пробормотал Дин.
Гарри сглотнул.
— Прощай, Добби, — сказал он. Это было все, что он смог придумать, но слова Луны шли от них всех. Билл поднял палочку, и куча земли позади могилы поднялась в воздух и аккуратно опустилась вниз маленьким красноватым курганом.
— Вы не против, если я здесь постою немного? — спросил Гарри остальных.
Ответа он не расслышал, его дружески похлопали по спине, и остальные побрели обратно к коттеджу, оставив Гарри одного возле эльфа.
Он огляделся по сторонам: цветочные клумбы неподалеку огораживали большие белые камни, отполированные морем. Он поднял самый большой и положил, как подушку, поверх места, где теперь покоилась голова Добби. Потом полез в карман за палочкой. Там их было две. Гарри забыл, чьи это палочки, кажется, он выхватил их у кого-то из рук. Выбрав более короткую, которая удобнее лежала в ладони, он указал ею на камень.
Повинуясь негромко произнесенному заклинанию, на поверхности этого самодельного надгробия появились глубокие насечки. Гарри знал, что Гермиона справилась бы аккуратнее и, наверное, быстрее, но ему хотелось самому сделать надпись на могиле, так же, как до этого хотелось собственноручно ее выкопать. Когда Гарри поднялся на ноги, камень гласил: «Здесь лежит Добби, свободный эльф».
Он посмотрел на свою работу еще несколько секунд, потом повернулся и пошел прочь. Шрам все еще покалывало, в голове теснились мысли, пришедшие около могилы, и намерения, одновременно страшные и захватывающие, которые оформились в результате ночных размышлений.
Когда Гарри вошел в прихожую, все друзья уже собрались в гостиной, устремив взоры на Билла. Комната была светлой, уютной, с костерком из веток, ярко пылающим в камине. Гарри не хотелось пачкать ковер, поэтому он остановился в дверном проеме, тоже внимательно слушая.
— … повезло, что Джинни была на каникулах. Если бы она оставалась в Хогвартсе, ее захватили бы прежде, чем мы подоспели. Теперь Джинни тоже в безопасности. — Билл обернулся и увидел Гарри у двери. — Я вывез всех из Норы, — объяснил он. — Перевез к Мюриэл. Теперь, когда Упивающиеся знают, что Рон с тобой, они изберут мишенью семью… Не извиняйся, — добавил он, заметив выражение лица Гарри, — это всегда было вопросом времени. Папа твердил об этом уже несколько месяцев. В конце концов, у нас семья осквернителей чистой крови.
— Чем они защищены? — спросил Гарри.
— Чарами Fidelius. Папа — Хранитель тайны. И на этот коттедж мы тоже наложили чары. Тут Хранитель я. Никто из нас не может попасть на работу, но это сейчас не главная проблема. Поскольку Олливандер и Грипхук в порядке, мы их тоже переселим к Мюриэл. Здесь не так много комнат, а у Мюриэл их достаточно. Ноги Грипхука идут на поправку. Флер дала ему костерост, так что мы, наверное, сможем их перевести в течение часа…
— Нет, — сказал Гарри, и Билл удивленно посмотрел на него. — Необходимо, чтобы они оба оставались здесь. Мне надо с ними поговорить. Это важно. — Выводы, к которым он пришел, копая могилу, теперь придавали его интонациям властность и убедительность. Друзья с озадаченными лицами повернулись к нему.
— Я иду мыться, — сказал Гарри Биллу, глядя на свои руки, все еще покрытые грязью и кровью Добби. — А потом мне сразу надо будет их увидеть.
Он прошел в маленькую кухню, к умывальнику под окном с видом на море. На горизонте занимался рассвет, окрашивая Ракушку в розовый и бледно-золотой, пока он мылся, снова поглощенный мыслями, которые пришли к нему в темном саду…
Добби никогда уже не скажет, кто послал его в погреб, но Гарри вспомнил, что успел заметить, как из куска зеркала на него глянул пронзительный голубой глаз. А в скором времени подоспела и помощь. «В стенах Хогвартса всегда найдет помощь тот, кто нуждается в ней».
Гарри вытер руки, равнодушный к красоте сцены, открывающейся за окном, и к шуму голосов в гостиной. Он кинул взгляд наружу, через океан и почувствовал, что сейчас близок к цели, ближе, чем когда-либо был.
Шрам до сих пор саднило, и он понял, что Волдеморт тоже туда стремится. Гарри знал это, но, тем не менее, не понимал. Его инстинкты говорили одно, а разум — противоположное. Дамблдор в воображении Гарри улыбался, разглядывая его поверх кончиков пальцев, сложенных как для молитвы.
«Вы подарили Рону делюминатор… Вы поняли его… Вы дали ему возможность вернуться…
Вы поняли и Хвоста… Вы знали, что в нем еще осталось раскаяние…
Если вы знали их, то что вы знали обо мне, Дамблдор?
Или так и надо было, чтобы я знал, но не искал? Вы предполагали, как мне будет трудно? Поэтому сделали все таким сложным? Чтобы у меня было время самому понять?»
