издалека казалось низкими холмами, оказалось нежилой частью коттеджа, выглядевшего пустым.
— Думаешь, это их дом, но они уехали на Рождество? — спросила Гермиона, вглядываясь через окно в маленькую кухню с геранью на подоконниках.
— Знаешь, я думаю, когда ты заглянешь в окно к Лавгудам — ты сразу поймешь, что это их дом, — фыркнул Рон. — Пойдем поищем еще.
И они аппарировали на несколько миль севернее. Ветер вовсю трепал их волосы и одежду.
— Ага! — крикнул Рон, показывая вперед, на вершину холма, на престранный дом, похожий на уходящий в небо черный цилиндр, с сияющей позади него луной на полуденном небе. — Думаю, это и есть дом Луны, кто еще может жить в таком? Он похож на огромную ладью!
— Оно вообще не похоже на лодку, — сказала Гермиона, хмуро разглядывая башню.
— Я имел в виду шахматную ладью, — ответил Рон, — туру, если хочешь.
Как самый длинноногий, Рон первым достиг вершины. Когда Гарри и Гермиона, запыхавшись, поравнялись с ним, то увидели, что он улыбается.
— Точно, — сказал он, — посмотрите.
На покосившихся воротах висели три таблички, написанные от руки. Первая гласила: "Редактор «Придиры» К. Лавгуд". Вторая — "Выбери свою омелу". Третья — "Держитесь подальше от сливовых дирижаблей".
Ворота заскрипели, открываясь. Извилистая тропинка, ведущая к входной двери, заросла странными растениями, включая куст с оранжевыми редискообразными плодами, которые Луна использовала в качестве сережек. Гарри показалось, что он узнал грызоглаз и поспешил отойти в сторону. Две старые дикие яблони, согнувшиеся от ветра, уже лишенные листьев, но по-прежнему усыпанные маленькими, размером с ягоду, плодами и обвитые ветвями омелы, стояли, как два стража, по обе стороны от входной двери. Сидящая на одной из веток маленькая сова с приплюснутой как у ястреба головой уставилась на них.
— Сними мантию, Гарри, — сказала Гермиона, — мистер Лавгуд хочет помочь тебе, а не нам.
Гарри послушался и протянул Гермионе мантию-невидимку, чтобы та убрала ее в сумку. А потом Гермиона трижды постучала дверным молотком в форме орла в массивную черную дверь, обитую железными гвоздями.
Не прошло и десяти секунд, как дверь распахнулась, и на пороге возник Ксенофилиус Лавгуд — босой, одетый в нечто отдаленно напоминающее грязную пижаму. Его длинные белые волосы, похожие на сахарную вату, были грязными и растрепанными. На свадьбе Билла и Флер он выглядел определенно чище.
— Что? Что случилось? Кто вы? Чего вам нужно? — крикнул он высоким голосом, взглянув сначала на Гермиону, потом на Рона и, наконец, на Гарри. Его губы забавно раскрылись, образуя идеальную букву "о".
— Здравствуйте, мистер Лавгуд, — сказал Гарри, протягивая руку для рукопожатия. — Я Гарри, Гарри Поттер.
Ксенофилиус не стал пожимать Гарри руку, однако взгляд его сразу упал на шрам.
— Можно нам войти? — спросил Гарри, — Мы хотели бы поговорить с вами.
— Я… я сомневаюсь, что это было бы благоразумно, — прошептал Ксенофилиус, торопливо оглядывая двор. — Вот это потрясение… Честное слово… Я… Я боюсь, мне бы не следовало…
— Это не займет много времени, — сказал Гарри, несколько разочарованный более чем прохладным приемом.
— О… тогда ладно… Проходите, проходите же скорей!
Как только они переступили порог, Ксенофилиус сразу же захлопнул за ними дверь, пропуская на самую странную кухню, которую они когда-либо видели.
Кухня была абсолютно круглой, и Гарри почувствовал себя так, будто оказался в гигантской перечнице. Все вокруг было изогнуто под стать стенам — печь, раковина, шкафы — и всё это было украшено яркими растениями, насекомыми и птицами самых разнообразных цветов. Стиль Луны был узнаваемым, но в столь замкнутом помещении производил обескураживающий эффект.
Кованая лестница, находившаяся в центре кухни, вела на верхние этажи. Сверху доносились громыхание и удары, и Гарри стало интересно, чем же могла заниматься Луна.
— Вам лучше подняться, — произнёс Ксенофилиус, выглядевший крайне неуверенно, и двинулся вперед.
Комната наверху оказалась чем-то средним между гостиной и рабочим кабинетом, и выглядела еще более хаотично, чем кухня. Хотя гостиная была гораздо меньше и полностью круглой, она чем-то напоминала Комнату Необходимости в тот раз, когда она превратилась в гигантский лабиринт, с предметами, хранящимися там в течение многих столетий. Всюду громоздились стопки книг и бумаг. Хрупкие модели неизвестных Гарри существ свисали с потолка, махая крыльями или хлопая челюстями.
Луны здесь не было. Странный шум, как оказалось, издавало деревянное устройство, с прикреплёнными к нему зубцами и шестернями, вращающимися под действием магии. На первый взгляд казалось, что это некое продолжение ряда полок, но, поскольку предмет выплёвывал свежий выпуск «Придиры», Гарри догадался, что это был старинный печатный станок.
— Прошу простить, — сказал Ксенофилиус, подошел к машинке, выдернул грязную скатерть из-под огромного количества книг и бумаг, вмиг разлетевшихся по полу, и бросил ее на пресс, чтобы слегка приглушить громкий стук и удары. Затем он обернулся, снова глядя на Гарри.
— Зачем ты пришел сюда?
Но прежде чем Гарри успел ответить, Гермиона тихо вскрикнула от удивления:
— Мистер Лавгуд, что это?
Она показывала на выдающийся на несколько футов в комнату гигантский серый спиральный рог, прикреплённый к стене. Он несколько отличался от рога единорога.
— Это рог мяторогого храпса, — ответил Ксенофилиус.
— Нет, это не он! — рассердилась Гермиона.
— Гермиона, — смущенно пробормотал Гарри, — сейчас не время…
— Но, Гарри, это рог носогроха! Этот товар в группе «Б» и он слишком опасен, чтобы держать его дома!
— Откуда ты знаешь, что это рог носогроха? — поинтересовался Рон, быстро пробираясь сквозь царящий в комнате бардак как можно дальше от рога.
— В "Фантастических животных и как их найти" есть его описание! Мистер Лавгуд, вы должны немедленно избавиться от него, разве вы не знаете, что он взрывается даже от малейшего прикосновения?
— Это мяторогий храпс, — упрямо отрезал Ксенофилиус, — это очень стеснительное магическое животное, и его рог…
— Мистер Лавгуд, я узнаю окрас спиралевидных желобков, это рог носогроха, и он очень опасен. Не знаю, где вы его взяли…
— Я купил его, — снова отрезал Ксенофилиус. — Купил две недели назад у приятного молодого волшебника, которому было известно о моем пристрастии к мяторогим храпсам. Это рождественский подарок Луне. А теперь, — он повернулся к Гарри, — объясните, зачем вы, собственно, пожаловали.
— Нам нужна помощь, — ответил Гарри, опередив пытающуюся что-то сказать Гермиону.
— Ах, помощь — протянул Ксенофилиус, снова заворожено и одновременно испуганно глядя на шрам Гарри, — хм… Дело в том, что… помогать Гарри Поттеру… довольно опасно…
— Разве не вы утверждаете, что долг каждого — помочь Гарри Поттеру? — спросил Рон. — В своем журнале.
Ксенофилиус оглянулся на замаскированный печатный станок, все еще стучащий под скатертью.
— Ну, да… Я упоминал об этом, но…
— Это касается других, но не вас, так? — продолжил Рон.
Ксенофилиус не ответил, сглотнув и переводя взгляд то на одного, то на другую, то на третьего, и Гарри показалось, что что он сейчас переживает жестокую внутреннюю борьбу.
— А где Луна? — спросила Гермиона. — Послушаем, что скажет она.
Ксенофилиус снова сглотнул. Казалось, он пытается успокоиться.
— Луна пошла к реке ловить пресноводных шлеппов, — наконец, трясущимся голосом, еле слышным из-за печатного станка, ответил он. — Она… Она будет очень рада видеть вас. Я позову ее, а потом… Да, хорошо. Я постараюсь помочь вам.
Он исчез за