Гарри стоял абсолютно неподвижно, невидящими глазами глядя, как яркие золотые лучи встающего солнца поднимаются над горизонтом. Потом он опустил взгляд на свои чистые руки и на секунду удивился, что все еще держит полотенце. Он положил его на место и вернулся в прихожую — и тут же его шрам болезненно запульсировал, а в сознании вспыхнул образ: стремительно пролетающее над водой отражение драконьих крыльев и очертания зданий, которые он знал слишком хорошо.
Билл и Флер стояли у подножия лестницы.
— Мне нужно поговорить с Грипхуком и Олливандером, — сказал Гарри.
— Нет, ти дёльжен подожьдать, ‘Арри. Они оба слишьком устьали…
— Мне жаль, — сказал он без теплоты в голосе, — но это не может ждать. Я должен побеседовать с ними сейчас. Наедине. Это срочно.
— Гарри, что происходит, черт возьми? — спросил Билл. — Ты появляешься здесь с мертвым эльфом и почти бессознательным гоблином на руках. Гермиона выглядит так, будто ее пытали, а Рон просто отказывается мне что-либо сообщать…
— Мы не можем сказать тебе, что делаем, — сказал Гарри спокойно. — Ты состоишь в Ордене, Билл, ты знаешь, что Дамблдор дал нам задание. Нам нельзя больше ни с кем его обсуждать.
Флер нетерпеливо фыркнула, но Билл на нее не взглянул: он не отрывал взгляда от Гарри. Выражение его лица, покрытого глубокими шрамами, было нечитаемым. В конце концов он сказал:
— Ну хорошо. С кем ты хочешь побеседовать сначала?
Гарри поколебался. Он знал, что зависит от его решения. Осталось очень мало времени, так что нужно было выбрать: хоркруксы или дары?
— С Грипхуком. Я сначала поговорю с Грипхуком.
Его сердце стучало, будто он только что пробежал в спринте огромное расстояние.
— Тогда поднимайся сюда, — сказал Билл, указывая дорогу.
Гарри прошел несколько ступеней, прежде чем остановиться и обернуться.
— Вы оба тоже мне нужны! — крикнул он Рону с Гермионой, прятавшимся за дверным проемом в гостиную.
С облегчением на лицах они вышли на свет.
— Как ты? — спросил Гарри Гермиону. — Ты была великолепна! Придумать такую историю, пока она причиняла тебе такую боль…
Гермиона слабо улыбнулась, а Рон слегка пожал ее руку.
— Что ты сейчас собираешься делать, Гарри? — спросил он.
— Увидите. Идем.
Гарри, Рон и Гермиона поднялись за Биллом по крутой лестнице к маленькой площадке, с которой вели три двери.
— Сюда, — сказал Билл, распахивая дверь в их с Флер комнату, из которой тоже открывался вид на море, теперь подсвеченное золотым в солнечном свете. Гарри подошел к окну, отвернулся от захватывающей картины и сложил руки на груди в ожидании, чувствуя, как покалывает шрам. Гермиона села на стул возле туалетного столика, а Рон расположился на подлокотнике.
Билл появился снова, неся на руках маленького гоблина, которого осторожно положил на кровать. Грипхук пробурчал благодарность, и Билл вышел, закрыв за собой дверь.
— Простите, что вытащил вас из кровати, — сказал Гарри. — Как ваши ноги?
— Болят, — ответил гоблин, — но исцеляются.
Он все еще сжимал в руках меч Гриффиндора и странно поглядывал на ребят: наполовину свирепо, наполовину заинтригованно. Гарри заметил, что кожа у гоблина землистого цвета, пальцы — длинные и тонкие, а глаза — черные. Флер сняла с него туфли: большие ступни были грязными. Он казался крупнее, чем домовой эльф, но не намного. Вот куполообразная голова была куда больше человеческой.
— Вы, наверное, не помните… — начал Гарри.
— … что я тот самый гоблин, который показал вам хранилище в первый раз, когда вы нанесли визит в Гринготтс? — сказал Грипхук. — Я помню, Гарри Поттер. Даже среди гоблинов вы очень знамениты.
Гарри и Грипхук смерили друг друга взглядами. Шрам все еще горел. Гарри хотел как можно быстрее закончить беседу с гоблином, но в то же время боялся допустить ошибку. Пока он придумывал, с какой стороны лучше подойти к интересующей его теме, Грипхук нарушил молчание.
— Вы похоронили эльфа, — сказал он неожиданно враждебно, — я наблюдал за вами из окна спальни по соседству.
— Да, — подтвердил Гарри.
Грипхук внимательно смотрел на него своими черными глазами-щелочками.
— Вы необычный волшебник, Гарри Поттер.
— В каком смысле? — спросил Гарри, рассеянно потирая шрам.
— Вы копали могилу.
— И что?
Грипхук не ответил. Гарри решил, что гоблин сейчас начнет насмехаться над его «маггловским» поведением, но ему было все равно, одобряет Грипхук погребение Добби или нет. Он решил пойти в наступление.
— Грипхук, мне нужно узнать…
— Вы спасли гоблина.
— Что?
— Вы принесли меня сюда. Спасли.
— Ну, как я понимаю, вы об этом не жалеете? — спросил Гарри немного нетерпеливо.
— Нет, Гарри Поттер, — сказал Грипхук и накрутил на палец свою остроконечную бородку, — но вы очень странный волшебник.
— Ладно, — ответил Гарри, —
